Стоял душный июльский вечер. Небо затягивало тучами, все с нетерпением ждали дождя. Мы с дочкой решили прогуляться перед сном.
Стемнело. По дороге домой мы купили холодной воды и, непринуждённо болтая, повернули на почти безлюдную, слабо освещённую улицу. По одну сторону от опустевшей проезжей части расположился частный сектор, по другую из-за зелени кустов виднелся небольшой огороженный холм — бомбоубежище. За оградой холма возвышались сталинские пятиэтажки. В окнах горел свет, мерцали голубые огни телевизоров. Дочка неожиданно остановилась и окликнула меня. Я повернула голову. Справа от нас головой к гаражу на земле... лежал человек.
Мысль о том, что он пьян, сменилась беспокойством. Это был мужчина лет шестидесяти в чистой рубашке, светлых брюках и почти новой обуви. Его почти бесцветные светло-рыжие волосы не были растрёпаны. Мы подошли ближе, присмотрелись и позвали его. Он оказался очень бледным, по-прежнему неподвижно лежал на боку и не подавал никаких признаков жизни. Я наклонилась, слегка потрепала его за рукав рубашки, пощупала пульс. Он был жив, но без сознания. Я брызнула на него водой, но ни один мускул на его лице не дрогнул.
Может, всё-таки пьян? Но запаха спиртного не ощущалось, да и вид у него был вполне приличный. А может быть, ему по дороге стало плохо? Сколько он уже так лежит? Мы оглянулись по сторонам. Людей не было видно. Вдали из двора выехала машина, проехала мимо, не остановившись. Мы решили вызвать "скорую".
Надвигалась гроза. Чёрные тучи плотной пеленой окутали ночное небо. Было жарко и очень душно. За то время, пока мы ждали приезда врачей, мимо проходили люди, проезжали машины, но никто не останавливался. Никому не было дела до человека, который, может быть, сейчас умирал. Только одна маленькая сухонькая старушка, позвякивая бутылками в авоське, просеменила мимо, вернулась, подошла к лежащему, покачала головой и растворилась в темноте.
"Скорая" приехала быстро. Две приятные женщины вышли из машины, одна из них попыталась заговорить с пациентом, но ответа не последовало. "Попробуем оживить!" — сказала она и принялась тереть пальцами мочки ушей лежащего на земле мужчины. Через минуту голова мужчины дрогнула, и он застонал. Как же я раньше не догадалась? Я знала этот приём, даже когда-то однажды применяла его, но в тот момент растерялась.
Все облегчённо вздохнули: мужчина начинал приходить в себя, видимо, был просто пьян. Он приоткрыл один глаз, судорожно пытаясь понять, где он, что за люди вокруг. Водитель "скорой" вышел из машины и приподнял голову лежащего, тот быстро задышал и стал рассматривать нас. Повернув голову, он встретился взглядом и со мной...
Мурашки пробежали у меня по спине. О, боже! У него был только один глаз! Он разглядывал им меня, по-прежнему не понимая, что происходит. Верхнее веко второго отсутствующего глаза было пришито к нижнему и не шевелилось.
— Дружочек, болит что-нибудь? — спросила одна из врачей.
— Нет, — еле слышно ответил мужчина.
— Тогда в милицию пойдём, здесь, за углом, — усмехнулась добродушная женщина. — Нечего нас от работы отвлекать.
Слово "милиция" отрезвило бедолагу лучше всяких медицинских приёмов.
— Не надо... милицию... — пробормотал он. — Всё... хорошо.
— Идти можешь? Где живёшь?
Мужчина напрягся и с трудом, медленно, путаясь, назвал адрес. Его попробовали поднять, но безуспешно. Водитель "скорой" стол вглядываться в темноту и вдруг свистнул. На другой стороне улицы из переулка выходил молодой парень. На свист он остановился, увидел нас, на секунду задумался и двинулся нам навстречу. Быстро сообразив, что от него требуется, он вызвался провести нашего неудачника до остановки и посадить на транспорт. С трудом подняв пострадавшего, врачи и водитель поручили его нашему добровольцу. Несколько мгновений мы все смотрели вслед покачивающейся из стороны в сторону паре. Один из идущих буквально висел на другом, но магическое слово "милиция" толкало несчастного вперёд. Мы попрощались с врачами и поблагодарили за помощь.
Прогремел гром, начинал капать дождь. Дочка радостно щебетала по телефону, рассказывая домашним о случившемся. Ливень застал нас уже возле дома. Мы шли мокрые и улыбались... Где-то там, у нас за спиной, человек не остался лежать под дождём в луже, он тоже ехал домой. На душе было светло. День был прожит не зря!
