Муж бросает работу в «Билайне». Жена уходит из компании разработчиков софта. Семья переселяется из Москвы в деревню. И никакого дауншифтинга! Всей семьей создают и продвигают собственного робота. Дети при этом не посещают школу, учатся, не выходя из дома. В коротком пересказе история семьи Дмитренко выглядит какой-то утопией, но люди на фотографиях и их дело — вполне реальны.
Все началось на мехмате
— В МГУ была кафедра робототехники, на которой изначально делали для оборонной промышленности шестиногие шагалки — учили их шагать по лестницам, по буреломам, по болотам, — рассказывает Кирилл. — В свое время это был один из способов транспортировки ядерного оружия в труднодоступные районы. А потом случилась перестройка. От проекта осталась одна большая нога — модель, на которой студентов и учили. Тогда же я увлекся искусственным интеллектом, в этой области тоже есть наработки.
Там, на мехмате, Кирилл познакомился с будущей женой Ириной. Она училась на курс младше.
— Мы рано поженились, нам было по двадцать, — говорит Ирина. — Когда пошли детишки, стало не до робототехники. После университета Кирилл работал сначала в «Совинтеле», потом в отделении «Билайна»...
— Наконец мы с Ириной решили, что надо заканчивать заниматься всей этой ерундой и начинать свое дело. И я уволился.
А Ирина за четыре года до этого, в 2003-м, ушла из своей компании, которая занимается программным обеспечением. Подруги отговаривали: «Через полгода завоешь, на работу обратно побежишь».
— До сих пор бегу, наверное, — смеется она. — Мне некогда. На самом деле я ведь все равно работаю — как учительница, как бизнесмен, как бухгалтер. Кирилл — ответственный за железячки, я — за все остальное.
С работы Кирилл ушел очень «удачно» — под кризис 2008 года. Надо кормить семью и при этом начинать с нуля свой бизнес при очень ограниченных ресурсах. Пришлось заново учиться выживать и зарабатывать.
Обратился за помощью к другу — опытному бизнесмену. Тот дал простой совет: «Делай то, что тебе нравится». — «Мало ли что мне нравится? А как из этого деньги-то вынимать?» — «Не знаю, делай то, что нравится».
Кирилл хоть и не понял, но на всякий случай запомнил. Пробовал разные варианты: перевозки, репетиторство, торговлю кошачьим кормом, операции с недвижимостью, с валютой, на бирже... И все не то, все мимо.
— И тогда, — вспоминает он, — вдруг появилась мысль об этой штуке...
Первый механоид
На выставке «Гик-пикник», которая проходила на ВВЦ в январе 2014 года, Кирилл и Ирина Дмитренко представляли своего «механоида» — гигантскую стальную руку. Надеваешь перчатку с датчиками — и словно становишься героем компьютерной игры. Даже трехлетний ребенок может крушить этой рукой металл или жонглировать автомобильными шинами. И происходит это в реале.
— Это — наша экспериментальная модель, лабораторная крыса. Мы на ней все испытывали, пробовали, с ней вошли в «аттракционное сообщество», — рассказывает Кирилл. — Индустрия развлечений — это и 5D-кинотеатры, и батуты, и лазерные тиры... Здесь всегда пытаются зарабатывать на чем-то новом — ведь публике все приедается.
Сначала хотели сделать огромного робота, но потом поняли: не потянуть. Тогда Кирилла осенило: «Будем делать только руку!». Стояло лето 2010 года, самая жара.
— Мы сидели в ванной, лили холодную воду и собирали маленький пластиковый макет, — вспоминает Ирина. — Делали не спеша, не зная потребностей рынка. Без работы, с кредитом, долгами и третьим, совсем еще маленьким, ребенком. Прикидывали различные варианты, дешевизны ради даже чуть не использовали в качестве цилиндров велосипедные насосы... Всю конструкцию, все программное обеспечение делали сами.
Когда робот был готов, он занимал полкомнаты. Родители и старшие дети спотыкались об него, а младшая, которой всего два года было, — ни разу. Прыг-прыг-прыг — и шла себе дальше. Даша ведь и выросла одновременно с этим «механоидом».
— Главное, что наши дети в этом растут. Вот Митя, например, первую плату спаял в шесть лет. Он постоянно с железками. Что интересно, он роботов любит, но биология ему больше нравится. Что-то будет...
