Представляем еще одну семейную историю из телепроекта «Няня спешит на помощь!». Главные проблемы, с которыми пришлось столкнуться няне-психологу в этой семье, — бесконтрольный просмотр телевизора, нежелание ребенка делать уроки и жестокое обращение родителей с детьми. Как же удалось наладить отношения мамы, папы и двух сыновей?
Перед нами семья М.: папа Владимир, мама Элеонора и двое детей — старший Марк и младший Платон. Как всегда, с проблемами, о которых заявила семья, я предварительно познакомилась в студии, сидя у монитора. Папу и маму беспокоили вполне обычные вещи: телевизионная зависимость младшего сына и нежелание учиться — старшего. Но то, как они об этом говорили, а главное, как действовали в отношении детей, повергло меня в шок. Жестокость в доме, похоже, стала нормой, а родители даже не замечали этого.
Наконец состоялось и личное знакомство. Мое первое впечатление — какая послушная, отзывчивая семья. Я попросила их вести обычную жизнь, и родители поняли это буквально. Раз на няню можно не обращать внимания, все вздохнули с облегчением и прильнули к экрану телевизора.
В течение 30 минут я стойко смотрела на людей, которые «не отлипали» от экрана, но потом все-таки не выдержала: должны же быть у семьи хоть какие-то дела, да и для маленького Платона пришла пора полуденного сна.
Мама Элеонора решила начать воспитательное действо с уборки игрушек. Но Платон игрушки убирать отказался, и тогда в ход пошли угрозы:
— Убери игрушки, а то я выключу мультики!
Однако Платон и не собирался заниматься уборкой, судя по всему, он знал, что мамино обещание выполнено не будет. Не удивлялся мальчик и режущему слух обращению.
Мама:
— Мерзкий какой...
Папа:
— Гаденыш! (Впрочем, ласково.)
Все закончилось тем, что Элеонора решила не усложнять обстановку и принесла Платону еду к телевизору. Думаю, у «голубого дружка» они могли просидеть до самого вечера, но мое присутствие все же напоминало: «А как же режим дня?».
Попытка уложить ребенка спать переросла в нешуточный обмен тумаками. Как и следовало ожидать, Платон засыпать не собирался, но маме было уже наплевать — по телевизору начиналось что-то интересное.
На другом участке фронта (именно так!) воевал папа: он делал уроки со старшим сыном Марком. Как из рога изобилия в адрес Марка сыпались удивительные фразы: «Попугай бы уже давно заговорил!», «Прибить хочется!» — и все это «великолепие» сопровождалось увесистыми подзатыльниками. Самое ужасное, было заметно, что Марк давно смирился с затрещинами, он лишь покорно втягивал голову в плечи и ждал, когда этот кошмар закончится.
Выводы дня
Мне показалось, что в доме не два ребенка, а четыре, причем все они скучают, злятся время от времени, но что совершенно недопустимо — позволяют себе выражать гнев. За целый день я ни разу не услышала, чтобы похвалили старшего ребенка, ну хоть за что-нибудь. Четырехчасовое изучение истории поразило меня больше всего.
Телевизор не выключался в течение дня, и я поняла почему — родители прятались за ним от собственных детей. Итак, вся надежда на правила, которые помогут преодолеть закон всемирного телевизионного притяжения.
Правила семьи
- Телевизор не может быть членом семьи (им нельзя заменить общение, дружбу, отношения между людьми).
- Детям должно быть интересно с взрослыми, а взрослым — с детьми.
- Уважайте друг друга: любые замечания, распоряжения, просьбы должны звучать доброжелательно.
- Если хочешь добиться результата — действуй.
- Любые драки строго запрещены, это относится как к детям, так и к взрослым.
Вот так мы и познакомились с правилами, причем никому и в голову не пришло выключить на это время телевизор. Что ж, с первого пункта и начнем.
Жизнь без телевизора
Никогда бы не подумала, что такое простое задание повергнет двух взрослых людей в состояние, близкое к трансу. Владимир и Элеонора были всерьез напуганы: что будет с ними и с детьми, если изъять из жизни этот чудо-ящик.
Первая попытка завершилась вполне предсказуемой реакцией Платона: он завизжал так, будто у него отняли любимую игрушку. Дальше все зависело от мамы: хватит ли у нее решимости не только отразить атаку сына, но и успокоить его. Элеоноре пришлось туго — надо было соблюдать два правила одновременно: первое и последнее (любые драки строго запрещены).
Увы, без моего вмешательства не обошлось. Я взяла ребенка на руки, унесла его в другую комнату, поговорила с ним ровным голосом, назвала чувства, которые он испытывает, и признала переживания — истерика завершилась благополучно. Остается констатировать: телевизор выключен без особых потерь.
