В начале рассказ моего мужа, написанный сразу после событий.
«Был сегодня со своими девочками до самого окончания, пока мог. Тяжело писать, простите, если опечатки... Для нервных — все закончилось почти хорошо. Хронология примерная, конечно...
Отвожу ее с утра, 9-10 ч., поскольку начали отходить воды. Говорят, что я пока в роддоме не нужен. Уезжаю на работу, периодически созваниваемся. Часа в четыре я еду к ней, говорят, что пора, и можно приехать. Лежит, если кто не в курсе, в третьем. Потом мы вместе, часов до восьми. Схватки идут своим чередом... Казалось бы... Ей делают КТГ примерно каждые 40 минут. Она молодец, держится. Я помогаю, сколько могу. Врачи удивлены ее терпением. После мы на КТГ. Постоянно.
20:40. Что-то не то... Медсестра вызывает врача, та бегом бежит (при мне) звонить и. о. завотделением, которая через 2 минуты уже бежит к нам... Я понимаю, что происходит что-то плохое... Но я для врачей — папа. Т.е. тот, кто тут почти случайно. Буквально за минуту успеваю понять, спасибо и. о. заведующей, что дело плохо, слышу фразу, что ребенок выдержит не больше 10 минут. Не могу передать, что я чувствовал.
20:43. “Кесарево? Конечно!!” Иного ответить не могу...
20:46. Увезли мгновенно, только успел носочки с нее снять. Потом — самое страшное. Медсестра: «Папа, ждите 10 минут». 5 минут. 10 минут. 12. 15. 17. Я считаю каждую секунду... 23 минуты... Да что за, будь они неладны, за неправильные часы на стене? Страшно. Очень... 25 минут... До сих пор с ужасом вспоминаю минуты и секунды безвестия... Слушаю каждый шаг в коридоре... Молюсь. 28 минут. Наверное, плачу... Так страшно в жизни еще не было...
21:20. Время обозначено примерно, счет времени почти утерян. Мне принесли дочь. Живую. Родную... Милую... Плачу, пока никто не видит... Разговариваю с ней... Сердце болит: как там Юля?..
21:35. Алису унесли... Маленькую мою... Юлю еще не видел. Жду в коридоре, пока повезут.
Примерно 21:50. — везут из операционной, у нее один вопрос: “Где мой ребенок?” Обнимаю, говорю, что все хорошо, доченька в порядке... А у самого сердце рвется... Юля бледная... Полуживая... Увезли.
02:41. И вот... Дома... Пишу... Хочу “спасибо” огромное сказать доктору, которая курировала нас и вовремя среагировала. Спасибо! Мы живы. И будем жить. Спасибо».
А теперь мой рассказ.
26 мая 2009 г. 39-я неделя беременности. С утра, обнаружив отхождение слизистой пробки, поняла, что день встречи с нашей малышкой уже близок. С одной стороны — радость, что скоро встретимся с лялечкой нашей и станет полегче, т. к. ходить «бегемотом» было уже тяжело. С другой стороны, понимала, что рановато немного, и доченьке бы еще развиваться, силенок подкопить, да и дел недоделанных куча. Но самое главное — она уже будет “близнецами” по знаку зодиака, как и планировалось. Пробка отходила весь день. Я радовалась. Мама волновалась (как раз у нас в гостях была в эти дни). Муж настраивался, что уже “cкоро”! Вечером поехали выгуливать меня с папочкой нашим. Так хорошо посидели в парке, подышали, поболтали, отдохнули от всех вдвоём... Устали, приехали и спать легли.
27 мая 2009 г. Ночью побаливал живот, пару раз даже очень сильно. Но спала хорошо, понимала, что выспаться нужно, удалось как-то расслабиться. Под бочком два моих любимых мальчика.
07.00. Будильник, ну помолчи же ты, так поспать еще хочется. Но нет, нужно вставать, вчера ведь Саша последнею заветную баночку увез в консультацию, и сегодня нужно сходить показаться, похвастаться отхождением пробки и узнать действительно ли лялечка опустилась, т. к. вчера в районе пупка обнаружилась пустота. Сынульку в садик еще нужно забросить. Ну, всё. Собралась с силами, встаю и... Потекло. Знакомые ощущения. Думала, сейчас польет как из ведра (с сынулей вод очень много отошло, многоводие было). Но нет, немного кровать намочила, и на пол с полстаканчика вылилось. Прозрачные, всё хорошо, значит, у нас. Иду будить маму, чтоб помогла сына собрать, раз мне еще самой собраться нужно.
