Интересен путь Ганемана к открытию второго принципа гомеопатии — принципа "малых доз" и связанного с ним способа приготовления гомеопатических лекарств.
Малые дозы — второй принцип гомеопатии
Когда Ганеман проводил свои первые опыты, включая знаменитый "хинный эксперимент", он принимал все лекарства в очень больших дозах, как это и было принято в то время, причем в концентрации один к одному, без разведения в каком-либо растворителе. Вся Европа в то время считала, что, чем сильнее лекарство и чем его больше, тем лучше, и на того, кто пытался утверждать обратное, смотрели весьма настороженно. И хотя Ганеман относился к тем немногим, которые не боялись выступать против сложившихся традиций, но даже ему понадобились годы, прежде чем он сделал очередной решающий вывод.
Приступая к приготовлению лекарств, разводя их в соотношениях 1:100, а потом 1:1000 и более (степень концентрированности лекарственного вещества называется в гомеопатии разведением, делением или потенцией), Ганеман выяснил, что при определенных условиях они не только сохраняют свою лечебную силу, но даже увеличивают ее. Первоначально более всех был поражен этим открытием он сам, неоднократно называя его "неслыханным", "невероятным", "рассказывая изумленному миру о действиях, производимых миллионною, биллионною частью грана лекарств" (гран — аптекарский вес в 62,2 мг в русской и 64,8 мг в английской системах). А если учесть, что это и поныне остается непонятным для многих (как это лечить лекарством, в котором не осталось лекарственного вещества; мол, это не лечение, а в лучшем случае самовнушение), то можно представить себе тот эффект, который произвело открытие Ганемана на его современников. Они просто отказывались его слушать.
История сохранила для нас свидетельства одного из знаменитых наших соотечественников, автора Толкового словаря живого великорусского языка — В. И. Даля, исследователя, врача, писателя. Как известно, с 1823 по 1828 год Даль учился в Дерпте в медицинском университете и был свидетелем жарких споров между сторонниками и противниками гомеопатии. Эти споры среди образованных людей того времени (причем не только среди медиков) можно было наблюдать повсеместно. Как в Германии, так и по всей Европе, включая Россию. Своей новой медицинской доктриной Ганеман впервые после Парацельса вновь всколыхнул застоявшееся болото медицинской мысли.
Закончив университет и уже будучи военным врачом в действующей армии во время турецкой кампании, работая затем в Киеве, Польше и Санкт-Петербурге, Даль писал в своих статьях со свойственной молодости горячностью: "В основании своем гомеопатия есть бред, доказательства и ссылки ее — ложь и неправда". Главный труд Ганемана "Органон врачебного искусства" он называл "памятником заблуждения ума человеческого". Но проходит совсем немного времени, и в 1833 году, работая в Оренбурге, Даль становится свидетелем и участником лечения тяжелобольного полицмейстера, когда только благодаря усилиям местного врача гомеопата Лессинга удалось улучшить состояние больного. Недоверие к гомеопатии было поколеблено. "Я убедился, — писал он еще осторожно в письме к Одоевскому, — что средства эти действуют иногда удивительно скоро, сильно и спасительно". Его поражает блестящий эффект лечения крупа у собственного сына гомеопатическим методом и удивляет "недоверие к ней врачей и даже возможность спора о новом методе лечения".
История российской да и мировой гомеопатии знает немало известных имен. Несмотря на свою революционность, гомеопатия оказалась настолько демократичной по отношению к больному, особенно по сравнению с продолжавшими бытовать тогда варварскими способами лечения "старой медицинской школы", что многие общественные деятели, лично убедившись в практических результатах, становились не просто ее сторонниками, но активными распространителями. Достаточно назвать два имени: адмирал Н. С. Мордвинов и участник сражений Отечественной войны 1812 года С. Н. Корсаков. Будучи человеком блестяще образованным, Корсаков сам лечил больных, переписывался с Ганеманом и предложил свой собственный способ получения гомеопатических разведений, одобренный самим Ганеманом. С тех пор способ этот так и называется в мировой гомеопатической практике — "по Корсакову".
Приготовление лекарств — третий принцип гомеопатии
До Ганемана фармакология — наука, изучающая действие лекарств — находилась фактически недалеко от того уровня, на который была поставлена еще полторы тысячи лет назад Галеном. Практиковавшиеся отдельными врачами случаи испытания некоторых лекарств на себе оставались лишь случаями. Так называемое Галеново производство готовило лекарства, которые испытывались главным образом на животных. И это было понятно. Ибо практика приема лекарств в концентрациях один к одному и в тех огромных дозах, которые были приняты, в случае малейшей ошибки не оставляла для больного никаких шансов на выживание.
Ганеман впервые ввел в широкую практику испытание лекарств не на животных, а на здоровых людях. "Каждое лекарство, — подчеркивал Ганеман, — оказывает на тело человека свое особое действие, которое любое другое лекарственное вещество иного типа не производит точно таким же образом". Оказалось, что каждое лекарство имеет как бы свой "портрет" — набор "припадков", которые оно способно вызвать у здорового человека. "Свою физиономию", как много позднее скажет И. П. Павлов. Сам Ганеман за свою долгую жизнь оставил около 60 таких "портретов" лекарств. Арсенал средств, используемых в гомеопатии ныне, насчитывает около двух тысяч наименований.
