Солнечный апрельский день. Колёса иномарки распевно шуршали по асфальту и недовольно фыркали по непролазной грязи просёлочного бездорожья. Остановились на пригорке, дальше на маленькой машине не проехать. Сын на своей «семерке» почти сразу догнал их. Отец с сыном пошли за «Нивой», а Люба вынуждена была ждать. Из-за врачебной ошибки ноги женщины не действовали.
Она наблюдала за своими мужчинами: как те спустились к реке, перешли по висячему мосту (местные жители этот мост ласково называют — лавы). Поднялись по просыхающей обочине дороги, скрылись за забором. Вскоре из трубы их дома поднялась кудлатая голова дядюшки дыма. Значит, затопили печь.
Потом зарычал мотор. «Нива», как большая черепаха, медленно сползала вниз по берегу. Когда до моста осталось метра три, она, уткнувшись носом в снег, встала. Муж с сыном попытались вытолкнуть её из сугроба, да не тут-то было. Младшему пришлось бежать в дом за лопатой. Подкопали. Двинулись вперёд.
Проехав мост, опять застряли. Снова пришлось откидывать тяжёлый подтаявший снег. Больше часа боролись с непослушными снежными барханами, но всё-таки поднялись на противоположный берег. Василий перегрузил сумки. Георгий пересадил беспомощную супругу. По проторённому пути двигаться обратно было проще.
Когда зашли в дом, русская печь протопилась, разожгли подтопок. Пока заносили сумки, закипел чайник. Заварив чай, насладились вкусной ключевой водой. Потом мужики взялись за работу: вдвоём выставили из зимовника ульи. Немного передохнув, сын отправился в обратный путь.
Дом в деревне
Повседневные заботы отступили на второй план. У мужа — отпуск. Люба радовалась, как маленький ребенок. Она сможет полюбоваться девственной красотой просыпающейся после суровой северной зимы природы, надышаться чистым, пьянящим воздухом и насладиться восторженным пением прилетающих с юга птиц.
Супруги, словно эти перелётные птицы, — всё время в пути. Зимой — в городе, а чуть пригреет весеннее солнышко — скорей на дачу, которую в шутку называли «родовым поместьем». Георгий настоял именно здесь, в деревне Наумовское, на родине его мамы, поставить дом — настоящую деревенскую избу с русской печкой, рядом — рубленую баньку.
Десять лет назад в дом неожиданно ворвалась беда, вторглась в размеренную жизнь, опутала паутиной немощи ноги супруги так, что они перестали действовать. Врачи долго не могли поставить правильный диагноз, а когда обнаружили опухоль на позвоночнике, то было уже поздно — операция не дала никаких результатов. Поэтому мужу пришлось взять на себя все обязанности по хозяйству. Но дачу не забросили.
Треск на реке
...Прошла неделя. День выдался тёплым. Георгий вынес жену в заулок, усадил на старый, но крепкий ларь-сундук, пошёл перебирать сгнивший в бане пол. Солнышко, как девчонка-шалунья, играло проплывающими облаками. Наигравшись, тряхнуло огненно-рыжими волосами так, что завитки локонов разлетелись прямыми лучами по всему миру.
Люба с удовольствием наблюдала за солнышком. Ещё она внимательно глядела на не растаявший снег на противоположном берегу речки, который, будто грязный намокший сахар, лежал между стволами высоких берёз и осин. Местами он проглядывал сквозь неровные складки зелёных оборок широких подолов елей.
Прислушиваясь к разноголосой песне птиц, женщина начала вязать носочки для внука. Вдруг откуда-то донёсся непонятный треск, будто ломали доску. Она обернулась, но никого не было видно. Треск повторился. Она опять огляделась. Никого. Ещё раз.
— Что случилось? — спросил муж, выглядывая из бани. Люба пожала плечами. Он скрылся в дверном проёме, а её внимание задержалось на реке. Там из-за поворота с оглушительным грохотом выплывали льдины и с шумом неслись в пролёт под навесным мостом ближе к противоположному берегу. После моста река делала плавный поворот, но льдины не успевали перестроиться и с треском ударялись о стволы деревьев на берегу, нагибая их к воде. Нескончаемый поток льдин проносило дальше по течению. Грохот то немного стихал, то нарастал с неистовой силою.
Одну не успевшую развернуться льдину несло к ближнему берегу. С оглушительным хлопком она ударилась о бетонный столб электролинии в двух шагах от моста. Искры посыпались в воду. Верхняя часть откололась, рухнула в водоворот, и от столба остались торчать четыре железных арматурины.
Люба, как заворожённая, уставилась на реку:
— Только бы троса не оборвало...
— Что ты сказала? — спросил супруг, вытаскивая из бани сгнившие половые лаги, но, увидев стоящего у основания моста Виктора, поспешил к нему.
Что случилось с мостом
Виктор Строгалев со своей мамой Тамарой Николаевной — постоянные жители деревни Наумовское. Летом деревня наполняется дачниками, приезжающими из разных городов. Осенью, после уборки урожая, они возвращаются в город, а мать с сыном остаются вдвоем, следят за порядком, чтобы воры не забрались в дома, да наведываются в соседнюю деревню Берьково, куда раз в неделю приезжает автолавка с продуктами. В Берьково зимовать остаются только три человека, остальные тоже дачники. Единственная дорога и связь с большим миром отсюда — этот висячий мост.