Саша вышел из душа, обрадовала его, что в консультацию не поедем, поедем в роддом. Позвонила на всякий случай в роддом, чтоб убедиться, что нужно ехать даже без схваток при подтекании вод. Так и оказалось.
Данечку предупредила, что сегодня из садика его бабушка заберет, а мы поедем с папой рожать Алису. Он был не против. И мы со спокойной душой, совестью, мыслями собрали остатки вещей, сходила в душ перед важным событием. Заехали купить немного провизии с собой в роддом. Приехали...
Около 10.00. Желающих поступить в роддом оказалось очень много. Но большинство на сохранение, поэтому, посидев минут 20, я пошла без очереди.
Взвесили — 79,900 (ух, 20 кг прибавила я). Взяли анализы. Отправили еще раз в душ. Переодели в на удивление приличную ночнуху (после прошлых родов ожидала супер-секси ночнуху с вырезом до пупка). И поехали мы на лифте рожать. Провели осмотр на кресле. Вердикт — шейка не готова совсем. Уложили меня на КТГ. Схватки регистрируются постоянные. Больновато. Отправили меня в родовую, но мужа не пустили. Сказали, что еще очень редко и не больно, чтоб его звать. Ну ладно, действительно боль еще очень даже терпимая.
Около 12.00. Так уже больно! Уже не просто больно, уже очень больно!! Интересно, какое у меня открытие. Странно, что не смотрят. В прошлые роды смотрели каждые 40 минут открытие. А тут только монитор делают. Надоели уже с монитором своим, так больно лежать с ним во время схваток. И Сашу до сих пор звать не разрешают. На схватке хожу и пою почему-то «Белые кораблики». Или опираюсь на пеленальный столик: кажется, так удобнее (самая популярная в моих родах поза оказалась). Мяч гимнастический вообще бестолковый какой-то. Чтоб усидеть на нём, нужно держаться за что-нибудь, да и вообще больнее так почему-то.
Около 16.00. Опять пришли с монитором. Ура, хоть не зря вылежала на нём больнючую схватку — разрешили Сашу позвать. Он минут через 20, наверное, уже зашел в палату (время, кстати, как-то быстро летело). Зашел такой довольный, да и я довольная, радостная. Такое настроение хорошее. Ой, больно, почему-то смеюсь от боли. Саша сразу поясницу мне начал разминать, как учили на лекции. Ого, помогает, оказывается! Переоделся, полопали пирожков (заказала ему, так мяска захотелось, вот и слопала 1,5 пирожка с мяском). Саша видео немного поснимал для истории, фоткал, вроде, тоже. Схватки записываем, считаем, сколько они длятся. Интервал немного сокращается, схватки немного по длительности увеличиваются. Но так всё это медленно. В 12 часов были по 30 секунд через 5 минут, в 19 часов по 50 секунд через 3 минуты. Но время летит быстро. Устаю. Монитор всё так и делают периодически. Во время него Сашечка мне руку разминает, кажется, что легче от этого. Но всё равно уже не могу молчать. Ойкаю, айкаю, ля-ля-ля напеваю. Врачи спрашивают: “Небольно что ли? Или такая терпеливая?” Я отвечаю, что очень больно, но с мужем легче намного.
Около 20.40. Снова пришла врач наша (Егорова, вроде бы Татьяна). Снова монитор. Одна схватка, вторая, третья. Ну, когда же встать-то уже можно будет? Но вдруг понабежали врачи, я ничего не понимаю. Сашку выгнали в коридор. Мне спиртом всё там помазали, я спрашиваю: “Открытие проверять будете?” Они только буркнули «ага» и проверили. Три сантиметра всего. Зашел Саша. И тут страшная фраза: «Ребенок выдержит не более 10 минут, нужна срочно операция».
Я говорю, что мы, конечно же, согласны, подписываю какие-то бумаги. Смотрю на Сашу. Страшно. Прошу его молиться. Не реву, но в глазах слёзы. Снимает с меня носочки. Лишь бы успеть. Почему так медленно ведут меня по коридору, снимают ночнуху, ложусь на стол. Странно, всё это время не было ни одной схватки, то ли это всё происходило так быстро, толи от страха они прекратились. Опять мажут спиртом, щиплет, катетер вставляют. Ноги привязывают. Руки зажимают какими-то штуками. В одной руке уже капельница, на другой измеритель давления и пульса. Окованной рукой, причем левой, дают подписывать бумагу. Подписываю. Спрашиваю, долго ли я засыпать буду. Меня ругают, что я разговариваю и мешаю им работать.
