— Привет, Маруська! — и улыбающаяся девушка в домашнем халатике и с малышом на руках пошире распахнула входную дверь. — Наконец-то ты до нас добралась!
"Маруська" улыбнулась в ответ, осторожно зашла в квартиру... Зацепила рукой коляску, солидно занимающую половину коридора, покосилась на виднеющийся в кухне детский стульчик, почувствовала какой-то непривычный запах то ли каши, то ли овощей... "Вот-вот, и у меня скоро будет такое... Кругом бардак, пахнет как на комбинате детского питания и я! С дитем и дома!" — с досадой подумала гостья.
Когда-то Маша и Женя были близкими подругами. Лет пять назад, когда обе учились в одной группе университета, общались очень много и с удовольствием. После университета девушки сосредоточились на карьере, и постепенно былая дружба сошла на нет. А сейчас, когда наступил в жизни следующий этап — не "офисный", а семейный — бывшие сокурсницы снова вдруг "вышли на связь".
Казалось, что Женя, в университете всем видевшаяся человеком более самостоятельным и независимым, чем Маша, замуж если и выйдет, то ближе к сорока, а детей и вовсе не заведет — не захочет. Женя уже тогда, когда о беременности и детях говорилось как о чем-то очень далеком и гипотетическом, гордо заявляла, что "если буду рожать — то только через кесарево, и грудью кормить не буду — чтобы не отвисло!". Маша даже немного завидовала ее решительности и смелости. Сама-то она, конечно, тоже хотела оставаться красивой и молодой как можно дольше, но предполагала, что, скорее всего, ради детей пойдет на кое-какие эстетические жертвы, не осилит современные тенденции...
Но вышло так, что и замуж Женька вышла чуть ли не раньше всех в группе, и ребенок у них с Лешкой родился тоже очень скоро... А Маша так увлеклась совершенствованием послужного списка, что не заметила, как благополучно пересекла заветный рубеж в 25 лет — время, к которому раньше хотелось уже быть замужем и иметь ребенка.
Сейчас Маше было 30. Замуж она вышла пару лет назад, а сейчас была беременна. Но почему-то исполнение подростковой мечты о "муже и ребенке" вовсе не принесло ожидаемого удовольствия — может, потому что со временем эту мечту вытеснили другие, более денежные и амбициозные соображения. Подруга же, напротив, еще по телефону "звучала" жутко гордой и довольной своей "домохозяйской" судьбой. А переступив порог Женькиного дома, Маша еще сильнее почувствовала контраст: с одной стороны, собственное раздражение от пребывания в квартире, насквозь "пропитанной" ребенком, а с другой стороны, довольная улыбка Женьки. Стало как-то неуютно... Обе так изменились, что придется, похоже, заново знакомиться.
Хозяйка махнула рукой в сторону кухни: мол, милости просим.
— Вот, это к чаю! — Маша протянула подруге пакет с фруктами и конфетами.
— Ой, смотри, что нам с тобой принесли-и-и, — Женька зашуршала пакетом, и малыш во все глаза уставился на источник новых звуков.
— Симпатичный малыш, — вежливо заметила Маруся.
— И у тебя скоро такой будет! — обнадежила Женька, усаживая сына в стульчик.
— Такая... Девочка у нас, — поправила гостья.
— Такая так такая! Малыши они и есть малыши... Но ты рассказывай, как ты себя чувствуешь, какие мысли, что, как — выкладывай! — хозяйка уверенными движениями схватила с полки пару чашек, быстро разлила чай, расставила все на столе, села напротив Маши и приготовилась слушать. Малыш тем временем увлеченно забарабанил пластиковой кружечкой о бортик стульчика.
Гостья слегка поморщилась.
— Да что сказать, Жень! Мы так-то не сказать, чтобы именно сейчас собирались детей заводить, через годик-другой планировали. Но случилось, так случилось. А у меня на работе самое интересное началось, как же все это некстати... — Маша покачала задумчиво головой. — Не представляю даже, как я осилю дома в такое время сидеть... Помочь с малышом, так сложилось, что некому, а не возьмут же его в ясли с первых дней после родов... В общем, я в растрепанных чувствах, честно скажу! — Маша не ожидала, что сразу вот так разоткровенничается, но, видимо, пора уже было дать волю чувствам.
— На работе интересное началось, говоришь... — Женя улыбнулась. — Так у тебя скоро такое интересное будет на дому, что забудешь ты про работу свою!
Маша усмехнулась. Малыш тем временем уронил пластиковую кружечку на пол и теперь развлекался песнопениями — "гула-лаа-лаааааа", размахивая ручками в такт собственному творчеству.