В широкой гомеопатической практике со времен Ганемана чаще всего используются две шкалы разведений (существуют еще LM-потенции — пятидесятитысячная шкала) исходного лекарственного вещества (основы) в нейтральном разбавителе: десятичная (обозначается буквой D или римской цифрой X) и сотенная (обозначается буквой С или без буквы). Следовательно, в зависимости от того, по какой шкале первоначально изготовлено лекарство, основы в нем может быть 1/10 или 1/100. Это и будет соответственно первое десятичное l (D1) или первое сотенное С1 (1) разведение (потенция, деление). Если требуется приготовить второе десятичное (или сотенное) разведение, то из первого разведения берется только 1/10 (или соответственно 1/100) часть и особым образом смешивается с 9/10 (или соответственно с 99/100) частями нейтрального разбавителя. Это уже будет второе десятичное 2 (D2) или второе сотенное С2 (2) разведение. И так далее. Несложно заметить, что первое сотенное разведение (1) соответствует второму десятичному (2 ), второе сотенное (С2) — четвертому десятичному (4 ) и т. д. (см. табл. на стр. 116).
В России низкими разведениями (потенциями) считаются разведения до 3 , 3 включительно; средними — до 12 включительно; высокими — до 30 и выше. Некоторые гомеопаты используют разведения 1000 и выше. На Западе, особенно в США, работают с очень высокими разведениями.
Но получение гомеопатических лекарств, да и сам принцип "малых доз", заключается не только в уменьшении концентрации основы. Не менее, а может быть, и более важным считается процесс растирания или встряхивания приготавливаемого препарата. Именно этот процесс, при котором происходит взаимодействие основы с разбавителем, называется в гомеопатии процессом динамизации лекарственного вещества. И несмотря на то, что знают о нем еще меньше, чем о самой гомеопатии, да и сам этот процесс в космический век кажется весьма архаичным, именно он позволил Ганеману использовать в гомеопатии практически любые природные вещества, например платину, золото или медь. А то, что великолепными лекарствами могут стать свинец, мрамор, фосфор или даже белый речной песок, никому и в голову не приходило. Каждый знал, что любое из этих веществ не растворяется ни в воде, ни в спирте. Разве что в каких-нибудь кислотах, совершенно не пригодных для внутреннего употребления.
И так было до тех пор, пока Ганеман не опубликовал свое открытие. Перепробовав множество вариантов, он предложил любое из вышеперечисленных веществ, будь то ртуть, фосфор или золото, перетирать всухую с... сахаром. Причем по такой методике, после которой все они, до того нерастворимые даже во многих кислотах, становились безо всякого остатка растворимыми в простой воде.
А началось все с того, что, когда Ганеман стал последовательно уменьшать концентрацию лекарственных веществ, на определенном этапе он обнаружил снижение их лечебного эффекта. Возникавший своего рода "барьер инертности" разбавляемых веществ представлялся настолько очевидным, что не должен был особенно и удивлять. И потому казалось вполне естественным завершить эксперименты в этом направлении, остановив концентрации (тонкости "малых доз") где-нибудь на одной стотысячной от исходного вещества. Этого вполне хватило бы, чтобы повергнуть в шок своих современников. Но Ганеман пошел дальше. Он предложил растирать основу в сахарном порошке до тех пор, пока ее концентрация не уменьшится до одной миллионной!
Скрупулезная методика, предложенная Ганеманом, состояла в следующем (в главном остается она неизменной и по сей день).
Один гран любого предварительно измельченного вещества и одну треть от ста гран сухого молочного сахара растирали с силой в течение 6 минут фарфоровым пестиком в фарфоровой ступке. Получившийся состав в течение 4 минут отлепляли фарфоровой лопаткой от стенок ступки и от пестика, одновременно перемешивая его в однородную массу. Вновь 6 минут растирали и 4 минуты отлепляли. На такое двухстадийное растирание с первой третью сахара уходило 20 минут. После этого добавлялась вторая треть от ста гран сахара, и вся операция вновь повторялась в течение 20 минут. Наконец добавлялась последняя треть сахара, и снова следовало двухстадийное растирание. И это было всего лишь растирание первой степени. На это уходил один час, и каждая часть полученного порошка содержала после этого 1/100 от исходного вещества (основы).
Из этого состава снова брался всего один гран вещества, и в течение часа вся процедура повторялась с новыми 100 гранами сахара. После второго часа такого трехступенчатого растирания в одном гране нового порошка содержалась 1/10000 основы. А после третьего часа в новых 100 гранах сахара содержание основы доводилось до одной миллионной.