Жизнь без телевизора наладилась очень быстро, почти в тот же день, когда мы его выключили в первый раз. Это послужило еще одним подтверждением истины: дети буквально ждут, чтобы взрослые указали им границы дозволенного, задали определенные рамки.
Родители Платона были обрадованы и удивлены столь скорому результату. Они признали, что проблема «телевизионной зависимости» маленького мальчика скорее была проблемой «свободного времени» взрослых, которые получали свои дивиденды от привязанности Платона к просмотру бесконечных передач.
Но мое предупреждение по поводу того, что рецидив неизбежен, попало в точку: через 2–3 дня Платон выдал классическую истерику, когда было введено ограничение времени на просмотр мультфильмов. Это закономерно, этого не стоит бояться и отказываться от того, что достигнуто, — надо всего лишь в очередной раз настоять на своем.
Как заставить делать уроки
Если бы в семье был один ребенок, то можно было заявить: счастливый конец! Однако научить 34-летнюю маму играть с малышом — не самая сложная задача, гораздо труднее решить другую проблему: не должны, просто не имеют право родители так откровенно и зло унижать старшего сына. Да, впереди еще много работы!
Разница в отношении родителей к старшему и младшему сыновьям просматривалась невооруженным глазом: насколько они были терпеливы к выходкам и капризам Платона, настолько же их раздражало буквально все, что не укладывалось в идеальные представления о том, каким должен быть Марк. Мальчик делал «неправильно» буквально все: учил уроки, сидел за пианино, разговаривал со взрослыми, даже ел он «неправильно».
Может быть, поэтому папа Владимир прибегал к странноватым мерам педагогического воздействия: например, уводил десятилетнего мальчика на вокзал, чтобы «дядя милиционер отвел его к беспризорникам, которые не хотят учиться»? Со слов папы, Марк был очень напуган последним, плакал, вырывался, клятвенно обещал, что «всегда-всегда будет вести себя хорошо», а уж за учебу примется с удвоенной силой. После этого случая прошло два года. Неудивительно, что бесконечные угрозы и подзатыльники кажутся теперь Марку «комариными укусами».
Вернемся ненадолго к Платону. Пока нам сопутствовал успех. Невзирая на четырехлетний стаж «телевизионной зависимости», мальчик научился засыпать и есть без телевизора. Более того, он даже стал вставать по утрам сам (раньше только под мелькание мультфильмов), что мама считала практически невозможным.
Впрочем, мультипликационные герои из жизни мальчика не исчезли: теперь он лепил их вместе с папой из пластилина. На самом деле Платон не особо и нуждался в телевизоре, просто родителям было удобно так считать. По этой же причине они и старшего сына называют отъявленным лентяем — удобно, и все. Придется разобраться, почему на изучение злополучной истории у ребенка уходит четыре часа.
Папа (со вздохом):
— Еще история впереди... Может, он меня удивит? Может, ему не понадобится моя помощь? Я буду счастлив...
Вот, похоже, в чем недовольство Владимира и Элеоноры — старший сын их не удивляет, ну никак он не хочет становиться гением!
Мой первый призыв — дать ребенку возможность выучить историю самостоятельно — не получил поддержки. Папа продолжал придерживаться собственной методики: чтение вслух с конспектированием материала учебника, причем читал папа, а конспектировал сын.
Я предложила другой вариант: расставить акценты, подсказать, что может быть интересным, и, наконец, предоставить ребенку самостоятельность. Главное — делать все это с хорошим настроением, без ремня в руках. Интерес к предмету помогает запомнить учебный материал быстрее, и я точно знаю, что любой школьник в состоянии выучить урок за 40–50 минут, нужно лишь немного его направить.
Марк сиял, он сделал уроки с невероятной скоростью и явно ждал одобрения, причем не только от меня. Он хотел, чтобы его похвалил отец.
— Владимир, сейчас вам есть за что похвалить сына? — обратилась я к отцу.
— Я вас хвалю, уважаемый...
— А без иронии? Ведь первый раз урок выучен всего за 45 минут, причем самостоятельно!
— Ты молодец, сегодня ты трудился, — произнес отец, но все же с ухмылкой на лице.
Думаю, Марк имел полное право обидеться — уж очень неискренне звучали слова отца. Судя по всему, они вообще произносились не для мальчика, а для меня: «Вот какой я послушный отец, какие ко мне могут быть претензии»?. Но меня таким приемом не обмануть — претензии есть. Владимир трижды кивнул и трижды сказал «согласен», а через несколько минут увел сына на кухню, где они снова сидели в обнимку с учебником: папа читал параграф вслух, а Марк конспектировал...
— Элеонора, я по-прежнему не нахожу у вас поддержки, — обратилась я к маме.
— Можно много раз сказать «молодец», но оценки в дневнике от этого не улучшатся...