Ровно год рука простояла в квартире — Кирилл с Ириной ее доделывали, а потом перевезли в торговый центр «Час пик» в Алтуфьево — в качестве аттракциона. Но дело оказалось не очень выгодным.
— Мы думали, что самое сложное — собрать, — рассказывает Кирилл. — Учитывая полученные в университете знания (прикладная математика, прикладная механика) и пятнадцать лет профессионального стажа, в том числе и в качестве программиста, оказалось, что это — самое простое. Гораздо сложнее научиться на ней деньги зарабатывать. Рука наша, конечно, мимо рынка чуть-чуть попала. Во-первых, ей нужна крыша — дождь, снег противопоказаны. Во-вторых, она слишком большая, не везде влезет. Сейчас используем ее как проморобота — на выставках она работает для завлечения клиентов.
Семья Дмитренко научилась создавать собственных роботов. В реальности на них пока работает только одна гигантская металлическая длань. Зато в виртуальном пространстве под их властью уже целая армия человекоподобных роботов. Кирилл создал сайт http://www.mechanoid.ru — ресурс для подростков, легкий в понимании, без математики и физики, но объясняющий ключевые концептуальные вещи для изучения робототехники.
Светлицы
2007 год стал переломным для семьи Дмитренко. Именно тогда они, москвичи, поняли, что надо перебираться в деревню. Строиться в Калужской области начали еще в 2004 году.
— Знакомый нашего знакомого основал фирму в Калужской области — сафари на внедорожниках. Калуга, дорог-то нет. А он размечал трек, придумывал разные участки. Люди приезжали попробовать себя, машины. Да и просто отдохнуть, шашлычков поесть, — вспоминает Кирилл. — Нам предложили съездить, посмотреть место. Мы созвонились, приехали. Первая мысль была — тут же на работу телеграмму отправить, чтобы трудовую прислали, потому что там очень хорошо. Места волшебные, тихо, спокойно, прекрасная вода, воздух, никакого электромагнитного излучения, никакой сотовой связи, телевизора, интернета — ничего нет. Ну, и чувствовали себя там прекрасно, конечно. А называется деревня — Светлицы.
В прошлом году семья перебралась в Светлицы окончательно, уже перезимовали первую зиму. В столице бывают лишь наездами. Дом пока небольшой, перестроили баню, оборудовали. Получилось нечто вроде студии — с кухней и ванной. По удобствам как городская квартира. Детям 3D-телевизор поставили.
— Вот огородом нет желания особенно заниматься, — улыбается Кирилл. — Требует слишком много времени, сил. Неэффективно. Проще бабушек поощрять из соседних деревень. Им в радость, и денежка какая-то. Хотя Ирина с дочерьми уже весной хотят цветы посадить вокруг дома.
Жизнь в сельской идиллии прекрасно совмещается с роботами.
— Что-то я сам могу сделать, — говорит Кирилл. — Есть база людей, готовых помогать, самых разных специальностей. А постепенно будем и мастерскую автоматизировать, получится этакое роботизированное производство — роботы будут делать роботов.
Неважно, где это запускать, но в деревне условия лучше. У меня там работоспособность повышается, я успеваю за день сделать столько, сколько здесь не могу за неделю. Штука в том, что там еще и психологически очень комфортно жить. Сначала было удивительно — машину не закрываем, двери на ночь не запираем... Мы уехали, что-то оставили во дворе, на крыльце дома, приезжаем — оно там и лежит.
Школа дома
Еще одна фишка этой семьи — домашнее обучение. Машино пребывание в официальных детских учреждениях детским садом и закончилось: с первого класса она на семейном обучении, закончила по два класса экстерном. В шестнадцать лет у нее полное общее образование. Правда, куда поступать будет, еще не придумала. Знает, что хочет заниматься бизнесом, хочет изучать языки, рисует неплохо...
Вузов, которые учат создавать свое дело от начала до конца, в стране пока нет, они с родителями все просмотрели. А папа с мамой считают, что дочке нужна еще и философия — «хотя бы для того, чтобы мышление выстраивать», дают ей «для общего развития» высшую алгебру, математический анализ...
Ирину вполне уже можно считать профессиональным преподавателем.
