В качестве интригующего начала скажу, что весной 1996 года мы с Ильей Григорьевичем решили пожениться. Живем мы с ним в Израиле, родом он из Алма-Аты, а я из Питера, а отметить это событие мы неожиданно решили в Италии. Почему-то такая поездка казалась нам обоим особенно романтичной. И вот в начале апреля мы вылетели в Рим. Возвращаться мы должны были 13 дней спустя из Милана., посетив попутно Флоренцию, Сиену и Венецию.
Через неделю ровно после приземления я начала писать бесконечное письмо своей питерской подруге. Вот отрывки из этого письма.
Рим
...Рим показался мне похожим на спящего медведя, точнее на кучу из аж трех спящих медведей, крепко обнимающих друг друга. Ты бродишь по этим медведям, а они колышутся, чешутся и теснят один другого. Первый медведь: развалины. В Риме они всюду, куда ни плюнь, тесно перемежаются со всеми другими нормальными городскими вещами. Второй медведь: Ватикан. Ошибка думать, будто этот медведь лежит отдельно, за Тибром, в своем ватикановом логове. По всему Риму брызнуты осколки Ватикана: бесчисленные католические церкви с характерными белыми нагрудниками-фронтонами. Третий медведь: просто город как город. Этот город как город очень похож на Питер, не характером, а именно "лицом", конкретными домами, улицами и фонтанами. Неудивительно: собственно, их строили одни и те же люди. Рим более вычурный, легкомысленный, светлый в отделке (даже Тибр у них полностью "одет" в белую известку), и более богатый на изыски. Подтверждается сходство и тем, что я стала моментально в Риме ориентироваться, как правило, мне даже карта была ни к чему. Почему-то с самого начала я поняла его, как он устроен и что в нем бывает. Находясь на Виа Национале, затрудняешься поверить, что ты в Италии, а не на Большом проспекте Петроградской стороны. Два отличия, бросившиеся в глаза: во-первых, уже упоминавшиеся характерные католические церкви, а во-вторых, высота зданий: относительно ширины улицы в Риме здания примерно на этаж выше, чем в Питере. Дома чаще облезлые, но практически каждый дом - бывший роскошный дворец.
Между всеми этими медведями город суетливый, быстрый, нагло плюющий на правила уличного движения. Пешеходы и мотоциклы всех мастей перемешаны с автомобилями в единой уличной каше как полноправные участники. Наш отель - маленький, лощеный, - находился на одной из самых центральных улиц - Виа Дель Кватро Фонтан, то есть на улице Четырех Фонтанов. Узкая и длинная, она называется так потому, что в том месте, где она выше всего поднимается на гору, есть перекресток, каждый угол которого оформлен как фонтан с огромной скульптурой какого-нибудь языческого бога. Фонтаны эти, впрочем, серые и облезлые.
...Наутро, по настоятельной просьбе Ильи Григорьевича (был как раз еврейский пасхальный вечер, а И.Г. у нас известный антиклерикал), мы отправились в Ватикан. Попаслись на Тибре, полюбовались на замок Святого Ангела: безумных размеров круглое многослойное сооружение, полукрепость, полуруина, полудворец. Илюшка, по заказу своих умных сослуживцев, плюнул в Тибр. Долго тусовались на площади Святого Петра, залезли в Собор и встретили там Папу Римского (без шуток, мы его видели; даже пробовали снимать, но света не хватило - мы очень далеко стояли).
В скобках: вообще, надо сказать, с Папой в Риме некоторый перебор. Во всех сувенирных ларьках продаются зубные щетки с портретом папы, зеркальца с портретом папы, шкатулочки с портретом папы, подставки для салфеток с портретом папы, ручки шариковые с портретом папы... Слава Богу, что пепельницы хотя бы с портретом папы не нашлось, но боюсь, не потому, что ее нет в природе, а потому, что я недостаточно добросовестно искала. Пусть извинят меня те, чьи религиозные чувства я оскорбляю. Скобки закрыть.
Папу охраняет швейцарская гвардия: стройные горбоносые красавцы в полной средневековой форме, яркой, как оперение петуха.
Собор Святого Петра - гигант невероятный, но Исаакий, сделанный, как известно, по его образцу, весьма напоминает. Отделка только у прародителя более светлая, как и у всех римских строений. Потом мы пошли наверх. Это было ужасно. Высота собора 120 метров. Первый "этаж" можно проехать на лифте, окажешься на том, что в Исаакии называется галереей. Но тут есть дорога на самый верх, под самый шпиль. Это бесконечные крутые винтовые лесенки, узкие и тесные, как норы, прокопанные внутри стен громадного купола.. Я чуть не умерла, дыхалка у меня таких нагрузок не выдерживает. Тем не менее, дотащилась. Вид оправдал мои мучения. Весь Рим под ногами, даже дворцы Ватикана, закрытые для посторонних посетителей. Перед каждым дворцом - выстриженный на газоне сложный вензель или орнамент. В просвете между строениями - извилистая ложбина Тибра, прямо у глаз - стройная круглая колоннада площади Святого Петра перед собором, центральный обелиск, радиальный рисунок самой площади, стрелой убегающая к Тибру улица.
