Самым легким возрастом ребенка для родителей психологи считают 10 лет — но мало кто из родителей, чьи дети, особенно мальчики, учатся в школе, с этим согласится. Каким может быть ребенок 7-12 лет, если развивается в соответствии со своей природной программой? И что мешает родителям находиться с детьми этого возраста в гармонии и взаимопонимании? Отсутствие наставника.
Детство Джеральда Даррелла, описанное в книге "Моя семья и другие звери", — идеальный пример времени, когда ребенок хочет учиться
Возраст, в котором ребенок учится сам
В очень разных культурах: и в больших городах с обязательными государственными школами, и в затерянных в глубине лесов селениях, где никто не умеет читать и писать, — дети с 6-7 лет и до подросткового возраста большую часть времени заняты обучением.
Кто-то учится охотиться и выделывать шкуры, кто-то — писать в прописях и умножать столбиком, кто-то — доить корову и сеять хлеб, кто-то осваивает священные книги, а кто-то — компьютерные программы, но учатся все. Осталось совсем немного до перехода во взрослость, эти несколько лет нужно использовать по полной программе, чтобы узнать все важное и нужное о большом мире, в который предстоит выйти.
Младшеклассник готов увлеченно изучать все подряд: повадки животных, устройство вулканов, историю географических открытий, двигатель внутреннего сгорания в разрезе — весь богатый, сложный, разный мир вещей и явлений. Он экспериментирует с предметами, схемами, собственным телом: "Пацаны, я могу без рук!", "Ух ты, я понял, как это работает!", "Ребята, давайте построим дом на дереве!".
Десятилетка хочет знать и уметь, и он готов вкладываться в процесс. Он может за один день научиться кататься на скейте, каждый раз падая и вставая, игнорируя ободранные коленки. За два дня научиться вязать, просидев их полностью со спицами, пока не начало получаться ровно. Он может два часа наблюдать, не шелохнувшись, за пауком, может три недели мастерить сложнейшую модель корабля, может помнить мельчайшие подробности любимой книжки или сериала, дойти до не вообразить какого уровня сложной компьютерной игры.
Глаза разбегаются, интересы скачут: сегодня он хочет в секцию бокса, завтра — в астрономический кружок, через неделю делает макраме, а еще через две — управляемого робота. Многое начинает, многое бросает, но от начала до момента, когда наскучит, бывает очень увлечен.
Все было бы хорошо, если бы не школа
Взрослым это непонятно. Если уж заниматься, то всерьез — с точки зрения взрослых "всерьез" — это по программе и с прицелом на будущее. А если не всерьез, то зачем так вкладываться, не жалея сил и времени? Для взрослого учеба — средство, инвестиция в некое будущее, в другую, производительную деятельность. Для ребенка учиться чему-то новому — самодостаточная ценность.
Учеба — это и есть содержание жизни, никакого "будущего" для него нет, он учится не для того, чтобы это потом когда-то с пользой применить, а для того, чтобы получилось, чтобы понять, узнать, смочь, покорить.
Том Сойер и Гекльберри Финн — еще одни представители легкого возраста
Родители, семья в это время воспринимаются как тыл, арьергард. Если в семье все благополучно, ребенок о ней и не думает особо. Он рад родителям, любит их, скучает, если долго не видит, но они больше не составляют главный интерес его жизни.
Надо сказать, и родителям дети в этом возрасте редко доставляют беспокойство. Ребенок достаточно самостоятелен, но еще вполне послушен — одно удовольствие. Десятилетки оптимистичны, жизнерадостны, полны идей, легки на подъем, хорошо справляются с неудачами и разочарованиями. Легкий, яркий возраст, радостный старт жизни в большом мире.
Все это было бы прекрасно, на самом деле, если бы не одно "но".
Наверняка многие из вас подумали: ничего себе — легкий возраст! Да мы с ним все время скандалим, да какая там самостоятельность — все нужно проверять и контролировать. Да не хочет он учиться, все из-под палки. Да какой там "учиться без устали" — он приходит из школы истощенный просто.
Да, все так и есть. Действительно есть одно "но". Оно называется школа.
Зачем нужен Дамблдор
Что же не так со школой? Ведь если мы имеем ребенка, который жаждет учиться, и общественный институт, призванный детей учить, — кажется, что они просто созданы друг для друга!
Почему же так много родителей разделяют мысль "у нас с ребенком все было бы хорошо, если бы не школа"? Почему для стольких детей начало каждой четверти становится "изгнанием из рая" нормальной, интересной, радостной детской жизни?
Это важный вопрос, в котором стоит разобраться.
Мы говорили о том, что в идеале к семи годам работа привязанности выполнена, отношения с родителями могут отойти на второй план, стать тылом, а не главной сценой. Кто же приходит — должен приходить — им на смену? Ведь ребенок еще явно мал для полной самостоятельности, и далеко не всему можно научиться, просто играя с другими детьми. Нужен тот, кто покажет и научит, передаст "настоящие" взрослые знания — учитель, наставник.
Образ Наставника в человеческой культуре — такой же мощный архетип, как архетипы Матери и Ребенка. Он присутствует в мифах и легендах, в героических сагах, в книгах и фильмах о взрослении, будь то легенды о короле Артуре или мультик "Кунг-фу панда".
