В первой части интервью о своей семье и путешествиях по разным странам на автомобиле Кирилл и Аня Яночкины рассказали, как готовятся к ежегодным летним поездкам и почему отдых с детьми для них — это всегда многодневный автомобильный маршрут. Сегодня — о том, откуда взялось увлечение туризмом, о детях-путешественниках и о правилах, которые стоит соблюдать в поездках по Европе.
Разная Европа
— Интересно ваше впечатление от европейцев. Ну, то, что они всегда улыбаются, в отличие от мрачных русских, это общее место...
Аня: Да, но при этом, улыбаясь, они, например, не уступают место женщине с детьми. Когда мы поднимались на Маттерхорн, у меня заснула Ксенька на руках — трехлетняя, тяжеленная. Мы зашли в вагончик канатки — там такие лавочки по бокам, и все сидят, причем молодежь, все тебе улыбаются, но места никто не уступает. Ну, я просто села с Ксюшей на пол.
Знаете, у них есть такое качество: они очень уважают друг друга, и это гипертрофированно до того, что — ну вот человек сидит на своем месте — и это святое. Понимаете? Есть человек и его права... Он пришел первый, занял это место, и нет ничего, что может поколебать его уверенность в том, что он прав.
Мне кажется, если бы кого-то из них попросить уступить — они бы даже не поняли... Ну, наверное, уступили бы, но эта ситуация явно не входит в стандартные.
Это не смущает, к этому привыкаешь. Ну, посидела я с Ксеней на полу — народ понял это абсолютно нормально: села и села.
— Можете назвать несколько правил, которые просто необходимо знать нашему человеку, если он путешествует по Европе?
Кирилл: Например — не парковаться на местах для инвалидов. Это очень большое преступление, даже не столько с точки зрения юридической, а с общечеловеческой. Вас просто не поймут. Не ездить по обочинам. Если ты видишь, что большая пробка и кто-то едет по обочине — это машина с российскими номерами... Причем это, скорее всего, будет русский, который первый или второй раз едет по европейской пробке... Они потом, все русские, притираются и сами становятся ярыми апологетами этих европейских правил.
— А что собой представляет жизнь в европейском кемпинге?
Аня: Она очень зависит от страны. Когда в итальянских кемпингах стоишь, там со всех сторон шумят, и ты чувствуешь себя абсолютно комфортно. А стоишь в каком-нибудь муниципальном французском кемпинге, там орут только мои дети, и думаешь: какой кошмар!
На самом деле, понятно, что там тоже дети и родители устают вечером, накаляется обстановка, ты ждешь от ребенка каких-то взрослых поступков, у каждого есть свои обязанности, ребенок тоже должен что-то сделать. И мы всего этого добиваемся повышенными тонами, а они умудряются это делать очень интеллигентно и тихо, и главное — никогда никому не мешают. Вот мы этого не умеем. Но мы учимся...
Кирилл: Но никогда, ни разу такого не было, чтобы нам сказали «уберите ваших детей» или «давайте потише». Все-таки все относятся с пониманием... Вообще в кемпингах очень демократическая обстановка — такое европейское братство.
Аня: Да, подходит кто-то: ой, а там не ваш муж случайно намыленный в душе кричит, что у него жетон на горячую воду кончился? Или во время грозы нас приглашали переночевать в автодоме. Помнишь, какой-то испанец к нам подсел, мы его кормили картошкой с тушенкой, а он нам сделал испанский салат с тунцом?
— Можете немного поделиться опытом — вот вы насмотрелись достопримечательностей, едете, уже вечер — что дальше?
Аня: Кирилл просит, чтобы я ему за полчаса говорила, когда нам хорошо бы уже встать где-то. Если дети начали уставать, мы меняемся местами — я сажусь за руль, Кирилл берет навигатор и довольно быстро находит ближайший кемпинг или место для дичка.
Кирилл: Тут все сильно зависит от страны. Если это Франция, там вообще никаких проблем нет, там кемпинги раз в двадцать километров, а то и чаще... Так вот, мы приехали на место — хочется быстрее развернуть лагерь. Обычно палатку ставлю я, Саша помогает. Потом нужно разложить все вещи. У нас они в коробках, у каждого есть свой угол, нужно надуть матрасы, спальники расстелить, мама в это время готовит что-нибудь на газовой плите с переносным баллоном. Уже минут через сорок мы можем отдыхать и ужинать.