И тут происходило то, что до Ганемана не знала ни химия, ни фармакология. Все природные вещества, включая драгоценные металлы, становились растворимыми и в воде, и в водно-спиртовом растворе. То, чего не смог сделать Парацельс, сделал Ганеман. В другом своем большом труде — "Хронических болезнях" он приводит много примеров получения лекарственных препаратов из природных веществ, до того никогда не рассматривавшихся как лечебные. Это обыкновенная устричная раковина, морская каракатица-сепия, нефть, ртуть и многое другое. "Кто встречал растворимые в чистой воде без остатка мрамор или устричные раковины?! — восклицал Ганеман. — Или кварц, кристаллы которого вода способна держать в своем плену тысячелетиями!.."
Но и это открытие было сделано Ганеманом как бы мимоходом. Доктор медицины и доктор химии, он тем не менее главной своей задачей считал не растворение веществ, а получение из них лекарственных препаратов. Процесс динамизации (трения) позволил ему не только преодолеть "барьер инертности" разбавляемых веществ, но и резко усилить их лекарственное воздействие. Те вещества, которые и без трения растворялись в воде или спирте, но постепенно теряли свои целительные силы по мере разбавления, теперь стали оживать вновь. Мало того, чем больше разводил Ганеман вещества по своей методике, тем более глубокое воздействие стали они оказывать на организм человека.
Правда, дальнейшая методика разведения лекарственных веществ, предложенная Ганеманом, существенно отличается от предыдущей. Доведя разведение лекарственной основы в медикаментозном порошке до одной миллионной и сделав его, таким образом, растворимым в простой воде или в спирте, дальнейшее разведение Ганеман проводил уже в жидком состоянии, но в тех же соотношениях. На каждой очередной ступени разведения лекарства степень концентрации его основы уменьшалась в 10 раз (при десятичной шкале разведений) или в 100 раз (при сотенной шкале). И, когда мы видим на коробочке с гомеопатическим лекарством, например с круглыми шариками-гранулами, обозначение "30", это значит, что лекарственная основа разбавлялась по сотенной шкале (то есть стократно) последовательно тридцать раз и только после этого наносилась на сахарные шарики-гранулы.
А как же быть с "барьером инертности" разбавляемых веществ теперь, когда в жидком состоянии становился невозможным процесс трения? Как не дать угаснуть в процессе разбавления целительным силам? И Ганеман предложил заменить процесс трения процессом энергичных встряхиваний (взбалтываний) разбавляемых веществ в стеклянной таре. Казалось бы, что тут особенного?! Но без взбалтываний снова возникал "барьер инертности".
Итак, возникший было на определенном этапе "барьер инертности" разбавляемых веществ — своего рода "звуковой барьер" в фармакологии — был преодолен. Но гомеопатии оказался подвластен и прямо противоположный эффект: не только будить в веществах скрытые в них целительные силы, но и умерять их там, где это необходимо. "Многие другие вещества, — писал Ганеман, — напротив, обладают столь сильным воздействием, что даже при самых малых дозах, вступая в контакт с волокнами животного происхождения, сжигают их и разрушают (мышьяк, сулема). Гомеопатия умеет не только умерять их воздействие, но и использовать дотоле неизвестные их целебные свойства". И касалось это прежде всего ядов. Уже Парацельс считал, что "все яд, одна только доза делает вещество ядом или лекарством". Но Парацельс еще не осмеливался пойти так далеко, как Ганеман. Насколько кардинально меняются свойства ядов при значительном их разведении, показывает таблица (внизу). Гомеопатическая же практика подтверждает, что исчезающе малые дозировки вещества в гомеопатических препаратах действуют противоположным образом. Снижая концентрацию исходного вещества, гомеопатический препарат как бы снижает эффект его первичного действия, одновременно повышая эффект противодействия, мобилизующего защитные силы организма. В результате только после возникновения гомеопатии стало возможным сказать: чем сильнее яд, тем сильнее лекарство из него.
Многие путают траволечение (фитотерапию) с гомеопатией. Действительно, около 60% гомеопатических лекарств — растительного происхождения (около 30% — минерального и около 10% — животного). Но на этом сходство и заканчивается. Не говоря уже о ядах, фитотерапия традиционно держится по отношению к ним на определенном расстоянии. Не знает траволечение и потенцирования, в этом смысле там, где траволечение заканчивается, гомеопатия только начинается.
Итак, кардинальное разведение сильнейших ядов наравне с потенцированием приготавливаемых препаратов (потенцирование — разведение препарата с динамизацией его на каждом этапе разведения) позволило неограниченно раздвинуть границы гомеопатической фармакологии и если не сегодня, то уже завтра находить в кладовой самой Природы то, что человечеству особенно необходимо. Ведь гомеопатии всего 200 лет.
Сегодня гомеопатия далеко не та, что была во времена Ганемана. Накопленный опыт компьютерной технологии открывает перед ней богатые перспективы. И хотя механизм действия гомеопатических лекарств до конца не установлен, практические результаты врачей-гомеопатов во всем мире заставляют ученых все с большей настойчивостью пытаться раскрыть эти секреты.
