Конфликты случаются в каждой семье. Иногда они, как заезженная пластинка, проходят по одному и тому же сценарию. Супруги, попавшие в такой цикл ссор, даже не догадываются, что причина может скрываться в детстве. О том, как привязанность ребенка к матери может повлиять на будущий брак, рассказывает психолог и автор книг для родителей Ирина Чеснова.
— Что определяет поведение супругов в семейных конфликтах?
— В момент ссоры мы проваливаемся в свои детские травмы. Именно в конфликте проявляются «тонкие» места человека. Стремясь подавить, спрятать свою боль, мы включаем защитное поведение: у кого-то это отстранение, у кого-то, напротив, стремление приблизиться к партнеру, выяснить все, не потеряв контакта.
В случае если у пары нарастает какой-то негативный цикл и все ссоры происходят по одному и тому же сценарию, имеет смысл рассмотреть это поведение с точки зрения теории привязанности.
— В чем заключается эта теория?
— Каждый человек рождается уже «каким-то»: у него свой тип нервной системы, своя сила биологических потребностей, своя степень чувствительности, свой темперамент. Он может быть активным, требовательным, озорным или созерцательным, спокойным, послушным. Во многом от взаимодействия мамы и ребенка зависит, будут в нем эти врожденные свойства проявляться сильнее или, наоборот, сглаживаться. И от этого же взаимодействия зависит, будет ли ребенок доверять миру или, напротив, чувствовать, что мир опасен, в нем ни на кого и ни на что невозможно опереться. Именно в отношениях с матерью (или фигурой, ее замещающей) в психике ребенка формируется конструкт, который мы называем привязанностью.
— Как привязанность, сформировавшаяся в детстве, может повлиять на отношения в браке?
— Существует четыре типа привязанности. Самый благополучный тип — безопасная (надежная) привязанность. Ребенок растет открытым, доброжелательным, уверенным в себе, а если у него что-то не получается, он всегда знает, что ему не дадут пропасть, всегда есть возможность попросить о помощи. Ребенку с мамой безопасно, и эти чувства он потом переносит на весь окружающий мир.
Хочется обратить внимание на главное, что влияет на формирование этого типа привязанности: мама должна быть чуткой, отзывчивой и эмоционально доступной. То есть она откликается на зов ребенка, улавливает и удовлетворяет его потребности, синхронизирует свою жизнь с ним, слушает и слышит его, устанавливает с ним зрительный контакт. И здесь особенно важны личностные качества мамы — насколько она сама ресурсна, уверена в себе, может ли занять позицию действительно «большой и сильной мамы».
Это очень важная позиция. Потому что рядом с «большой и сильной мамой» ничего не страшно. Можно быть ребенком, можно расслабиться и исследовать мир. Если же «большая и сильная мама» (а для каждого малыша мама по определению — большая и сильная) мечется по любому поводу, не зная, как поступить, выливая на близких тонны тревоги, что же делать мне, маленькому и много чего еще не умеющему ребенку, в этом огромном небезопасном мире?
— Как ведут себя люди с надежным типом привязанности уже во взрослых отношениях?
— Они открыты партнеру, чувствуют себя достойными любви и равными друг другу, а потому проявляют взаимоуважение и готовность договариваться. В детстве они получили опыт эмоциональной доступности мамы, поэтому у них минимум страхов, они ощущают свою ценность и умеют быть и близкими, и отдельными. Ведь потребности в близости и автономности равноценные: нам так же необходимо иногда побыть наедине с собой, в своем укромном личном пространстве, как и находиться с кем-то вместе.
Люди с надежным типом привязанности спокойно переносят периоды отдаления своего партнера, оставаясь по-прежнему в контакте с ним. Когда у них много внутренних ресурсов, они могут быть опорой для других, а когда ресурсы заканчиваются, они могут попросить о помощи своих близких. Такие люди знают, что просить — безопасно, быть рядом — не страшно, и нет ничего унизительного в том, чтобы быть слабым в какой-то момент. При возникновении конфликта такие люди могут спокойно сесть и поговорить. Оба партнера эмоционально доступны и вовлечены друг в друга, как прежде были в них вовлечены их матери. Они шлют друг другу сигналы: «ты для меня имеешь значение».
— Что происходит, когда человек в детстве не получает опыта безопасных отношений?
— Небезопасных типов привязанности три.
Амбивалентная — формируется, когда мама непоследовательна и непредсказуема. То она откликается на зов, то нет. То она к ребенку, то от него, то она разрешает, то запрещает. Так в малыше растет тревога и непонимание, чего ждать от самого важного объекта в мире: он правда будет рядом, когда больно и страшно, или все-таки нет? Ребенок начинает за маму цепляться.
В браке люди с таким типом привязанности проявляют себя очень зависимыми от отношений. Поскольку во время ссор актуализируются все детские страхи, им кажется, что объект любви ускользает, за ним надо бежать, цепляться за него, стремиться все выяснить, как будто силой вырвать отклик и реакцию — ну правда же я для тебя что-то значу?
