- Ма, давай хоть одну сумку, тяжело же! - Алечка схватила ручку большого синего пакета, набитого продуктами и потянула на себя.
- Успеешь еще натаскаться, - с улыбкой бросила Виолетта и покрепче вцепилась в свою ношу. - Да и не тяжело мне совсем. А у тебя еще кости слабые, будет потом позвоночник кривой. Да и рюкзак твой весит побольше, чем мои сумки, - она вздохнула и осуждающе покачала головой, - из вас, наверное, профессоров делают, это точно. Я, помню, в школу бегала с одним пакетиком легким - и ничего, выучилась.
- Ты была двоечницей, - буркнула Алечка. - У нас Симкина тоже ходит с дневником и одной тетрадкой по всем предметам. Дура потому что. Виолетта незаметно усмехнулась и ничего не сказала. Когда-то в ее классе тоже была такая вот Симкина, и Виолетта так же, как и сейчас Алька, называла ее дурой. Потому что слишком это было неправильно - чтобы некоторые были такими красивыми как эти Симкины, а некоторые обычными. Правда, это было не во втором классе. Впрочем, дети взрослеют все быстрее и быстрее. И второклассница Алечка вполне может уже рассуждать, как в свое время рассуждала пятнадцатилетняя Виолетта.
Они шагали по веселой апрельской аллейке, такие похожие и в то же время разные, и каждая улыбалась чему-то своему. Или просто весне, которая почему-то заставляла всех вокруг улыбаться, даже бродячих собак и голубей, даже старушек, торгующих семечками вдоль парковой дорожки, даже угрюмую взрослую маленькую Альку.
- Мам, мне надо пятьсот рублей, - будто спохватившись, вспомнила Алька. - Мы едем в Питер на выходные.
- На эти?
- Ну.
Виолетта нахмурилась, будто легкое облачко налетело на ее бледное лицо и вмиг стерло улыбку.
- Зайка, у меня последние копейки остались, а до зарплаты еще ого-го!..
- Ну возьми в долг у хозяина.
- Я уже брала на этой неделе, - хмыкнула Виолетта, - на что мы сейчас тебе йогурты покупали, как ты думаешь? Алька нахохлилась, как февральский воробушек.
- Ну перестань, - начала уговаривать мать, с жалостью глядя на дочку, - ты же должна понимать... если бы была возможность - неужели я бы пожалела этих денег! Алечка, ну пожалуйста...
- Я и так как самая нищенка в классе! - с вызовом выкрикнула девочка, метнув на Виолетту полный ненависти взгляд. - Я хожу в каких-то обносках, которые тебе твоя Верка отдает после своей идиоткой Леночки! Я даже шоколадку в буфете не могу купить! Все девчонки на перемене идут в буфет, а я как дура сижу! И всегда так, всегда! А чем я хуже их, а? Я даже учусь лучше их - а все равно у них все, а у меня ничего! Почему?! - ее голос дрогнул, будто она вот-вот расплачется и у Виолетты болезненно сжалось сердце.
- Господи, ну что я могу сделать... - чуть слышно пробормотала она, - я же и так стараюсь хоть как-то заработать! Где мне взять деньги, где?!
- Да хотя бы... Хотя бы попроси у своего Арсения! Чего он таскается со своим тортом каждый раз? что, не видит, что у нас денег нет? Не видит, что тебе тяжело одной? У него же есть, наверное, побольше денег, чем на этот... тортик!
- Аля, у него семья, дети. Ему есть на кого деньги тратить.
- Так значит пусть и сидит со своей семьей, а к нам пусть не ходит!
- Перестань! - не выдержала Виолетта.
- А что "перестань"? Он тебя нашел, потому что проституткам надо деньги платить, а тебе просто тортик можно принести - и все! Экономия какая! Виолетта ошарашено остановилась и повернулась к дочери
- Эй, ты что несешь-то?! Ты хоть понимаешь, что ты говоришь?! Кто тебе о таких гадостях рассказал?