Слезши, мы отправились в Ватиканские музеи. Для этого мы долго шли вдоль скошенной наподобие юбки высоченной - метров в 20 - каменной стены, которая опоясывает Ватикан. Попав в музеи - честно скажу, мы их практически пробежали бегом. Там всего так много! Это все так ярко и роскошно! Мы прошли, например, по галерее шириной метров 7 и длиной метров 100, каждый квадратный метр стен и круто выгнутого потолка (!) которой украшен новой картиной, фреской или мозаикой, перемежающимися только золочеными рамами, обвивающими каждую фреску по контуру. Балдея и поддерживая друг друга под затылок, мы добрели до Сикстинской капеллы, которую по потолку расписал, как известно, неутомимый Микеланджело, а по главной стенке почирикал Рафаэль Санти. Там мы свернули шеи окончательно. Потом мы вышли в доступный для простых смертных кусочек ватиканских садов. Сады были тихие и ухоженные, уставленные золочеными дворцами и абстрактными скульптурами. По садам бродили толстые тихие коты.
Но домой мы отправились тоже не как люди. Илюшка сказал, что он всю жизнь мечтал посмотреть на Пьяцца дель Пополо, - Народную Площадь, описанную многократно в литературе. По дороге из Ватикана для этого надо отправиться по набережной Тибра, миновать замок Святого Ангела, а затем еще три моста, и пересечь Тибр по четвертому. Вдоль Тибра с ватиканской стороны тянется чудесная аллея, то ли ивовая, то ли других каких деревьев, ветви их создают полукруглую арку над дорожкой и мягко падают на каменный парапет набережной. Ранней весной эти ветви голые, на них едва появились почки. Кстати, в Риме растут как обычные деревья, так и вечнозеленые, например, пальмы. Очень забавно выглядит, например, такая картинка: сидит беломраморный какой-нибудь Гомер возле дворца в стиле цветущего барокко под раскидистой пальмой.
Встала наутро я в руинах, особенно снизу. Глядя, как я с изумленным выражением перекошенного лица передвигаю ноги, Илья Григорьевич хохотал до слез. Мы слегка перебрали в километраже сгоряча накануне, однако раскаяние настигло нас поздненько: руины есть руины. Поэтому, оценив невольный каламбур, мы и отправились в римские руины.
Однако по пути, сначала, мы зашли в церковь Сан Пьетро ин Винколи, повстречаться с самой для меня поразительной статуей Микеланджело: с Моисеем. Мы прошли крутыми и темными галереями по взбегающей в гору лестнице; ...Моисей был на месте. Я сняла его сама, и, хотя этот мой снимок хуже профессиональных (меня оправдывает давка возле статуи и слабая вспышка), я все же счастлива, что есть снимок, напоминающий о нашей личной встрече. Кстати, ты хоть что делай - у него рога. Никакие это не кудри, не завитки, не слушай ты этих глупых искусствоведов. У него самые настоящие упрямые рожки. Понимай, как хочешь. Мне это даже нравится - словно я всегда подсознательно понимала, что Моисей должен быть с рогами.
Колизей я нашла, уже в карту практически не заглядывая. Ну, да, Колизей. Он довольно большой. Массивный. Но по мне - ну и фиг с ним. Однако Илья Григорьевич впал в лирику, и мы долго паслись на верхней галерее, наблюдая, как какой-то член профсоюза ритмично подметает гладкие ступени сидений. Потом в проем одного из аркоподобных Колизеевых окон я удачно (это выяснилось позднее) сфотографировала Арку Тита (хотя, может быть, это была Арка Константина: я их не различаю.).
Из Колизея мы отправились собственно в Древний Рим. У Рима было 2 самых существенных холма в его истории: Капитолий и Палатин. На первом нонеча церковь и богатые музейные здания, второй еще в 16 веке перестроен в виллу, и сейчас там кое-что от этого осталось. Между этими холмами и вокруг них - развалины огромного города. Спустя 2 тысячи лет собор Максенция давит размерами, а храм Сатурна, от которого и остались-то 3 колонны, заставляет глаза подниматься вверх и выше. Я как-то даже и не представляла себе, что этот римский медведь - руины - такой большой. Город в городе, умершая голова трехголового дракона. Мы поднимались на Палатин. На Палатине у полуразрушенного фонтана растут каллы. Из фонтанной зелени вид сверху на Форум, на развалины и кусочки, на огромные выжившие арки и кусочки отделочных рельефов. С другой стороны - развалины еще чьих-то дворцов и домиков. Руины цветут лиловым цветком, который всегда встречает еврейскую Пасху в средиземноморье - он носит загадочное название "Иудины слезы": лиловые от цветов ветки без листьев спускаются по целым еще стенам и вьются внутри проемов и арок.
