"...Лики Чуда бесконечно разнообразны.
Вот Христос превращает воду в вино -
и это маленькое камерное чудо,
при всей его внешней простоте,
становится одним из краеугольных камней
европейской цивилизации.
А вот чудо из недавних: Армстронг спрыгивает
с последней ступеньки трапа посадочного модуля -
и на поверхность Луны впервые ступает
нога человека. Но и это событие - одно из величайших
в мировой истории - меркнет перед маленьким
сопящим чудом, которое толком еще не проснулось,
но уже считает своим святым долгом
пробормотать: "Папочка, я тебя люблю...".
И что значит по сравнению
с этим чудом все остальные?"
(С. Бережной, "Слава безумцам...")
"...Мы уйдём по рельсам заброшенным -
Это лучшая из дорог..."
(В.П.Крапивин, песня из саундтрека
к в/ф "Легенда о Единороге")
...Недавно, недалеко от моего дома, гуляя с сынишкой, я обнаружил в низине заброшенный железнодорожный путь, которого раньше никогда не видел, хотя давно уже облазил эти места. Так, наверное, бывает у каждого - в давно знакомом месте вдруг открываешь что-то новое, и сам не понимаешь, как не замечал этого раньше. Мой трёхлетний Борис Борисович тут же выдал фразу: "Папа, а пойдём вон туда... Далеко-о - далеко... А?". После этих слов решение пойти по заброшенным рельсам было принято обоюдно и незамедлительно - а как же? "вдруг они ведут в Счастливую Страну?" Спустившись в низину, мы обнаружили не просто старую железнодорожную ветку. Перед нами простиралось узкое, но самое настоящее Безлюдное Пространство, непостижимым образом отгороженное от мира и, в то же время, являющееся его частью. В самом начале нашего похода возникло ощущение, что безалаберная действительность осталась где-то за пределами низины с заброшенным железнодорожным полотном, а время потекло вдруг размеренно и тепло, как Гольфстрим... Ржавые рельсы кое-где вросли в землю, иногда на пути попадались завалы из старых, отживших свой век шпал... А в пустых глазницах мёртвых покосившихся семафоров чувствовалась заколдованность и непонятное ожидание. С правой стороны между жёлтыми кустами торчали остовы мощных бетонных колодцев. На мой вопрос о том, кто бы мог жить в той гулкой пустоте, куда уходили их жерла, Борис Борисович, не раздумывая, ответил, что там живут, а по ночам выходят гулять по шпалам, Бутявки, Калуши с маленькими Калушатами и, конечно же, та самая Глокатая Куздра! "Это которая кудрячит Будрёнка? Или... будрячит Кудрёнка...", - признаться, в свои неполные тридцать два я уже успел слегка запутаться в особенностях этих своеобразных взаимоотношений. Недогадливому папаше тут же было доходчиво объяснено, что Глокатая Куздра никого не "кудрячит" и не "будрячит", и вообще никого не обижает, потому как добрая и всех любит. А её все боятся и дружить не хотят. "Ну как почему... потому, что она большая и некрасивая. И мне её жалко...".
Вот так мой трёхлетний сказочник населил простирающееся перед нами Безлюдное Пространство добрыми Глокатыми Куздрами, прожорливыми Калушами, незадачливыми Бутявками (да-да, теми самыми, которые "дюбые и зюмо-зюмо некузявые")... И всё эти без тени сомнения - ведь если в жизни есть место сказке, то это место, наверное, как раз здесь. Ну в крайнем случае и здесь тоже...
И сказка не заставила себя ждать - на мёртвом заброшенном пути неожиданно встретился нам маленький, стоящий внизу, у самых рельс, семафорик, весело светивший синим глазом из густых травяных зарослей. Он был похож на маленького, выглянувшего из травы доброго гнома с круглым фонариком. В тот момент казалось, что светил он именно нам! Конечно, ведь больше никого рядом не было, а поезда не прошли бы здесь, даже очень захотев... Непонятно, как его забыли обесточить, если путь "умер" ещё в 1991 году и был полностью отключён от сети питания? (я потом специально выяснил). Борис Борисович опустился рядом с семафориком на корточки, будто перед малышом, погладил по ржавому козырьку над верхней линзой. "Хороший... Пап, правда хороший?", - он повернулся ко мне, не отрывая ладошки от козырька. Я промолчал. Что тут скажешь... Борис Борисович опять повернулся к нашей находке, посидел так с минуту, думая о чём-то своём. До сих пор не знаю о чём, а спрашивать постеснялся - в конце концов, в три года у человека уже могут быть свои тайны. Тем более, если они рождаются в Безлюдных Пространствах.
В пяти шагах за семафориком находилась старая классическая ручная стрелка - с тяжёлым противовесом, длинной рукояткой и ржавой, показывающей направление полосатой табличкой. Чуть левее убегал такой же, как и "наш", заброшенный путь. Естественно, мы не удержались от соблазна подёргать туда-сюда "рычаг, соединяющий пространства". Когда ещё удастся... А потом, обратной дорогой, вернулись "в реальный мир".
Дома нам немного попало от нашей мамы ("Взрослый от маленького недалеко ушёл!!") - перелезая через очередную кучу шпал, мы увидели между ними маленького рыжего котёнка и, конечно же, не могли пойти дальше, не достав и не погладив его. При этом (подумаешь!) перемазались в чём-то чёрном, маслянистом, имеющем специфический "железнодорожный" запах.
Вот уже несколько дней я живу ощущениями этого маленького "путешествия по шпалам", где странным образом совместились краски золотой осени, пустой, давно заброшенный путь, сказочные персонажи с несуществующими в природе названиями, рыжий, ласковый, совершенно ручной котёнок (таинственный житель Безлюдного Пространства) и синеглазый карликовый фонарь с надтреснутой линзой, девять лет назад забытый в траве, но так и не переставший кому-то светить...
Счастливую Страну мы в этот раз так и не нашли. Но нас это совсем не расстроило - значит, будет ещё много дорог и много сказок. Значит всё ещё впереди.
Москва, октябрь 1999 г..
Борис Тараканов
Home: http://www.cdru.com/tboris
E-mail: boris@cdru.com