Оно и неудивительно. Люди, в отличие от животных, должны много учиться, в них не вшиты при рождении все необходимые для жизни алгоритмы, им нужно знать и уметь так много, что недостаточно просто перенять навыки у родителей через подражание и следование. Нужна учеба как особая, отдельная деятельность и отношения учитель-ученик как особые, очень важные в жизни отношения, сопоставимые по значению с отношениями привязанности, дружбы или любви.
Отношения с наставником во многом похожи на отношения с родителем — это тоже разновидность привязанности, там тоже есть доминирующий и ведомый, тоже подразумеваются защита и забота со стороны старшего и безоглядное следование со стороны младшего.
Но есть очень серьезное отличие.
Чем наставник отличается от родителей
Любовь родителя безусловна и безоценочна. По крайней мере, такой задумана. В жизни бывает по-разному, конечно, и многие родители не могут не оценивать своего ребенка, не обусловливать свою любовь к нему его успехами или хорошим поведением.
"Правильные" отношения с родителями внушают нам, что мы ценны и прекрасны просто как живое существо. Родителю важнее, чтобы ребенок был жив, здоров и доволен, чем его успехи или соответствие чьим-то ожиданиям.
Родительской любви достаточно, чтобы научиться ходить, лазать, говорить, играть. Быть здоровым и счастливым детенышем. Но человеческому детенышу этого недостаточно. Он должен стать человеком разумным, то есть — существом, которому нужен смысл в жизни. Он сам ставит цели и хочет их достигать. Он создает культуру, науку, цивилизацию. Он меняет мир и свою жизнь.
Для вот этих задач преодоления, изменения мира, самореализации родительской любви недостаточно. Она никак не мотивирует делать лучше других. Поэтому ребенку нужен тот, кто будет оценивать. Тот, кто будет ставить барьеры и требовать их преодоления, в том числе через не могу и не хочу. Тот, кто может иногда сказать: "Нет, это плохо, ты не старался, ты можешь лучше", — и это не разрушит отношения, потому что Наставнику — можно. Он не родитель. Его признание надо заслужить.
Настоящий наставник всегда немного супермен. Чтобы за ним было интересно тянуться, чтобы к нему — чужому, все-таки, человеку — включилось поведение следования, он должен быть особенным, должен впечатлять и восхищать, уметь что-то такое, чего никто больше не умеет, быть причастным к чему-то тайному.
Не случайно самые известные образы наставников — это маги, волшебники, существа из иного мира: кентавр Хирон, Мерлин, Гендальф, Дамблдор, магистр Йода, Доктор Кто. Архетипический Наставник — это мудрец, могучий воин, много где побывавший, много чего на своем веку повидавший, совершивший немало подвигов. Его прошлое полно тайн, никто не знает точно, о чем он думает.
В архаичных культурах обучением детей занимались жрецы и шаманы — крайне уважаемые люди. Наставнику можно быть странным, выглядеть иначе, действовать неожиданно — он не вполне от мира сего. Он может быть смешным, маленьким или подчеркнуто дряхлым — да хоть с зелеными ушами — при этом скрывая за внешней нелепостью невероятную мощь.
Конечно, Наставник не только оценивает. Он все же имеет дело с младшим и слабым, поэтому помогает, подбадривает, объясняет, поддерживает в первых попытках. Он всегда на стороне ученика — сам требует, может быть строгим, но другим своих детей в обиду не даст. Наставник защищает и заботится — тем больше, чем младше ученик, с каждым годом все меньше.
Можно ли встретить наставника в школе?
Вот такие отношения нужны ребенку, такой архетип вшит в его культурную память, с такой мечтой он идет в школу. И что же он там находит?
Чаще всего — вовсе не супермена, мага и героя, а уставшую учительницу, для которой ее работа — довольно рутинное дело, не предусматривающее ни подвигов, ни приключений, ни путешествий между мирами. Кому-то везет, и он-таки встречает учителя, увлеченного своей работой, обращенного душой к ученикам, который сам по себе — яркая, сильная личность.
Помните старый советский фильм "Первоклассница"? Там была такая учительница, по одному взгляду которой замирало сорок человек, — но не потому, что она орала и ставила двойки сотнями. Она входила в класс, как королева, учила письму как волшебству. Ее осуждения боялись, ее похвала окрыляла.
Она видела весь класс целиком и каждого ребенка по отдельности. В глазах детей, при детях она не могла быть усталой, слабой, раздраженной, не могла не знать и не уметь. Ее невозможно себе представить жалующейся на низкую зарплату или рассказывающей родителям, что она не может справиться с "таким тяжелым классом". Точно так же невозможно себе представить, что с ней неуважительно разговаривает, например, директор школы или проверяющий из РОНО. То есть он мог бы попробовать, но...
В кульминации фильма учительница оказалась-таки супервумен: девочки, ее ученицы, заблудились в буране, и она в одиночку прошла сквозь буран, рискуя жизнью, нашла и спасла их.
Мы не знаем, был ли у этой героини реальный прототип, но как архетипический образ, это сделано гениально.
Продолжение следует.