Илюшка украл кусок старого-старого кирпича с территории дома весталок. Может, это правда кирпич древних римов. А может, как утверждает сам Илюшка, эти куски администрация заповедника сама подбрасывает под ноги туристам, чтоб они не портили ценные развалины. Известным фактом истории Италии является поразительная судьба Колизея: он ведь не разрушился сам по себе от времени. Такая махина, как Колизей, явно не имеет никакого намерения разрушаться самостоятельно. Колизей растащили по кусочкам, к счастью, не окончательно, рачительные (римляне? уже нет; итальянцы? еще нет, давно ведь это дело началось; назову по имени полуострова:) апеннинцы на личные дачки и избенки. Ну вот, во избежание повторения неприятностей...
Мы пошли мимо цирка Массимо (от него почти ничего не осталось, но само обозначение места, которое он занимал, меня приводит в ужас - дальний край пропадает вдали и норовит слиться с горизонтом) - к Термам Каракаллы (термы - это бани, а Каракалла - человек, который их завел, Илюшка утверждает, что император, но я что-то не уверена). Они тоже сильно большие, вернее, то, что от них осталось. Там было солнечно и тихо, мы посидели на бревнышке и поразмышляли о бренности сущего.
...к фонтану Треви. Фонтан имеет форму большого полукруга, вокруг которого организована полукруглой же формы небольшая площадь. Вычурная белая скульптурная композиция подсвечена со всех сторон. Вокруг фонтана на каменных нисходящих ступенях, как в амфитеатре, расселась романтическая публика: все забито. Подсветка дна бассейна позволяет видеть тысячи монет всех валют мира: в Риме монету положено бросать не в Тибр, а почему-то именно в фонтан Треви. Я думаю, этот обычай завела мэрия: не секрет, что у них есть на зарплате специальный человек, который регулярно вычищает фонтан Треви, а деньги идут в доход властей. Ну, с меня они не разживутся: я взяла десять израильских агорот и тоже бросила в бассейн. Монетка сверкнула в прожекторах и тихо легла на дно.
...Капитолийские музеи - это потрясающих размеров собрание скульптурных портретов, среди которых можно отыскать всех своих знакомых, только без очков. Кроме портретов, там собрана вся античная скульптурная макулатура: обломки и обрезки. Ступня ноги размером с откормленного быка, мизинец отломан. Статуя без рук, без ног с подписью "победитель" (известен резонный вопрос, как же тогда выглядит побежденный). В Капитолии этот анекдот показался нам смягченным и преуменьшенным. В Капитолии у описанных победителей нет также головы и половых частей. В Капитолии мы посмотрели также на Капитолийскую волчицу - знаменитую скульптуру 5 века Н.Э. по мотивам легенды о Ромуле и Реме, правда, фигуры близнецов кто-то долепил позднее. Она (волчица) скучная.
...Боргезе - одна из богатейших княжеских вилл (этажа четыре, размером с Мраморный дворец - виллочка) Италии. Боргезе в нее столько понапихали, что это еще и один из богатейших на шедевры музеев Рима. Однако она сама, зараза, вилла, реставрируется. Ее за лесами не видать. К половине, примерно, экспозиции жаждущих все же допускают. Красиво. Вокруг виллы - парк, немного напоминающий царскосельские парки, только старше. Павильоны, беседки (все белое, а не желтое), озера, лебеди. Позеленевшие фонтаны, неведомой мне разновидности сосны с зонтообразными кронами. Множество маленьких музеев и вилл, разбросанных по большущему парку. Было пасмурно, немного осенне. Прямо к круглому фонтанчику спускались усыпанные апельсинами ветки - испортили мне ассоциацию.
...пошли на следующую тусовку: Пьяцца Навона. Там были люди, художники, столики, фонтаны и фонтанчики. Один из фонтанчиков имел морду, выпускал струю воды через рот. Морда при этом показалась нам очень похожей на Жириновского. Мы долго ржали, а потом я сделала попытку его заснять. Но вспышка не потянула, и кадр почти не воспринимаем. Синим вечером светился серебристо-белый безымянный для нас, невежд, купол в небе сквозь паутину веток.
На следующий день мы покидали вечный город. Мне кажется, что он так и не проснулся, чтобы заметить наше присутствие. Ну и ладно. Общее ощущение у меня, осевшее после Рима, весьма утилитарно: теперь я знаю, откуда ноги растут. Питер был и остается чужаком и пришлецом в России. Он отсюда, из Европы, законный кусок этой культуры, но эмигрант от рождения. Поэтому и характер у него печальный и пронзительный: он одинок.
Лирик