Если идет дождь, то мы вообще очень быстро ставимся. И тут вопрос не столько в дисциплине, сколько в хорошем оборудовании. У нас большая кемпинговая палатка, которая ставится за две с половиной минуты.
— У детей есть обязанности?
Аня: Они, например, посуду моют. Правда, бьют ее периодически. Мы из стеклянной посуды едим, потому что из пластика как-то невкусно...
Женихов — в поход!
— Познакомились вы, конечно, тоже в каком-то походе?
Аня: Не совсем. Кирилл преподавал в школе, в которой я училась (у нас разница тринадцать лет), правда, у меня он ничего не вел, но у нас был Клуб любителей малых городов, и он с нами ездил в Коломну, в Кострому, в Псков. Мы лазили по заброшенным усадьбам, искали достопримечательности, не описанные в обычных путеводителях. Брали с собой бутерброды, чай в термосе и, усевшись посреди какой-нибудь развалины, представляли, где тут раньше был пейзажный парк, а где барский дом. Кирилл нас учил отличать пилястры, портики, рустовки и люкарны.
Потом мы ходили в походы с большой компанией на байдарках. И в какой-то момент поняли, что это уже не просто дружба на почве любви к архитектуре и поездкам...
В общем, женихов надо водить в походы. Потому что в поездке ты понимаешь о человеке сразу все, там не за что прятаться. Вот вы перевернулись в байдарке — как человек себя ведет? Что он первое бросается спасать?
— И что же Кирилл бросился спасать, что вы за него замуж вышли?
Аня: Фотоаппарат! (А должен был броситься спасать меня!..) На самом деле это ведь тоже степень доверия — он же понимает, что я выплыву, еще и весло спасу, и пару герм в придачу...
А вообще это так здорово — наблюдать за настоящими мужиками, которые могут под проливным дождем развести костер или, я не знаю, сварить кашу из топора, поймать рыбу там, где она никогда не ловилась... Вот Кирилл — он всегда находил выход! Он мог сделать весло из деревяшек, из каких-то специальных тряпичных лопастей, которые брал про запас... Это так здорово!
— Аня, вы родили Сашу после второго курса института, с новорожденной Ксенией защищали диплом, сейчас с двумя детьми работаете на двух работах. Как это у вас получается?
Аня: Я никогда не была в декрете. Но сейчас понимаю, что это неправильно было. Я бегала от родителей учеников, чтобы они ко мне не приставали с вопросами, и сцеживалась на переменках, запершись где-то в учительском туалете. Ужас.
Но это все было почему? Потому что моя собственная мама всю жизнь работала, а нас у нее десять человек детей! Мама у меня патологоанатом, сначала она работала в Девятой тушинской больнице, потом стала преподавать в медицинском училище сестер милосердия при Первой градской больнице.
И я всегда видела, что работа для нее — это очень важная часть жизни. И она всегда говорила, что мать должна реализовываться и вне семьи, чтобы ощущать себя не только кухаркой и посудомойкой. И нянь у нас, кстати, не было никогда. Бабушка помогала, потом мы, старшие девочки. Для нас это было только в кайф в каком-нибудь десятом классе — вместо физкультуры посидеть лишний часок дома с младенцем.
Я помню, как мама сидела вечерами, рисовала кальки для проектора, чтобы потом студентам на лекции показывать, — какие-то кишки, мочевые пузыри, мозги... И я смотрела на это и так уважала маму!
Она абсолютно все успевает. Она, например, читает больше нас всех вместе взятых! Такие люди бывают. Поэтому нам, ее дочерям, приходится соответствовать.
Но если бы у нас не было большой семьи, я бы не смогла потянуть такой режим жизни. Когда я училась и работала, мои братья-сестры помогали, сидели с нашими детьми. Когда мой брат Митя начинал сидеть со своим племянником Сашей, ему было лет десять.
Но потом у нас все-таки появилась няня, потому что мы поняли, что родственников перегружать нельзя, надо их жалеть... Потому что у подростков своя жизнь, с ними надо сохранить дружеские, теплые, радостные отношения, а не то чтобы при общении с нами у них возникало только «у-у-у, опять ехать сидеть!».
Подарочные дети
— И ваши дети прямо с младенчества путешествуют?
Аня: Ну да. У нас один раз был смешной случай в аэропорту (кажется, это было наше последнее путешествие на самолете — тогда как-то с работой лучше было, мы могли себе позволить самолет).
