Откуда берутся дети, которые не готовы отпускать маму на работу, оставаясь с хорошо знакомой няней или бабушкой? Дети, которые не в состоянии пережить разлуку с мамой в детском саду? Как естественный страх сепарации, свойственный младенцам после полугода, затягивается и превращается в постоянную тревогу? Очень важен стиль воспитания ребенка в возрасте 7-9 месяцев, считает Трейси Хогг, специалист по уходу за малышами, известная читателям во всем мире как Baby Whisperer — Шепчущая младенцам.
Очень многие родители считают себя хорошими, лишь если все время носят ребенка на руках, позволяют ему спать в их постели и не допускают, чтобы он плакал. Они немедленно реагируют на каждый его писк, не задумываясь ни на минуту о том, что это — нормальный звук, издаваемый младенцем, или сигнал бедствия. Если они не носят своих малышей на руках, то все время стоят над ними. Они не могут ни на минуту выйти из комнаты, чтобы ребенок не поднял крик. К тому времени, когда такие родители решаются позвонить мне, они уже оказываются лишены сна, свободы и друзей. Тем не менее они объясняют происходящее так: «Мы убеждены, что воспитание ребенка должно быть основано на привязанности».
Да, детям нужна привязанность, чтобы чувствовать свою защищенность, чтобы научиться понимать свои эмоции и читать выражения на лицах других людей. Однако младенцы испытывают доверие, когда их понимают. Вы можете носить ребенка на руках хоть весь день, позволять ему засыпать у вас на груди и ночевать в вашей постели. Однако если вы не видите его особенностей, не понимаете его и не даете ему именно того, в чем он нуждается, то, сколько бы вы ни нянчились, у него не появится чувства уверенности и защищенности.
Особенно сильно это проявляется в возрасте между семью и девятью месяцами — в тот период, когда у малыша появляется естественная сепарационная тревога. В данный момент ребенок воспринимает мать как самое важное в своей жизни. Однако его мозг еще не настолько развит, чтобы осознавать, что если мама и уходит, то не навсегда. Если правильно подбадривать ребенка и говорить с ним дружелюбным голосом («Эй, все в порядке, я уже здесь») — и, конечно, если запастись терпением, — то естественная сепарационная тревога исчезнет через один-два месяца.
А теперь задумайтесь, что происходит с ребенком, чьи родители проявляют излишнюю заботу и все время стоят над ним. Ему не позволяют расстраиваться, его никогда не учили, как самому успокоиться. Он не умеет играть самостоятельно, потому что родители считают своей обязанностью забавлять его. Когда такой ребенок начинает испытывать естественную сепарационную тревогу и зовет папу с мамой, они стремительно несутся его спасать и, не осознавая этого, еще больше усиливают его страхи. Отсюда недалеко до так называемой продолжительной сепарационной тревоги.
Страх сепарации: история Тиа и Белинды
Вот один из самых серьезных случаев продолжительной сепарационной тревоги, какие мне приходилось видеть за все годы моей работы. Сказать, что Тиа прилипчива, было бы преуменьшением. «С того момента, как я просыпаюсь, — сказала ее мать Белинда, — она все время со мной. Она может поиграть сама не более двух-трех минут. Если я не возьму ее на руки, то она будет кричать, пока ей не станет плохо».
Белинда вспомнила случай, когда они с дочерью возвращались от бабушки. Тиа, почувствовав себя брошенной, потому что сидела в машине в кресле, а не на руках у мамы, начала плакать. Белинда попыталась утешить ее, но Тиа стала плакать еще громче. Мать решила не останавливать машину, но, когда они приехали домой, у малышки началась рвота.