Виктор и Георгий наблюдали за круговоротом воды. Сколько времени прошло? Казалось, что целая вечность. Мужчины что-то оживлённо обсуждали. С другого берега, из Берькова, спустился Сергей. Они втроём разглядывали, что случилось с мостом.
Утром в гости к Любе и Георгию пришла Тамара Николаевна и тревожно начала рассуждать:
— Ночью вода шла верхом. На первом пролёте от нашего берега доски оторвало. Пятьдесят пять лет, как вышла замуж и живу в этой деревне, а такого безобразия не бывало. Да и Виктор остерегал, что как лавы сорвёт? Зимой ходил лунки сверлить, говорил, три слоя льда было. В декабре-то какая погода была? То приморозит, то распустит. В январе доходило до минус пятидесяти. Река как в тройной тулуп обернулась, лёд был толще полуметра. Вот беда, как теперь перебираться на другой берег будем? Завтра лавка приедет, хлеба буханка осталась.
— Да и нам как теперь выбираться отсюда? — затосковала Люба. — Думала, ещё недельку побудем и в город поедем.
— Давеча председательша приезжала. Вечером приезжала, как позвонили. А сегодня с камерой была, снимала лавы. Сказала, что только к концу июня можно будет приступить к ремонту, когда вода полностью уйдёт. Ой, у меня ещё целая бадья луку не перебрана, — спохватилась вдруг она и засобиралась домой.
— Мне из города позвонили — в департаменте выделили квоту на операцию, — забеспокоилась Люба. Она с декабря ждала помощи от властей, а тут могут застрять. — Как перебираться по мосту? Он же, как порванный половик, брошенный поперёк реки, трепыхается от малейшего прикосновения.
Шаг над пропастью
...Георгий ходил туда-сюда, ехать или не ехать? В глубине души все еще теплился уголечек надежды, что после операции жена снова будет ходить. Что делать, как поступить? В середине моста пролет наклонился к воде, поперечные доски висели над водой веером. Чтобы не соскользнуть, нужно крепко держаться обеими руками за трос, который служит перилами. Значит, передвигаться придется боком.
Чтобы попробовать и удостовериться в правоте своих соображений, Георгий взял сумки и спустился к реке. Осторожно, контролируя каждый шаг, перебрался на другой берег. Снес сумки в машину, которая в день приезда была оставлена на том берегу. Завел машину, подъехал к мосту. Вышел. Еще раз осмыслил, как лучше передвигаться, каким боком шагать, куда ставить ноги. Аккуратно вернулся обратно.
Поднялся к дому, завел «Ниву». Принес оставшиеся сумки, затем вынес на закорках жену, посадил в машину. Доехав до моста, остановились. Георгий обошел машину, открыл дверцу, присел, подставил спину жене. Она обхватила супруга обеими руками на шею. Он подхватил ее, чтобы ноги ее были на уровне талии:
— Ну, с Богом!
Лавы, висящие на тросах, при малейшем движении раскачивались. Каждый шаг давался с трудом. Железные «струны» провисли и расшатывались из стороны в сторону. Ступать на продольные доски приходилось осторожно. Жена от страха тяжело дышала.
Перемещаясь по прямому участку моста, муж придерживал жену за ноги. Когда подошёл к участку пролёта, который висел под очень острым углом, взялся обеими руками за трос, служивший перилами, и продолжил передвижение боком.
Георгию нужно было ногами разыскивать ребро каждой доски, чтобы, упираясь в них, как в перекладину лестницы, продвигаться вперёд. Осторожно ступая с одной на другую, он неожиданно поскользнулся на неровной доске. Нервная, лихорадочная дрожь поднялась от пят до самой макушки. Он с большим трудом сохранил равновесие.
Люба, висевшая на спине, как рюкзак, от резкого движения съехала вниз. Муж ничем не мог ей помочь, и она, повинуясь инстинкту самосохранения, сумела сцепить руки в замок. Один неосторожный шаг — и жизни супругов повисли над пропастью смерти.
Под ногами Георгия бурлил шугоход. Густая масса из мелких льдинок — хрусталиков шелестела на поверхности воды. Большие льдины пронесло вечером, а сейчас течение, как клавиши фортепиано, перебирало отпущенные в воду доски. Георгий собрался с духом. Медленно набрав полные лёгкие воздуха, поставил ногу на ребро доски, сделал первый шаг, потом второй, третий. Так, осторожно ступая, он преодолевали наклонившийся пролет.
Оставшийся участок моста прошли благополучно. У основания моста стояла иномарка. Он открыл дверцу, посадил жену в машину. Только в машине Люба облегченно вздохнула:
— Слава тебе, Господи, живые!
Обессиленный, но счастливый и живой муж сел на водительское сидение, завел машину, и они начали медленно подниматься в гору.
— Значит, все будет хорошо! Я загадал, если мы переберемся на другой берег, то ты после операции встанешь и сама будешь ходить! — будто размышляя вслух, произнес Георгий.