— Интересное... — Маша усмехнулась. — Ну да... Ага... Они там только в три, что ли, года становятся по-настоящему забавными. — Маша вспомнила племянника, который на свой третий день рождения веселил родственников комментариями по поводу подарков. — Но когда он только родился, в год, в два — это же еще как... овощ!
Женька рассмеялась.
— Ну, ты скажешь тоже — овощ! Никакой не овощ, да, Зая? — Женя взяла на ручки сына, который к тому времени начал проявлять активный интерес к сахарнице, стоявшей в опасной близости к его стульчику.
— ..Не поиграешь с ним толком, — продолжила Маша. — Не поговоришь с ним. Спит и ест, ест и спит. И плачет. Купай, корми, переодевай, купай, корми, переодевай. Тоска. Однообразие. Нет, я не спорю, я все это буду делать. Но я не буду строить из себя счастливую мамушку тогда, когда мне грустно и скучно, и тошно!
Женя была явно не согласна. Она покачивала на коленях сына, и было видно, что она пытается что-то сформулировать.
— Ты знаешь, я понимаю тебя прекрасно, — сказала Женя. — Они в младенчестве другие, понимаешь. И не взрослые, и не дети как бы. Не взрослые, потому что мало лет им, а не дети, потому что дети вроде бы ассоциируются с чрезмерным весельем, хулиганством там... А младенцы действительно похожи на щеночков, котят беспомощных. Пищат чего-то. Человеческого языка не понимают. Но если обладать некоторыми знаниями... О скуке речи не зайдет, поверь мне...
Маша глотнула чая, украдкой посмотрела на часы. Нравоучений она достаточно наслушалась от мамы, не хватало еще прослушать курс лекций у подруги в гостях... Но Женька не унималась.
— Марусь, ну, правда. Хочешь, я тебя научу, как с ним играть, когда ты его только домой принесешь?
— Песни что ли петь ему? — отмахнулась Маша. — Да читала я там в одном журнале...
— Песни, это да. — Женя подвинула подруге тарелку с пирожками. — А ты угощайся, угощайся. Но вот послушай. Тебе до родов сколько осталось?
— Месяц...
— Отлично! Рекомендую уже придумать имя и каждое утро здороваться с ним по имени, и вечером говорить ему "спокойной ночи". Тоже с именем. Он слышит тебя уже давно! Правда, мне не веришь, почитай литературу, я тебе могу книжек дать...
— Не надо, спасибо, и вообще...
— Ну, пришла в гости, так слушай! — скомандовала Женька. Она разошлась не на шутку. — Правда, Маш, поверь мне, о скуке не будет идти и речи, пусть кто-то скучает, но мы — не будем. Короче, малыш еще в животике привыкает к имени своему. И потом. Когда приносишь его из роддома, кладешь на кроватку, заходишь со стороны кроватки и зовешь его по имени и ждешь, когда он начнет поворачивать голову на звук. Может, сразу он и не будет это делать, но ты делай каждый день и отметь, когда он сделает это! А чтобы быстрее это произошло, обязательно, каждый раз, когда ты проделываешь с ним всякие... манипуляции... называй его по имени — моешь его, кормишь, штаны обкаканные снимаешь — засмеялась Женька. — Называй, называй его по имени! Это первая ваша игра такая будет.
— Вообще, так забавно. Я когда включала резко музыку на компе, он в первые дни не мог определить, куда ему голову поворачивать. Но когда я ему что-то говорила — то есть голос человеческий плюс голос знакомый — он всегда очень точно определял, где я стою, поворачивался ко мне... Представляешь. В них заложено опознавать голос матери, ради выживания! — Женька была явно воодушевлена этим фактом. Маша еле воздерживалась от язвительных комментариев, хотя и слушала неожиданно внимательно. Ей было странно, что о младенцах можно в принципе вести такой достаточно содержательный разговор.
— Лицо только нужно очень близко стараться к нему держать, они ж не очень хорошо сначала видят, — не унималась Женька. — Наклоняйся к нему, зови по имени. Так он быстро-быстро начнет уже тебе улыбаться, ты не представляешь, как прикольно, когда ты понимаешь, что он уже освоил такой простецкий вроде человеческий жест... Они вроде некоторые во сне уже спустя две недели после родов улыбаются. Потом, через три недели, может улыбнуться "в никуда", а уж когда осознанно, глядя в глаза, в месяц-полтора он улыбается — вот где кайф.