- Ой, хватит, - нетерпеливо отмахнулась девочка. - Я знаю побольше, чем ты думаешь. И если ты сама боишься, я сама могу все твоему Арсению объяснить. Виолетта хотела сказать что-то резкое, но вместо этого развернулась и быстрыми шагами пошла в сторону дома. Она не слышала, идет ли сзади девочка, не видела больше этой чудесной весны, что распускалась вокруг. Ее глаза застилали слезы, готовые вот-вот вырваться на свободу и предательски поползти по щекам, а она даже не могла смахнуть их, потому что руки были заняты тяжелыми отвратительно веселенькими пакетами.
К счастью, возле подъезда не было вездесущих бабушек, так любящих погреться на солнышке в эти первые теплые деньки. Виолетта поставила пакеты на скамейку и наконец-то вытерла глаза. Почти в ту же секунду в нее врезался теплый комочек, и детские руки крепко обхватили ее за талию.
- Прости, пожалуйста, - выдохнула дочка, пряча лицо в ее плаще. Виолетта почувствовала, как что-то опустилось у нее внутри, и слезы, уже не поддаваясь никакому контролю, хлынули из глаз, размазывая тушь.
- Это ты меня прости, - она обняла девочку, осторожно подняла ее голову и посмотрела в ее такие же влажные и такие же темные, как и у нее самой, глаза.
- Я иногда злая, - прошептала Алька. - Такая злая, что обижаю тебя. Но я люблю тебя все равно. И все равно ты самая лучшая мама. Я бы ни на какую другую тебя не променяла, честно! И не нужны нам эти деньги! Только не плачь...
- Не буду, - пообещала Виолетта и сквозь слезы улыбнулась. - Ну пошли что ли борщ варить?
- Да-да-да! - радостно воскликнула Алька, - только я сегодня сама, хорошо?
Виолетта взялась за пакеты, но в последний момент что-то отвлекло ее и она, распрямившись, тронула Альку за плечо.
- Смотри, кто объявился!
Алечка проследила за ее взглядом и безнадежно возвела глаза.
- Мам, ну мы же не потащим ее домой. Она грязная вся!
Но Виолетта, не обращая внимания на ее слова, подошла к кошке, сидящей на бордюре и ласково погладила ее.
- Ну приветик, Мадам Баттерфляй! Где же это тебя носило две недели почти? Мы уж думали, что тебя усыпили. Мадам Баттерфляй урчала и довольно щурилась под ее ладонью. Кошка была довольно крупная и, как считала Алька, старая. Правое ухо у нее было наполовину оборвано, наверное, еще во времена ее молодости, на шее красовалось желтое пятно, оставленное то ли краской, то ли чем еще, грязно-белая шерсть то тут то там пестрела дырами, в которых просвечивала кожа и почему-то не отрастали новые волосы. Так что видочек у киски был самый что ни на есть пиратский. У Али, в отличие от матери, никогда не возникало желания приласкать это грязное чудовище, и уж тем более она была категорически против того, что мать каждый раз приглашает Мадам Баттерфляй "в гости", кормит остатками супа и говорит с ней как с человеком. К тому же эти восточные пронизывающие насквозь глаза, которыми кошка смотрела иногда на девочку - Альке хотелось пнуть ее как следует и никогда больше не встречать. Может Аля была бы и не против того чтобы мать завела дома милого пушистого котенка, раз уж ей так хочется дышать кошачьей шерстью, а еще лучше щенка! Вот щенку бы Аля обрадовалась как родному! Но Виолетта говорила всегда, что не хочет брать на себя такую ответственность и продолжала постоянно "приглашать в гости" эту грязную старую облезлую уродину.
- Фу, мам, ну оставь ее уже! - Брезгливо выкрикнула девочка, не в силах больше выдержать это сюсюканье.
- Пошли к нам в гости, - как обычно сказала мать кошке, поднимаясь. Мадам Баттерфляй, тоже как обычно, лениво снялась с места и последовала за Виолеттой с таким видом, будто делала ей одолжение. По пути не забыв бросить на Альку злорадный взгляд.