— А они улучшаются от четырехчасовых бдений над одним предметом?
Элеонора промолчала.
Откровенный разговор
Что ж, вынуждена признать: родители меня не услышали, а главное, они не верят в успех. Это очевидно. Остается последний аргумент: убедить родителей, что по-человечески надо общаться не только между собой, но и с детьми. Кстати, это единственная семья, в которой взрослых объединяет абсолютное единодушие в вопросах воспитания детей. Заблуждения одного подкрепляются поддержкой другого без малейших сомнений и поисков компромисса.
Марк занимался музыкой. Сцена разучивания музыкальных пьес сопровождалась привычными подзатыльниками и оскорбительными комментариями родителей (и здесь они были заодно). Это возмутило всю съемочную группу и очень расстроило меня. В тот момент мне казалось, что вся проделанная работа безрезультатна, что изменения невозможны!
Признаться, мне было трудно сдерживать себя. Единственное, что останавливало от активного вмешательства − критиковать родителей в присутствии ребенка нельзя, недопустимо. В тот момент я и представить не могла, чем закончится этот урок музыки.
Решив поучаствовать в педагогическом процессе, папа увел мальчика в ванную комнату:
Мама:
— Ты его не будешь топить?
— Да я его сейчас тут прибью! Не зли меня, — это к Марку, — а то тебе сейчас будет очень плохо! Ты вообще ничего не захочешь, а если захочешь, то не сможешь, ты понял меня!
Я была просто в шоке! Никакими экзаменами в музыкальной школе нельзя оправдать такое отношение отца к сыну. Именно в эту секунду я сказала себе: «Стоп, пора прекратить это издевательство!».
Пока Марк рыдал у инструмента, я увела родителей на кухню.
— Вы хотите понять, что с ним сейчас происходит, вы пытались спросить его об этом?
— Да что тут удивительного, — недовольно ответил Владимир. — Он просто ничего не хочет!
— И рыдает, потому что не хочет? Или не хочет потому, что все происходит через насилие, битье и оскорбления? У меня такое впечатление, что вы глубоко разочарованы в своем старшем ребенке. Вам как будто даже нечего терять, мол, «первый блин комом»... Может, все-таки дать понять ему, что вы его любите? У него уже целая гора на плечах из чувства вины, скрытого раздражения и протеста. Почему вы считаете, что всегда правы, а Марк абсолютно не прав во всем? — спросила я.
— Да? Это так выглядит со стороны? — удивился Владимир. — Нет, вы ошибаетесь. Надо над этим подумать и проанализировать.
Пожалуй, впервые за время разговора, я почувствовала, что родителей действительно задела эта непростая тема.
Мой призыв к ним был довольно прост: не обвиняйте, не критикуйте, не навешивайте ярлыки, не раздавайте подзатыльники; подходите к любому делу с любовью и уважением, как можно чаще говорите детям о своей любви.
Подводя итоги
Я уверена, наш последний разговор все-таки не прошел даром: никто не кричит, телевизор выключен, родители и дети заняты общим делом, ну, а наметившаяся «пластилиновая зависимость» вместо телевизионной меня совсем не смущает, ведь именно за этим я и пришла в эту семью.
Мама спешит поделиться со мной радостью:
— Впервые Марк заявил, что ему надо до пяти часов вечера сделать все! ЕМУ НАДО УСПЕТЬ... — это из области фантастики!
Бравурным заключительным аккордом прозвучало заявление Марка о желании самостоятельно разучить песню из сборника мировых рок-хитов, который подарила ему я. Родители не уставали удивляться своему сыну: как, в неурочное время, по своему собственному желанию, у пианино...
Да, это была очень сложная работа, но настоящей наградой и признанием моих трудов прозвучало признание Владимира, когда камеры были уже выключены:
— Вы знаете, я очень тяжело расстаюсь с людьми, когда к ним привыкаю. Особенно, если приходится прожить какие-то трудности... Поэтому очень грустно расставаться.
— Знаете, что я думаю? Вы кричите, стараетесь казаться злым и всемогущим даже перед собственными детьми, потому что на самом деле вы очень ранимый и мягкий человек. Вы пугаете тем, чего сами боитесь!
Казалось бы, все просто. Хочешь избавить ребенка от телевизионной зависимости — докажи ему, что есть вещи гораздо интереснее телевизора. Хочешь, чтобы школьник хорошо учился, — покажи ему, что учеба может быть увлекательной, но уж точно не стой над душой и не бей по голове. Но порою и к этим нехитрым выводам приходится идти весьма извилистым путем. Впрочем, в этом и состоит моя работа. Я готова изо дня в день доказывать родителям, что их дети не обуза и не наказание, они — радость, главная радость любой семьи.