Тут надо мной наклоняется доброе такое старенькое лицо в очках с толстыми линзами: «Успокойся, девочка, вот кислородиком подыши, он ребеночку нужен очень, сейчас спать будешь». Ко рту подставляют маску с кислородом. Всё, полетела...
28 мая 2009 г. Около 1.00. Ой, что-то всё так мутно. Хоть бы кто-нибудь поближе подошел, а то ничего не видно. Ладно, спрошу у пустоты. “У меня с ребенком всё в порядке?” Голос из пустоты: “Да, всё хорошо”.
Лежу, думаю: “Интересно, точно девочка или Антошка всё-таки? Хотя какая разница, а вдруг...”
“А у меня с ребенком всё в порядке?” Голос из пустоты: “Да. Спи, не переживай.”
Ой, как всё тело устало от неподвижности, но ничего не больно. Это хорошо. О, разглядела, что я в палате большущей. Нас тут 5 человек лежит. Тётка одна храпит. Блин, не умею засыпать под храп. Увидела на стене часы. И время поползло. Так медленно.
Около 2.00. Шевелиться нельзя особо, капельница еще капает. Прошу водички, напоили. Хорошая медсестра Настя периодически подходит, выливает что-то из-под кровати (катетер стоял; видимо, содержимое мочевого вытекало). Сняли капельницу, разрешили немного сгибать руку и поворачиваться полубоком. Ура! Можно сменить положение.
Ой, оказывается, животу ужасно больно! Но и нестерпимо устала спина. Ворочалась я до 4 утра. Выпила 2 стакана воды. Два раза будила всю палату, когда кричала медсестре, т. к. катетер убрали, а в туалет самостоятельно не сходить. Утка спасала. В 4 утра всё-таки уснула.
Около 8.00. Проснулась от громкого голоса: “Где тут кесарские лежат?” Медсестра Настя показывает на нас (на меня и девушку на соседней кровати). И что я вижу: несут два сверточка. Без сомнения — правый свёрточек мой, такой родной уже, хоть еще в руках у сестры. Вначале отдают левый свёрточек. А потом и мне подают мою матрёшку, запеленатую так, что только личико видно. Смугляночка, копия братика. И жировички такие же на носике, и носик картошечкой такой же, и вообще, сынуля такой же был. А на сверточке клееночка с надписью “Поклонцева, девочка”.
Минуты 3 дали полюбоваться сонным счастьем и унесли. Сказали, что как только сможем ходить, так можем идти в палату, а туда деток принесут. Я тут же стала подниматься, к 12 часам за нами пришли и перевели в палату.
Около 12.00. Как же всё больно. Иду согнувшись и держу живот. Но до палаты дошла сама. Дошла и сразу же легла, сил больше не было. Лёжа тоже всё болело. Я не понимала, почему болит спина, так и не поняла до сих пор. Но она болела у меня просто ужасно. Намного сильнее, чем болел живот, хотя живот болел тоже очень сильно.
Ребеночка пока не несут. Пошла узнавать, где мои вещи. Меня сводили в какую-то комнатку, где оставляют вещи. Еле доковыляла, оказалось, что зря. Муж всё увёз домой, даже сотовый. Разрешили позвонить на домашний. Мамочка поздравила скупо, чтоб обеим не разреветься и сказала, что Саша уже выехал, везет мне вещи и бульон куриный. После операции пока больше ничего кушать нельзя.
Около 13.00. Вот какая ты, моя крошечка! Теперь я могу разглядывать тебя долго, больше тебя у меня никуда не заберут! Спит моё солнышко. Накормили, видимо, хорошо, так как долго пришлось ждать первого пробуждения. Часов 5, наверное, проспала. Проснулась, к тите сразу. Чмокает маленько, минут 5, наверное, и снова баюшки.
Подселили соседок. Веселее стало. Они только что родили. А мы уже вон какие большие, нам уже скоро сутки! Мальчики крикливые, всё время плачут, кушать хотят. А моя принцесска спит. Наверное, не такая, как сын, будет. Будет спокойная...
Последующие дни в роддоме. По бирочке узнала, что мы родились с весом 3230 гр и ростом 52 см (на 100 г легче братика и на 1 см повыше его). А родились вечером 27 мая в 21.05.
Алисонька всё спит и спит. Приходится будить и тормошить, чтоб хоть немного поела. С захватом груди плохо. Вызывала детских врачей. Учили прикладывать. За всё время в роддоме раз 6 она присасывалась качественно и надолго (минут на 30). Остальное всё время этого добиться так и не удалось. Но я радовалась, что она спит, значит сытая. Молоко бежало, ночнушки постоянно чистые просила. Значит, молока много.