— Хех, да уж, очень увлекательная игра — тупо звать по имени и "караулить" улыбку! — не выдержала Машка.
— И это еще не все, — подражая рекламе, пропела Женька, она решила проигнорировать Маруськин тон. — Я Димке еще на пальчики ног и рук и на шейку дула. Да, просто вот так легонечко дуешь, им нравится такое. И вот по отдельности каждый пальчик на ручках и ножках массировать, это им тоже, как правило, очень нравится. Им, понимаешь, в первый месяц нужно набирать всяких ощущений. Ты же хочешь, чтобы он быстрее стал не овощем, а "забавным", как ты сама сказала?
— Угу, — с набитым ртом промычала Маруся. Почему-то этот разговор заставлял ее слегка нервничать, а когда Маша нервничала, она всегда хотела есть.
— Так если ты хочешь, чтобы поскорее этот момент настал, особенно нельзя ни ему, ни тебе скучать в первые месяцы! Зови по имени, дуй на ладошки и говори: "Это твоя ладошка!" И потом целуй. Ладошку. Еще можно тренировать ему зрение. Игрушек в первый месяц, может, и не нужно... А вот просто, например, шарф яркий взять, поднести к лицу, ну не очень близко. И посмотреть. Как он его глазами "захватит", сразу осторожно и медленно шарф в сторону увести.
— Чтобы что?
— А он сначала может терять его из поля зрения. Но потом ты его научишь следить глазами за предметом. Понимаешь? Или вот у них врожденный рефлекс есть, палец твой захватывать сильно-сильно. К полутора месяцам проходит... А пока не прошел, давай ему палец и как у него получится палец схватить, сразу его хвали, мол, Света или Аленка (или кто у вас там будет, такая умница) такая сладкая девочка…
— Или вот! — Женькина мысль работала с утроенной силой. — Попробуй разрезанный апельсин ему к носу поднести, пусть попробует всякие запахи! И вот набери еще шерсти, шелка, фольги и к ладошкам подноси, пусть он еще почувствует кожей, что бывают всякие фактуры. Понимаешь? И музыка... Можно экспериментировать с музыкой, ставить от классики до рока — ну, не громко, не пугать чтобы — и смотреть, как он реагирует. Забавно видеть, что у них уже есть музыкальный вкус в таком раннем возрасте. Димке, между прочим, очень нравятся и Бон Джови, и "Аэросмит", а вот, например, "Рамштайна" не очень уважает... Ага, я и Рамштайна ради интереса ему ставила!
Невольно в голове у Машки пронеслась мысль о том, что у них в компьютере загружено очень много разных "музык". Муж Машкин был страшным меломаном, знатоком направлений и жанров, и сам неплохо играл на гитаре.
— Еще можно ему показывать свет от фонарика, переворачивать его почаще на животик, в разных позах таскать его по квартире, когда он не дрыхнет. А! Сразу после того, как мы его из роддома принесли, мой Лешка показал ему язык — так, для прикола. Так малыш ему тоже показал язык! Мы потом ему как начали рожи строить... Правда, через пару минут разревелся — они устают очень быстро. Не успеет он в первые месяцы тебя играми утомить, сам быстрее устанет, так что не переживай — поспешила Женька заверить подругу. Видимо, побоялась, что теперь Маруська будет переживать, что ей будет "слишком" интересно с ребенком!
Маруська сама не заметила, как начала думать о том, что неплохо было бы все это записать. На работе, с которой она ушла в декрет, ее приучили не полагаться на память, а все важное записывать, за что, кстати, Маруська не раз мысленно благодарила начальство... Правда, показывать подруге, что, дескать, беседа о младенцах и играх с ними как-то "зацепила", тоже почему-то не хотелось...
— Девушка, дайте, пожалуйста, вот этот блокнот и ручку!
— Тридцать рублей с вас.
Маруська присела на скамейку в фойе торгового центра и начала быстро строчить: "... Поставить музыку разных жанров, корчить рожи, дуть на пальчики..." Девушка перестала записывать, задумчиво поднесла кончик ручки к губам, взгляд шарил по облицованным стенам здания — Маруська пыталась вспомнить. "Что же там еще было?", — копалась она в памяти. — Ага! Фонарик... Яркий шарф".
Аленка родилась ровно через три недели. В квартире к приезду мамы и дочки все необходимое было готово: полное собрание сочинений Рамштайна закачано в плейлисты (его у папы-меломана в коллекции не оказалось, а проверить дочкин музыкальный вкус очень хотелось), старый бабушкин алый шарф лежал аккуратно на детской кроватке и тоже ждал своего звездного часа...