Следующий тип — избегающая привязанность. Она формируется, когда мама нечувствительна к сигналам и потребностям ребенка, холодна, может, даже депрессивна, неотзывчива, то есть эмоционально не вовлечена в ребенка. Она может не брать его на руки, быть очень скупой на проявления любви. Ребенок испытывает сильную душевную боль, внутренне отгораживается от матери и, вырастая, решает избегать привязанностей, потому что любая привязанность — это боль.
Такими чаще бывают подчеркнуто самодостаточные и независимые мужчины, стремящиеся держать чувства под контролем. В браке в моменты конфликтов они рвут контакт, становятся холодными и недоступными, могут быть очень жестокими — например, не разговаривать в течение долгого времени. Они не могут быть близкими, это больно. Они боятся стать чрезмерно зависимыми от отношений и собственных чувств, поэтому держат дистанцию.
Дезорганизованная привязанность встречается не более чем у 5% людей. Ее еще называют «выжженная душа», когда предсказать поведение человека практически невозможно. Такая привязанность часто формируется в семьях, где ребенок подвергается физическому насилию. У таких людей невероятная амплитуда эмоциональных колебаний, поведенческие реакции сильно выражены, противоречивы и сменяются с большой частотой. Они могут долго добиваться отношений с человеком, но, едва добившись, немедленно порвать все контакты.
Хочу особо отметить, что все, о чем мы говорим, лишь шаблон. В чистом виде все эти типы привязанности встречаются редко. Более того, последующая жизнь может изменить тип привязанности, заложенный в детстве.
— А супругов мы тоже выбираем по типу привязанности?
— Как мы выбираем людей, мы все-таки не можем объяснить до конца. В нашем выборе много безотчетного, бессознательного. В каждом из нас, где-то глубоко внутри, хранятся образы людей, принимавших участие в нашем взрослении. Именно эти образы ассоциируются у нас с любовью — такой, какой мы ее понимали и какую получали (или не получали) в детстве. И если повстречавшийся человек неуловимо «попадает» в этот образ, скорее всего, мы будем искать с ним отношений. А в них, в этих отношениях, искать то, чего нам не хватало в детстве: защиты, признания, может быть, восхищения — чего угодно.
Я это сравниваю с театральной пьесой: мы выбираем тех, кто может сыграть с нами в нашем спектакле, с кем мы чувствуем резонанс, кто знает текст роли, дополняющей нашу.
Привязанность же — это способ контакта с другим человеком, который мы, став взрослыми, используем с разными людьми.
— Что делать, если мы обнаруживаем в себе или в партнере одну из перечисленных моделей привязанностей?
— Надо мыслить категориями своих и чужих страхов, своей и чужой боли. Если вы, к примеру, находите, что в конфликтной ситуации тревога толкает вас к партнеру, а у него, предположим, есть желание отстраниться, это поможет вам понять, что движет вами и вашим супругом.
Когда происходит конфликт, яркие негативные эмоции выходят наружу. Но за ними всегда стоит много боли и страха. У человека, который привык цепляться за партнера, есть страх быть покинутым, страх одиночества, ненужности. У того, кто отстраняется, другие страхи: показаться некомпетентным, быть поглощенным отношениями. В моменты ссор эти страхи актуализируются и нами руководят. Если вы поймете, какие страхи движут каждым из вас, если вы увидите свою и чужую боль, вам будет легче примириться и утешить друг друга.
Конфликты, если убрать эмоции, — это просто столкновение интересов, а их цель — решить проблему. В этом нет ничего плохого. Однако, прежде чем обвинять другого, надо понять себя: какой ты человек, что вызывает твои эмоции.
Бывают чисто ситуационные конфликты: одна измучена ребенком, другой — работой, на этой почве вспыхивает ссора. Иногда конфликт дополнительно нагружается болью и эмоциями от того, что супруги в браке не получают желаемого, их потребности не удовлетворяются: «я чувствую себя незначимой», «мне не хватает признания».
Случается, что в семье идет борьба за власть. Когда муж, приходя с работы, указывает на то, что дома что-то не сделано, это проблема не только неудовлетворенных потребностей, но и попытка показать, кто здесь главный. А жена не хочет чувствовать себя униженной, она будет сопротивляться.
«Раны» привязанности возникли в отношениях, и «лечить» их нужно тоже в отношениях. Первый шаг — это исследовать в первую очередь себя: какой я, как реагирую на какие-то ситуации, как веду себя в моменты ссор, кто для меня другой человек, чего я от него хочу, чего жду от отношений с ним, может ли он дать мне необходимое?
Это все про себя, не про партнера. Необходимо понять, видим ли мы другого человека отдельным — со своими потребностями, чувствами, ценностями, своим опытом и своей картиной мира. Или это некий объект, с помощью которого мы хотим решить свои проблемы.
Прежде всего, надо искать контакт с собой. И если вас что-то не устраивает в отношениях — говорить об этом спокойно, открыто и прямо, без обвинений, предлагать свой способ решения проблем. Ведь если два человека хотят быть вместе, они все преодолеют.
