Флоренция
Поздним утром мы прощально протопали с сумками по площади республики и настигли на взлете флорентийский поезд. Из Рима нас выводили бесконечные туннели. В конце замелькала Тоскана: маленькие дымные городки с нагрузкой в виде старых замков. Около трех мы причалили к платформам Firenze. Привокзальная площадь встретила нас тонкой остроконечной соборной башней, и мы тут же начали приучать глаза к острым углам готического средневековья. Поторопились: Флоренция вполне разностильна.
Флоренция - город совершенно легендарный. Когда-то флорентийские сеньоры и купцы вели переговоры с папами и императорами, сильные мира сего искали их поддержки. Дворцы и храмы Флоренции гремели славой на всю Европу. В ожидании невольно ищешь город воинственный, привыкший ко вниманию и восторгам, таящий прошлые обиды, заявляющий о существовании и величии. И ошибаешься. Флоренции не существует. Это город из зеркала, город из вчера - а может быть с тем же успехом, из завтра, - это мираж, фата моргана, и совершенно понятно, что никакое наше время во Флоренции не идет. В каком мире, в каком течении существует этот тихий, ясный, солнечный остров - мы не знаем. Видимо, только однажды, тогда, в тринадцатом-четырнадцатом веках, призрачное флорентийское время пересеклось во вселенском континууме с нашей земной историей, и это пересечение породило синьора Санти, синьора Буонаротти, синьора Макиавелли, синьора Алигьери, а также флорентийского нотариуса Петрарку, у которого уже после изгнания из Флоренции, в городе Ареццо, родился сын Франческо. С тех пор Флоренция ушла от нас далеко, далеко. В том призраке города, в том эстампе, который окружил нас, уже не так легко даже разглядеть частности и отдельные детали. Например, фотографии скрадывают индивидуальность набережных дворцов. Снимаешь их - видишь дворцы хорошие и разные, а на снимке выходит просто строгая классическая линия оформления набережной. Флоренция уходит, она отстранена, контакт с нею нематериален, проникнуть внутрь этого города нельзя, как нельзя проникнуть в зазеркалье. Фантом города, фантом голубей, фантом колокольного звона. Потом Флоренция была первым городом, который, несмотря на многочисленные фотографии, исчез из живой памяти у нас, незадачливых путешественников. Но тогда мы еще не знали, как с ней это бывает.
В первый день после приезда мы побежали на поиски еды, и встретили маленькое кафе, где давали чудесные, нежные пышки: я вспомнила детство. Обалдевшие с дороги, мы не запомнили место, и мне так и не удалось найти это кафе во второй раз.
...впервые виденная нами архитектура мраморной готики, резные изукрашенные стены церкви из голубоватого, розоватого, зеленоватого и снежно-белого мрамора, форм различных многогранников, все это в бесконечных рельефах и кружевах... Главный флорентийский собор - Кафедральный собор Санта Мария дель Фьоре (с цветком лилии в руке) - реставрировался, был наполовину в лесах, но колокольня Джотто, к счастью, нет. Собор очень большой. Когда подходишь к площади по примыкающим узким улицам, а в просвете возникает засвеченная ярким солнцем соборная стена и фрагмент гигантского восьмиугольного купола, контраст размеров снова заставляет предполагать мираж или галлюцинацию.
...Темнело, мы тихо шлепали домой по набережной улыбчивой туманной реки Арно, перерезанной вкось несколькими мерно шумящими низкими плотинами. Растущие возле нашей гостиницы голые-голые деревья без сучков, а только с уродливо искривленными толстыми обрезанными ветками, казались тоже произведением злющего средневекового архитектора. В холле отеля "Медитерранио" скучно пахло спагетти с помидорами.
...А затем ударили колокола кафедрального собора, и стая голубей, тусовавшаяся под башней Сеньории - самого знаменитого муниципалитета средневековой Европы - жутко перепугавшись, стала метаться над площадью в такт колокольному звону. Я думаю, это были показательные выступления: колокола и голуби явно имели достаточно времени привыкнуть друг к другу. Но описать, как изысканно выглядит движение мечущейся стаи, как плавно разворачивается ее полет, как гаснет движение и объем на излете, какую удивительную иллюзию разумности и гармонии создает это движение, - я просто не в силах. После колокольного боя голуби заняли позицию на голове у конного памятника какому-то герцогу.