Ксюше было три месяца, она начала хныкать, и какая-то женщина говорит: «Бедная девочка, первый раз так далеко из дома уехала». Тут Кирюша задумался и говорит: «Да нет, она была уже в двенадцати странах». А Саша (ему тогда четыре года было) — в двадцати пяти. Мы как раз вернулись из поездки, где пол-Европы проехали.
— Саш, а ты что-то помнишь самое яркое из поездки?
Аня: Хвастаться можно, разрешают хвастаться, рассказывай!
Саша: Ну, наверное, как мы залезли с папой на Олимп...
Кирилл: У Олимпа несколько вершин. Та, на которую мы ходили — Митикас, — там последние сорок минут довольно стремная дорога, тропа с элементами лазания, там есть куда свалиться...
Саша: Там если посмотреть вниз, такая пропасть, залитая туманом.
— Мама не знала, что там «есть куда свалиться»?
Аня: Мама вообще не знала, куда они полезли! Маму проинформировали потом, когда ей фотографии показали, и мама сказала: «А-а-а!». Там люди с альпинистским снаряжением поднимаются, а они в беговых кроссовках оба лезли...
Вообще они, конечно, молодцы. И оба никогда не признают, что сделали что-то выдающееся. А Саша у нас вообще такой хороший... Когда мы двадцать пятый готический собор идем смотреть, он вздыхает, но понимает, что это надо! Папа расстроится...
Саша: Да, еще все эти храмы Аполлона... Помнишь, вы нас там посадили под деревом...
Аня: Да, они такие молодцы — мы их посадили в тенечек под какой-то куст, книжку им дали — «Занимательную Грецию» — и сами пошли на Акрополь. Нас минут тридцать не было. Приходим — они сидят, картинки смотрят, обсуждают там чего-то... Они очень хорошие, нам с ними страшно повезло! Подарочные дети!
— Ксюш, а тебе что больше всего нравится в путешествиях?
Ксюша: Мне в кемпингах больше всего нравится... Особенно если в кемпинге есть бассейн...
— А ты не капризничаешь в поездках?
Ксюша: Иногда, когда иду в горы, капризничаю.
Аня: Она умничка, у нее недавно был очень тяжелый адаптационный подъем в Карпатах... И если старший уже понимает, что, зачем и куда, ему все нравится — виды красивые, суслики свистят, он все это очень любит, то младшей вначале было очень тяжело. В первый день она не могла понять, зачем на нее надели рюкзак — у нее тоже был свой маленький рюкзак, не для веса, а для воспитания. И мы с Кириллом учили ее — как правильно дышать, как идти, чтобы не перенапрягаться... И она шла очень тяжело.
Конечно, тут есть элементы некоторой родительской жесткости, но они нужны, оказывается. Спросите их, что им понравилось, — они ответят, что те самые горы, где был страшный ветер и туман, и маршрут оказался гораздо длиннее, чем мы предполагали. И вот здесь появляется такой момент, когда ты преодолеваешь себя и осознаешь, что ты смог что-то такое, чего раньше не мог. И ты получаешь от этого радость и удовлетворение.
Время свободы и радости
— А были какие-то жизненно важные открытия в путешествиях?
Аня: Знаете, в поездках у меня бывает такое ощущение, резкое и внезапное: «Господи, как же я счастлива! Как же хорошо!». Когда сидишь на берегу: норманнские скалы, море плещется, дети спят в палатке, мы с мужем сидим, какое-нибудь винцо попиваем у газового фонаря, завтрашний день планируем, — и вдруг ты понимаешь: Господи, сколько всего дано и как мало мы это ценим...
И эта острота, это ощущение переполненности счастьем почему-то бывают именно в поездках. Видимо, потому, что позволяешь себе как-то оглянуться вокруг...
Бывают открытия друг про друга. Вот у меня недавно было открытие про собственных детей, например. Мы, когда здесь живем, все время их пинаем: быстро спать, что ты не почистил зубы, то да се... В общем, вся эта рутина человеческая.
И вот мы когда в Карпатах к озеру шли, туман был жуткий, холод... И у нас старший шел с рюкзаком до конца, не пикнув ни разу, и поддерживал всех: «Папа, стой, мама с Ксенией отстали». И ты вдруг понимаешь: вот человек, за которого не стыдно, хороший такой, настоящий, замечательный человек. Дома почему-то многое мешает увидеть это друг в друге.
В общем, путешествия — это какая-то очень важная для нас часть жизни. Время свободы и радости.
