"Напишу больное. Оно вдруг всплыло, давно забытое, и потребовало переварить. Значит, есть силы.
У меня тяжело с уязвимостью. Или легко, смотря с какой стороны смотреть. То есть ситуации, в которых я ощущаю себя реально слабой, очень нечасты. Нередкое явление для поколения собранных тряпок.
На месте уязвимости такие невероятной сложности дзоты, фортификационные сооружения и противопехотные мины, что нет шансов где-то забегать, выдирая волосы, или тянуть ручки к помощи. Настолько невозможно быть тянущей ручки, что вместо этого отросло всё, что угодно, чтобы не приходилось тянуть.
И на этом всем-что-угодно прекрасно, блистательно выживаются кризисы, вселенские жопы, и погодки до трех лет без сна при полном рабочем дне и попытке по ночам еще получить MBA.
И тут всплыла, всплыла эта уязвимость.
Несколько лет назад я прошла двойную мастэктомию. На языке человеческом мне вырезали обе груди, все моё презентационное декольте размера DD. Это была не онкология, могло бы быть хуже, но факт остается фактом - поспав под наркозом, я приехала домой с другим телом.
Свой первый душ дома и свой первый взгляд в зеркало после операции я помню так же ярко, как роды первого ребенка, но не так же счастливо. Ни в какие годы, ни в беременности, ни в недосып с немытыми волосами и красными глазами, ни в лишний вес я не могла настолько сильно не принимать себя. Я просто НЕ МОГЛА это видеть, это тело.
Проходи я это сейчас, во мне бы нашлось достаточно обретенной бережности, и я бы провела себя за ручку, приняла бы. Но тогда мне нужно было одно, и в этом одном, почти параноидально виделось спасение. Мне нужно было, чтобы муж осмелился посмотреть на меня такую, прикоснуться ко мне такой, и сказать, что я все равно красивая. Мне нужно-нужно-нужно было это подтверждение, это зеркало, потому что внутри меня не было любящего взгляда к себе. И я рассказывала об этом, и просила об этом, "посмотри на меня".
И сейчас, я думаю, это все всплыло вовсе не для того, чтобы обвинить или поисточать обиду - никто не может дать больше, чем может, и я, вестимо, справилась, а потом сделала восстановительную операцию, и снова с декольте, пусть и не DD.
А чтобы сказать вслух.
Я имела право нуждаться в поддержке.
Не важно уже, смог он мне дать её или нет.
Я имела право в ней нуждаться.
Я не обязана была проходить это в одиночку".
"Счастливы те, кто в трудную минуту может получить поддержку близкого человека. Это невероятное и очень редкое везение. Когда мне удалили щитовидку, муж долго не мог прийти в больницу. А когда решился, зашёл в палату, бросил на меня один взгляд, увидел трубки, торчащие из шеи, отвернулся к окну. Достал телефон, проговорил по нему 20 минут (спиной ко мне), развернулся и вышел.
Я справилась. Мы всегда справляемся",
"Берегу свою чувствительность, там где она, там же чувственность. Хотя сколько раз били отбойным молотком. Мне тут сказали, что я, как мужик, и выжила бы на зоне. Это было ужасное определение. И от мужчины. Я чувствую и уязвима, просто сжимаю кулачки и иду вперёд. И не понимаю пока, как дать место кому-то рядом в моей жизни. Ведь он может сделать мне больно там и тогда, когда я не жду. Но учусь у своего особого сына любви к людям. Как он радуется встрече с людьми из детсада. И огорчается, если нянечка или повариха не кивнут ему в ответ на улице. Я ему объясняю, что они устали. А Юрик готов их догнать и обнять. Обнимаю его",
"Очень понимаю тебя, Оля. Прожив с мужем (с сегодняшнего дня уже официально бывшим!) 18 лет, я только в прошлом году поняла, что я поддерживала и защищала себя всегда сама. И это было очень тяжело осознать. Мне тоже так необходимо было услышать эти слова".