...Во Флоренции потрясающие дверные ручки. Они изображают львов с рукоятками в зубах и красавиц, длинные волосы которых внизу сходятся в кольца; дверные ручки торчат как ростры, орлиные клювы или просто глуповатые шутовские морды. Мы заглядывали в церковные дворы сквозь изысканные решетки и валялись на лужайках перед фонтанами. Мы посетили все мосты, и особенно задержались на замечательном Понте Веккио: это старейший мост Флоренции, он служил еще этрусской переправой. На нем стоят дома, в домах ювелирные лавки, внутри моста нет никаких признаков моста, это словно обычная пешеходная улица. Плюнуть в Арно Илье Григорьевичу удалось только с "балкончика" посередине моста, там обычные перила и бюст Бенвенуто Челлини (он, кажется, тоже флорентиец).
Перебравшись через Арно, мы пошлялись в заречной, меньшей части города, окруженной старыми крепостными стенами, под большой зеленой горой. Знаменитый палаццо Питти был полностью, я бы сказала, пугающе на реставрации: даже площадь перед ним была перекопана до неприличия. Во Флоренции нам что-то не везло с этими реставрациями.
Вышло солнце, стало жарко, маленькие изогнутые улочки казались игрушечными, мы поругались, и я сидела на пороге запертой двери маленькой церквушки, и рыдала, и Илья Григорьевич страдал от непонимания, и что? - это была Флоренция? легендарная Флоренция? снова невозможность проникнуть в нее и ощутить ее присутствие остро обижала и дразнила. Но пришлось примириться и с ней, и друг с другом, и снова замелькали зубчатые многоугольные башни, крепостные ворота с прислоненным к уличному ограждению велосипедом сбоку, возле маленькой часовни, тихое зеленоватое течение Арно под мостами, кучки туристов, загорающих, вольно и рискованно разлегшись на широких каменных перилах набережных и за мостовыми оградами, редкие байдарки на фоне классических дворцов... Флоренция, "Новые Афины". Я бросила 200 лир (примерно 13 центов) с моста Веккио в Арно.
Сиена
На следующий день у нас была запланирована лучевая поездка в Сиену. Сиена - маленький средневековый город на горе. Моя подруга-художница утверждает, что Сиену используют в художественных училищах как наглядный пример перехода от романики к готике. На самой вершине горы, сияя всем возможным великолепием цветной мраморной готики, возвышается огромный собор: он не высок и массивен, как флорентийский, а именно огромен, его много, он длинный, он занимает всю вершину города, он подставляет солнцу великолепные фрески на золоте, изысканную резьбу башенок, орнаменты нежных раскрасок разных видов мрамора, окна, окошки, колонны, колоннады. Со всех сторон от собора вниз бегут крутые лестницы, сквозь ворота и арки они проникают внутрь городских улиц и втекают в город. Недалеко от собора (резко вниз по крутым лестницам), на покатом склоне горы - центральная городская площадь с великолепным замком и очень высокой, строгой, кирпичной дозорной башней: романика. Замок красного кирпича, с классическими прямоугольными зубцами и башенками. Склон площади напротив него устроен, как огромный амфитеатр пологих ступеней. Вся площадь усыпана ленивыми туристами, которые лежат и сидят на ступенях амфитеатра, на ступенях лестниц под арками, выходящими на площадь, за столиками кафе и созерцают замок, щелкая фотоаппаратами.