Ситуация еще больше осложнилась тем, что Тиа стала просыпаться среди ночи; если она принималась плакать всего пару раз, то в семье эта ночь считалась «хорошей». Мартин, который все шесть месяцев разделял трудности с женой, не мог успокоить дочь, так как она признавала только Белинду. За целый день та выматывалась, постоянно нося малышку на руках или слушая ее крики. Это лишало ее возможности чем-либо заняться или найти хоть сколько-нибудь времени для Жасмин, трехлетней сестры малышки. О времени, которое можно было бы провести вместе с мужем, речи и вовсе не шло.
Я попросила Белинду спустить малышку вниз, продолжая болтать с ней, и, не прекращая диалога, заняться домашними делами. При этом если Белинде требовалось выйти из комнаты, то она все равно должна была разговаривать, чтобы Тиа продолжала слышать голос мамы. Я рекомендовала ей, если Тиа вдруг заплачет и станет звать ее, опуститься рядом с малышкой на колени, но не поднимать ее на руки. Она могла утешить ее, обнять и подержать в объятьях, сколько малышка ей позволит. Я советовала ей говорить: «Ну, вот, у тебя все в порядке. И я здесь, с тобой». Как только Тиа начнет успокаиваться, Белинда должна была отвлечь ее какой-нибудь игрушкой или песенкой — чем-нибудь, что могло бы заставить девочку забыть о страхах.
Я сообщила Белинде и Мартину, что приеду через шесть дней. Но они позвонили мне через три. Им казалось, что мои рекомендации совсем не помогают. Во время моего второго приезда, хотя Белинда и Мартин не достигли особого прогресса, я смогла заметить, что Тиа ведет себя немного лучше, особенно находясь в гостиной. Но в кухне, где Белинда занималась разными хозяйственными делами, Тиа была по-прежнему невыносима.
Я попыталась понять, в чем разница. В гостиной Тиа играла на коврике в окружении игрушек — множества вещей, отвлекающих внимание. На кухне же ее сажали в развивающий тренажер, в котором Белинде было сложнее отвлечь внимание ребенка, потому что малышке быстро надоедали все эти ручки, ролики и другие приспособления, которые ее уже давно не забавляли. К тому же Тиа чувствовала себя взаперти. Она не только была вдали от мамы — пусть даже на расстоянии не более полуметра, — она еще не имела возможности двигаться.
Я предложила им принести в кухню большой игровой коврик и некоторые из любимых игрушек девочки. Эти новшества позволили отвлечь ребенка. И теперь, если мама отказывалась взять девочку на руки, Тиа могла по крайней мере подползти к ней поближе. Медленно, но она стала отвлекаться на более долгие промежутки времени, ее способность играть самостоятельно также возросла.
В очередной раз приехав спустя месяц, я подумала, что попала в совсем другую семью. Теперь Белинда не занималась постоянно утешением малышки и стала больше времени проводить с Жасмин.
Как научить ребенка отпускать маму: 7 советов
Если вашему малышу от семи до девяти месяцев и он внезапно начинает плакать, когда вы выходите из комнаты, то это может быть началом естественной сепарационной тревожности. Такое случается у многих детей, когда они чувствуют, что мама их покинула. Естественная сепарационная тревожность не перейдет в затяжную, если вы будете делать следующее:
- приседать рядом с ребенком, оказываясь на одном уровне с ним, когда он расстроен, и утешать его словами и объятиями, но не поднимать его на руки;
- отвечать на плач ребенка в спокойной и оптимистичной манере;
- следить за тоном своего голоса — и не повторять панических интонаций ребенка;
- как только малыш немного успокоится, стараться отвлечь его;
- играть с ребенком в «ку-ку», чтобы он видел, что хотя вы уходите на минуту, но снова возвращаетесь;
- играть, прячась от него за угол, чтобы малыш привыкал к коротким периодам вашего отсутствия;
- уходя из дома, просить кого-нибудь из членов семьи или няню поднести ребенка к двери, чтобы помахать ему на прощание; может, он будет непрерывно плакать во время вашего отсутствия, это естественно, если он привязан к вам, — но вы должны укреплять доверие.