- Давай ты лучше вынесешь ей сюда поесть, - предложила Алька матери, с опаской следя за наглой кошкой, которая уже прошмыгнула в подъезд и трусила по ступенькам, как будто это она пригласила Виолетту с Алькой в гости.
- Перестань, зая, неужели тебе не жалко ее? - отозвалась мать. - У нее же нет дома, нет совсем никого, кто бы любил ее. Она не котенок, которого кто-нибудь может пожалеть и пригреть, ее все ненавидят и обижают. А ей ведь, наверное, тоже хочется хоть иногда почувствовать, что у нее есть дом, хочется, чтобы ее приласкали, поговорили с ней, а не только бросили кусок.
- Она дикая, ей это не надо. Как зверям в лесу.
- Ласка и любовь нужна всем. К тому же я же не заставляю ее - она сама идет с нами. Значит ей это нужно.
- Пожрать ей нужно просто. Это знаешь, как бомжи всякие, которые на хлебушек просят, а если им дать хлебушек, они его выкидывают и потом еще матами вслед кричат. Нам историчка рассказывала. И еще в кино я видела. На самом деле им на бутылку надо! Виолетта рассмеялась, доставая ключи.
- Алечка, кошкам не надо на бутылку. Но, в любом случае, не стоит осуждать ни кошек, ни бомжей. Мы же не были на их месте, откуда нам знать каково им. Кошка с громким урчанием потерлась о Виолеттину ногу и злобно зыркнула в Алькину сторону. Аля немного отошла, увидев желтый клык, мелькнувший в кошачьей ухмылке, и пробормотала:
- Они даже спасибо тебе не скажут, эти кошки. К тому же в мире нет никакой справедливости - это глупые люди придумали. Добрые всегда хуже живут, чем злые. Злые всегда пользуются добротой всяких добрых, а потом над ними смеются. Поэтому, хоть я и люблю тебя, мам, я не хочу быть похожей на тебя.
- Да паажалста! - с деланной обидой протянула мама, которой наконец-то удалось справиться с замком: - Добро пожаловать, гости дорогие, сейчас будет угощение! - Это явно относилось к кошке, которая, вопреки приличиям, сразу же пошлепала на кухню. Типа, это еще кто в гостях!
Вскоре на маленькой кухоньке было не повернуться. Мама на табуретке чистила картошку, Алечка старательно строгала капусту на разделочном столе, а Мадам Баттерфляй, быстро расправившись с остатками шпротов, которые мама не пожалела для нее, развалилась посреди кухни. Алька любила вот так посидеть с мамой на кухне. Это так редко получалось - Виолетта приходила с работы, когда девочка уже спала, а выходные получались не чаще чем пару раз в месяц, да и тогда приперался Арсений, которого видеть у Али не было никакого желания, поэтому она спешила уйти допоздна к подружке. Но сейчас был один из тех редких дней, когда мама принадлежала ей и только ей. Впрочем, Арсений наверняка явится под вечер. Альке было хорошо и спокойно. Так уютно когда мама дома. Можно поболтать о чем-нибудь личном и сокровенном или просто посплетничать.
- Ты бы видела, какая рожа была у Симкиной когда я с новым рюкзаком пришла! - Радостно сказала она. - Бабушка молодец! И где она такие вещи откапывает классные! Вот если бы она еще почаще про меня вспоминала - вообще бы любимая бабушка была.
- Ты же у нее не одна, - отозвалась мама. У папы двое детишек уже, вот наверное туда все и уходит.
- Знаешь что, мамуля, - язвительно произнесла девочка, - с теми-то детишками он живет, наверное! А мы с тобой одни! Нам никто не помогает! Виолетта промолчала.
- Не, ну я на бабульку не в обиде. - Продолжала Алька, снова вернувшись в свое благодушное настроение. - Рюкзачок рулезный! Интересно, она брелок с утенком отдельно прицепила или так и продавалось? Ты не знаешь?
