Наша жизнь непредсказуема. Помню, как еще до свадьбы мы с Лешкой мечтали о том, как будем жить, сколько будет детей. Все казалось таким простым и достижимым - стоит только захотеть...
Мы с нетерпением ждали нашего первенца, и, так как первая беременность закончилась плачевно на раннем сроке, не выходили из больниц. Пугающий диагноз: "Угроза выкидыша" преследовал меня на протяжении всех 8-ми месяцев. Перечитали кучу журналов, пособий и книг по беременности и родам, соблюдали все. Я кочевала из одной патологии в другую, передвигалась только на такси, дома почти не жила. После пятилетнего ожидания наш мальчик был для нас смыслом жизни. Я молилась за малыша, ходила в прибольничные церкви, но какой-то страх не покидал меня.
Беда приходит всегда с той стороны, с которой не ждешь. На 37 неделе беременности я собиралась в роддом – упаковывала вещи себе и маленькому, с облегчением думала, что завтра уже опять буду под присмотром врачей, и все мои страхи за жизнь и здоровье малыша уйдут. Наш мальчик по УЗИ был вполне доношенным, и, даже если бы роды произошли завтра – риск был бы минимальным.
Но именно этим вечером у моего мальчика остановилось сердечко. Все что мы с мужем пережили в ту страшную ночь, нельзя выразить словами. Он не шевелился, мы с Лешкой плакали, умоляли малыша нас не пугать. Муж целовал меня в живот, говорил, что все будет хорошо, и сам себе не верил. Я помню все, хотя хочется забыть – время стало резиновым, бесконечным...
Потом приговор врача после УЗИ: "Антенатальная гибель плода"- и жизнь для меня закончилась. На смену надежде пришли ужас и страшное горе. Я понимала, что мне предстоит еще пережить роды, а жить не хотелось вовсе. Три дня бесконечной боли души, физической боли. Хотелось кричать в голос – было нельзя, вокруг беременные женщины.
Роды были тяжелые, осложненные сильным кровотечением. Плакать уже не могла – не было сил. Потом реанимация – четверо суток переливаний крови, капельниц. Врач сказал: "Тебе повезло, что вовремя обнаружили кровотечение, еще бы минут 5 – и тебя с нами бы уже не было". Я молчала и думала тогда: "Зря спасли".
Причину смерти ребенка ни врачам, ни патологоанатомам не удалось установить. Чувство огромной несправедливости жизни захлестывало меня, я уже не обращалась к Богу – мне больше не о чем было его просить. Признаюсь честно, это была жизнь "на грани", среди счастливых рожениц и криков малышей меня посещали мысли о самоубийстве.
На четвертый день в палату зашла акушерка и рассказала, что днем позже меня родила девочка и сразу отказалась от ребенка. Решение пришло мгновенно, просто оно было единственным и все. Я позвонила Леше. Муж отреагировал однозначно: "Если ты его будешь любить как своего – заберем. Я его уже люблю!"
Откуда-то взялись силы, я встала и пошла в детское отделение. Мне дали его подержать! Это было все! Сердце сжалось, комок подступил к горлу. Маленький малышок с закрытыми глазками, причмокивающими губешками спас мою жизнь. Я почувствовала сразу – он мой, я все отдам и все сделаю, чтобы он рос с нами, о нем я всегда мечтала и я его люблю!
Я снова могла плакать, надеяться и жить! Время тянулось бесконечно долго, мы с Лешкой начали трудный путь по нашей бюрократической дороге к усыновлению. Не хочется вспоминать, как мы умоляли органы опеки пропустить нас вне очереди на этого малыша, а нам отвечали, что ничего не могут обещать. Как бегали по диспансерам, доказывая, что здоровы, а я теряла сознание в душных очередях. Как нудно шло время до суда. Как невыносимо пусто, одиноко и тоскливо было дома, а крошечный мальчик в это время лежал в больнице один.
И вот суд – счастье и дрожь в руках - он наш! И весь двухнедельный срок, положенный на обжалование решения суда, мы были вместе с моим сыночком в больнице. Это странное и потрясающее чувство нашего с ним родства. Я не спала первые три ночи – не могла насмотреться на него, тихонечко целовала, чтобы не разбудить.
И тут новый удар! Дело в том, что врачи нашему Ромке ставили кучу диагнозов, среди которых – перинатальное поражение ЦНС. В общем-то, довольно распространенный диагноз среди новорожденных, если бы не одно но...
Уже где-то на третий день моего нахождения в больнице, я стала замечать, что он не реагирует на звуки, даже достаточно сильные, о чем сказала заведующей. Нас направили на консультацию к сурдологу. Приговор был суровый – нейросенсорная тугоухость на фоне ППЦНС. Так как не все нарушения слуха поддаются коррекции, наш Ромка, только обретя семью, мог просто в последствии нуждаться в спец.интернате.
Мы решили, что пойдем до конца, чтобы он мог воспитываться с мамой и папой. Муж перекопал весь Интернет, читал статьи о слуховых аппаратиках для малышей, оказалось это очень важно уже с 6-ти месячного возраста, чтобы у ребенка смогла наладиться речь.
Ромочке было 2 месяца, когда мы приехали домой. Накупили всяких погремушек, детских песенок, классической музыки, пили прописанные лекарства, занимались с малышом, разговаривали, да и просто любили! И чудо произошло. Постепенно все стало приходить в норму, а когда мой сыночек утром, лежа в кроватке, впервые повернул голову на звук моего голоса, я заплакала от счастья. Мы уже побывали на приеме у врача, который подтвердил, что слух восстанавливается очень хорошо, и пожелал забыть к нему дорогу.
Прошло 8 месяцев с того самого тяжелого дня, мы очень любим нашего мальчика, радуемся его достижениям, учимся ценить каждый прожитый день. Муж вообще в нем души не чает, и хотя он скуп на проявление чувств, но нашему сыночку постоянно признается в любви, целует его, не стесняясь.
Это потрясающее чувство, когда твое утро начинается с улыбки малыша, когда он обнимает тебя за шею, когда визжит от восторга в предвкушении купания, когда плачет и протягивает к тебе свои ручки, когда говорит еще не осознанно: "ма-ма", а ты все равно веришь, что он зовет тебя, и слезы наворачиваются на глаза.
Я давно поняла, что жизнь не возможно измерить справедливостью, ее надо мерить любовью. У нас полно житейских проблем, как и в других семьях, но в нашем доме живет такое простое и настоящее счастье!
Маргарита