— По идее, я работаю как учитель, школа за меня получает из бюджета деньги, она мне должна их отдать. В прошлом году, к сожалению, эту компенсацию отменили. Поначалу я получала около шестидесяти тысяч за учебный год. Правда, за эти шестьдесят тысяч с нас, мягко говоря, снимали много шкур. Машу гоняли на каждый экзамен раз по десять. А всего в средней школе этих экзаменов семь-восемь. Мы перевели ее на экстернат, за него родителям ничего не платили, только школам за экзамен. На экстернате она закончила все очень хорошо. Учебники используем школьные, иногда что-то в интернете можно взять.
Когда Митя подрос для школы, экстернат отменили, а заодно — и компенсацию родителям-«учителям».
— После того как вышел новый закон об образовании, с семейным образованием все плохо, — сокрушается Ирина. — Я даже не могу никому посоветовать уйти на семейное образование, потому что знаю, какая проблема ляжет людям на плечи.
Например, раньше ребенок мог учиться по разным предметам за разные классы. Если по математике он идет хорошо, то может математику изучать уже за пятый класс, а русский только за третий. Так было два года назад, до принятия нового закона об образовании. Сейчас так нельзя, ребенок должен идти ровно год в год.
Сейчас их Митя учится... в Новосибирске. Прикреплен к экстерн-офису частной школы. Родители платят одиннадцать тысяч рублей в год, школа присылает материалы, а потом принимает экзамены по скайпу.
Наши дети всегда высыпаются
— У нас есть знакомые семьи, где дети тоже находятся на семейном обучении, и у них тоже не существует такого понятия и такой проблемы, как «переходный возраст». Это особенность скорее не возраста, а школы. Дома ребенок растет, взрослеет, становится умным, самостоятельным, адекватным взрослым человеком — все, — отвечает на вопрос о трудностях Кирилл.
Если детей просят что-то срочно сделать, они сначала делают, а только потом разбирают, почему это надо было так срочно.
— У них есть доверие к родителям, — говорит Кирилл. — Как это получилось? Я даже не пытаюсь анализировать, для меня это, наверное, сложно.
— Наши дети всегда высыпаются, — говорит мама. — Раньше девяти не встают, зато всегда свеженькие, бодренькие. С утра — позанимались, сделали уроки. Надоело, устали — пошли поиграть, отдохнуть, перекусить, погулять, пока солнышко. Вечером продолжили. Очень гибкий, мягкий график, подстроенный под каждого ребенка в отдельности.
Время на уроки день ото дня разное. Бывает, что не хочется учиться совсем — ну и ладно. Пусть поспит подольше, погуляет, книжку почитает или кино посмотрит.
— Телевизор у нас исключительно чтобы посмотреть записи, компьютер подключить или игровую приставку, фильм в 3D посмотреть, — говорит Кирилл. —Недавно стали смотреть всей семьей «Что? Где? Когда?», другие передачи Советского Союза в записи. Дети уже ждут, когда мама включит, чтобы вместе сидеть и отгадывать вопросы.
После отдыха обычно следуют неделя-две интенсивных занятий. При этом дети отнюдь не растут расхлябанными — наоборот!
— Митя, когда отдохнет, сам проявляет желание заниматься, ему это становится интересно. Приходит: «А чего это мы давно вот это не делали? Давай позанимаемся. А что-то я вот это давно не решал? А давай ты мне вот такие задачки дашь!».
Хотя, конечно, как признается мама, случается и тыркать, и напоминать. Не без этого. Но главное, нет необходимости детей встраивать в систему. Они растут свободными, с пониманием того, что не обязаны чем-то преподавателю или директору в школе.
Пришли к такому графику не сразу. Выстраивали обучение дома как школу, только уроки длились не по сорок пять минут, а по двадцать пять. (И снова достались все эти эксперименты на долю старшей — Маши, кого же еще?)
— Спустя года три я почувствовала, что это неправильно, — вспоминает Ирина. — Какая разница, ходит или нет ребенок в школу, если дома в итоге те же уроки. Мы стали смотреть — что самое необходимое нужно знать к концу года? Оказалось, что необходимая часть занимает по времени всего неделю! За это время можно выучить все — от начала до конца. В итоге мы стали заниматься блоками, методом погружения — занимаемся одним предметом, пока не надоест. Надоело — переключаемся на другое.
А еще они очень любят разговаривать.
— Можем делать это часами, — говорит Ирина. — Кирилл вместо того, чтобы спать ложиться, иногда по три часа сидит с ребятами, что-то объясняет или рассказывает. Мы любим долго что-нибудь обсуждать.