- Откуда я знаю, - пожала плечами Виолетта. Ее мысли блуждали где-то далеко, но девочка этого не заметила.
- Ой, бульон закипел, дай ложку с дырками! - встрепенулась Алька. Виолетта протянула ей ложку, девочка сделала шаг в ее сторону и едва не наступила на кошку.
- Фу ты черт! - засмеялась она, отскакивая от дернувшейся гостьи, - она меня чуть не укусила!
- Нет, она сама испугалась, - успокоила ее мать. - Смотри, сейчас убежит бульон-то! Алька быстро сняла крышку, сделала газ потише, и принялась аккуратно снимать пенку.
- Слушай, а кто такая эта мадам Баттерфляй? Она, правда, была?
- Кажется это из оперы, - ответила мать, - но я точно не помню.
- А про что там?
- Кажется, там была японская девушка, ее так звали - мадам Баттерфляй.
- Бабочка?
- Ну да, наверное.
- И что она?
- Она влюбилась в американца, кажется. И он в нее влюбился. А потом он уплыл к себе, пообещал, что вернется обязательно, сказал, чтобы она его ждала. А она оказалась беременна, родила сына, пока его не было. Ну и ждала его, ждала...
- Он вернулся?
- Вернулся. Только с женой новой. Даже песня такая была, когда я в школе училась.
- А она что?
- А она сбросилась со скалы от горя.
- А сын что? Ей его не жалко было?
- Ну не знаю, - растерянно пожала плечами мать, - наверное, он забрал сына.
- Зачем ему японский сын, если у него жена и так есть. Она ему родит русских детей. Виолетта рассмеялась.
- Откуда русских?
- Ну не знаю, я имею в виду белых. Американцев хотя бы. Некоторое время на кухне было тихо. Только звук падающей в мусорное ведро картофельной кожуры и жужжание ранней мухи в окне нарушали тишину.
- Хорошо, что ты не спрыгнула со скалы, - вдруг вырвалось у Альки.
- Что? - Не поняла Виолетта.
- Ну ведь... папа тоже приехал с другой женой из Польши. Ты же сама рассказывала.
- Так бывает, - вздохнула Виолетта, - сплошь и рядом. Если бы все прыгали со скалы, когда их бросают мужья - женщин бы уже не осталось на свете.
- Все из-за того, что ты добрая. Злых не бросают.
- Зато теперь у меня есть ты.
- Знаешь, если бы ты была злая и хитрая, ты бы нашла себе богатого мужика, сначала женила бы его на себе, а только потом родила себе дочку.
- Но ведь это была бы уже не ты, - улыбнулась Виолетта. - Каждый человек неповторим. Гены совпадают только один раз, на одну секунду, чтобы получился именно такой человек. В следующую секунду это будет уже другой совсем человек.
- А ты хотела бы, чтобы у тебя была дочкой именно я? - Тихо спросила девочка. Голос у нее почему-то предательски дрогнул.
- Конечно. Такая умная, такая красивая. Я не представляю, что у меня могла бы быть какая-нибудь другая дочка. Другую бы я не хотела и другую бы я так не любила. Алька почувствовала, как от этих слов внутри у нее все теплеет. Губы сами растянулись в счастливой улыбке, и ей захотелось сказать что-нибудь светлое и хорошее, от чего у мамы на душе тоже потеплеет и никогда-никогда не будет больше она грустить... Но вместо этого она медленно повернулась и уставилась немигающим взглядом на кошку.
- Если бы ты бросилась со скалы, мама, тогда... - она подняла глаза на Виолетту и та едва не отшатнулась от пронзающей ледяной тоски и испуга, который смотрел на нее из глаз дочери.
- Если бы ты бросилась со скалы, я бы была как эта кошка. Потому что все злые, злые... Будто в омут, она кинулась на грудь матери и навзрыд заплакала.
Локи, loki-l@mail.ru