На четвертые сутки поднялась температура, а завтра у меня день рождения. И обещали выписать. Всю ночь вставала, сцеживала и разминала потихоньку грудь. К утру температуры не было. И в мой день рождения нам сделали подарок — выписали домой! Малышка здорова, я уже тоже хожу побыстрее, сдерживая ойканья. Правда, кашель подцепила в роддоме в последнюю ночь, т. к. нас перевели в другую палату, где были две дамочки с кашлем. Причем одна из них, видимо, недавно вышла из мест не столь отдаленных. Татуировки и обещание ребенку, что она её утопит, придушит и тому подобные страсти, сопровождающиеся матом на всю палату, говорили об этом.
Нас встретили, забыли от радости сфоткать возле роддома, но мы, счастливые и уставшие, уже дома!
И всё было бы хорошо, но... Алиса спала, спала и спала. На пятый день пребывания дома она не просыпалась более 14 часов. Всё это время она не кушала, только удалось влить в неё из шприца 13 мл сцеженного молочка.
Вызвала участкового врача. Жду. Три раза позвонила в поликлинику уточнить, когда придет врач. Говорили: “Ждите”. Ждём. Пришла. Сердцебиение практически отсутствует. Температура тела 35. Вызывает “скорую”. Врач говорит им, чтоб срочно приезжали, острая надпочечниковая недостаточность у новорожденного ребенка. Ставит ей преднизолон, вслух высчитывая норму на её килограммы Иголка большая. Опыта маловато. Находим место на попочке потолще, ставим укол. Я уже чуть не реву, сдерживаюсь, так как сын рядом. Нельзя ему своё волнение передавать. Ищу, с кем его оставить, папа наш еще только едет к нам, а сейчас “час пик”, седьмой час вечера рабочего дня. Приехал зять сидеть с сыном, и практически тут же Саша (как уж он долетел за 15минут?).
Благодарность ему огромная, что поехал на “скорой” с нами. Всю дорогу я проревела. Он держал Алиску.
Поступили в отделение. Нас сразу отправили на УЗИ брюшной полости. Раздеваю её, молюсь, чтоб только никаких серьезных патологий не было. Тишина. Тут врач УЗИ спрашивает, ходила ли я на УЗИ во время беременности. Я говорю, что да, и спрашиваю: “А что, что-то не так?” Она отвечает, что нет второй почки.
Огромное “спасибо” врачу-узисту Сафарову (иначе сойти с ума можно было), что на втором УЗИ во время беременности он нам с мужем четко показал обе почки! Я сказала, что на втором исследовании она была, не рассосалась же. Минуты через 3 спрашиваю: “Нашлась ли почка?” Нашлась!
Пришли в палату, дочку сразу унесли от меня. Вернули минут через 15 уже всю в проводочках. В голове капельница, во рту — зонд. Рука перевязана — брали кровь из вены. Принесли. Говорят, чтоб сидела и не отходила от неё, следить надо, дышит или нет, бьется ли сердце. Я в шоке, реву, решила, что не буду этого делать, так как свихнусь. Минут через 20 принесли аппарат, который делал это вместо меня. Сердце билось неровно. То 120 ударов, то 200. А датчик дыхания начинал пищать 5 раз. Меня предупредили, что если пищит меньше минуты, то просто заставлять её дышать, а если больше — то срочно звать их. Слава Богу, звать их не пришлось. Утром проверили, может ли она есть из бутылочки, зонд убрали, разрешили кормить смесью. В следующее кормление уже разрешили кормить сцеженным молоком.
За время пребывания в стационаре провели нам кучу обследований: УЗИ брюшной полости, мозга, сердца, мягких тканей бедра, ЭКГ, рентген лёгких и правого бедра 2 раза. Много раз брали кровь из маленьких венок, синяки до сих пор еще не прошли. В результате обнаружилось кровоизлияние в мозг, уплотнение в бедре между надкостницей и мышечной тканью (в роддоме говорили, что это “надавыш” и пройдёт само, хоть и обнаружила его я за 3 дня до выписки — ни разу ничего не попытались сделать). Кровоизлияние в мозг вызвало такой ненормальный сон, такой ненормальный сон вызвал недоедание, недоедание чуть было не вызвало смерть.
Не ожидала я такого, думала, всё будет легко и просто, ну уж точно проще первых родов. А оказалось... Дай Бог, что это самые серьезные испытания в Алисиной жизни. И всё дальше будет хорошо!