Внутри замка мы обнаружили, помимо закованных в металлические художественные произведения святых мощей (особенно неприятной показалась мне чья-то челюсть), интереснейшую выставку-продажу ювелирных изделий, сделанных в стиле средневековых драгоценностей: некоторые были потрясающе хороши, но дороги. Сейчас я жалею, что не купила себе одну изогнутую брошь, но тогда мы не знали, как будет у нас с деньгами к концу путешествия. Улочки вились по горе, и каждый проем давал красивый вид на что-нибудь. Сиена, видимо, представляет из себя прекрасную модель образцового средневекового городка; разумеется, какой городок без монастыря: был там и таковой, спрятанный за высокой кирпичной стеной. Прелестно смотрелись фонтанчики в виде носорогов и лягушек, старинные колодцы в квадратных двориках. Я бросила монетку в такой колодец, и увидела, как она упала на дно, сквозь чистейшую стоячую воду.
Снова Флоренция
...За время нашего отсутствия во Флоренции ничего не изменилось. Снова Арно катила зеленоватые волны, снова Илья Григорьевич задумчиво смотрел, как бурлит вода, пройдя плотину, и лирично изрекал: "Турбуленция... Последняя нерешенная физическая проблема...", снова туристы остервенело щелкали дешевыми фотоаппаратами, делая снимки, которые никаким способом не могли получиться в вечернем сумраке, снова исчезали Новые Афины в ночи, и я совершенно бы не удивилась, если бы наутро, проснувшись, мы не обнаружили бы никакой Флоренции. Если есть ощущение, что этот город просто отражается в нашей реальности, как в зеркале, кажется возможным, что в какой-то момент Флоренции надоест смотреться в это зеркало.
...Утром, чтобы успеть наверняка в Уффици, мы вскочили рано. Зеркало Флоренции было туманным, города не было видно. Потом туман оседал, а мы брели по набережной, зябко ежась. В удивительной очереди на вход в галерею собрался самый впечатляющий интернационал из всех, какие я когда-либо видела. Смирно перемещались в затылок друг другу по площади Сеньории, галдя и притоптывая, японцы вслед за финнами, французы, жестами объясняющиеся с американцами, шведы, англичане, громкое семейство коренных израильтян, недифференцированного происхождения испаноязычные люди, белобрысые новые русские с киевским произношением, кучка печальных китайцев и сильно намазанная дама, читающая любовный роман на греческом языке. Галерея Уффици - одно из самых известных и богатых собраний мира. Это я знала всегда. Но никогда не думала, что плотность шедевров в галерее так высока. Впечатление усиливалось из-за реставрации (очередной флорентийской реставрации!), которая оставила доступным для посетителей только половину здания, плотнейшим образом напиханную шедеврами. Леонардо и Боттичелли, Рафаэль и Микеланджело, Ван Дейк и Дюрер, Джотто и Тициан, Караваджо и Джорджоне. Гойю и Рубенса мы не застали: видимо, они отправились на реставрацию. Перед ботичеллиевой Венерой я проторчала долго, долго: она действительно не похожа ни на одну из картин той эпохи. Непонятно, откуда у художника взялась странная идея, что красота рождается из голубого и зеленого. Все традиции времени, все школы и авторитеты, все вкусы и эталоны противоречили этой идее. И вот - из безумной идеи появилась Венера, вся холодноватая, без единого теплого оттенка, отстраненная, как сама Флоренция.
...И вот, выйдя из галереи, мы топали по Флоренции, чавкая замечательным мороженым (я - ореховым и шоколадным, Илья Григорьевич - лимонным и кофе мокко), и радостно размышляли о том, что обязательную программу мы выполнили. Глазели: во Флоренции мало машин, все в основном ездят на мопедах, мотороллерах, мотоциклах: пожилые дамы, обремененные сумками и внуками - на мотоциклах; восьмилетние дети - на мопедах; дамы в вечерних платьях - на мотороллерах. Мы стали заходить в сувенирные лавки в поисках поноски домой, купили сумочку Илюшкиной сестрице, а потом в одной из лавок мне в глаза вдруг сверкнуло нечто необыкновенное... Это были стеклянные вазочки и скляночки необычайно ярких расцветок, они просто притягивали взгляд... Тогда я не знала, что эта маленькая полка всего лишь предвестник цветностеклянной бури, ожидающей меня в Венеции...
Лирик
