Отдых в Италии: Музеи Турина и Модены, море на Сардинии и в Сан-Ремо

— Приезжай в Италию, — зовет меня подруга.

— Ой, шенген, затраты, да и работа, — оправдываюсь я, хотя мне очень хочется увидеть страну, в которой творили Микеланджело и Рафаэль и где рождаются фильмы Бертолуччи и Соррентино.

— Решайся! — отрезает Ирина. — В августе ожидается отличная погода.

Турин: египетские мумии, прошутто и самый большой рынок в Европе

И вот я в Турине, первой столице Италии. Утренний воздух свеж, нежное солнце освещает Альпы. На глаза наворачиваются слёзы восторга от несравненной архитектуры и старинных замков, от скверов, наполненных детьми и счастливыми парами. У реки По, самой большой в стране, стоит замок Валентино, бывшая резиденция герцога Савойского, а теперь архитектурный факультет Туринского университета.

Рядом с замком — изящный ботанический сад, вход бесплатный. Мимо проходит группа французов с фотоаппаратами — это место считается одним из лучших для посещения туристов. Мы с подругой идем вглубь парка к искусственному водопаду и отдыхаем на лавочке, рассматривая переливающиеся разными цветами деревья и клумбы.

После отправляемся в Музей Египта.

— Первые артефакты были привезены в Турин в восемнадцатом веке, когда король Сардинского королевства (нынешней территории Пьемонта и Сардинии) оплатил экспедицию в Египет, — поясняет любознательная Ира. — Двести лет назад итальянец Дроветти, находясь в Александрии в качестве наполеоновского консула, одержимо приобретал египетские древности, от папирусов до саркофагов. Позднее король Карло Феличе за огромную сумму купил у него эту коллекцию. Музей был основан в 1824 году. Теперь это вторая (после Каира) по значимости сокровищница, хранящая образцы древнеегипетского искусства.

Я подхожу совсем близко к мумиям древних египтян, и становится немного не по себе. Рядом находятся божества того времени — забальзамированные собаки. В следующем зале я рассматриваю папирусы на стенах с изображенными в парах людьми и животными: все лица нарисованы в профиль.

Мы прохаживаемся по виа Рома, одной из центральных улиц города. Я засматриваюсь на витрины, и подруга объясняет, что в центре города обычно все втридорога. Но разменянные евро жмут мой карман, и Ира сопровождает меня на самый крупный рынок Европы — Порто Палаццо. Прилавки заполнены продавцами-китайцами, давно научившимися копировать одежду известных брендов. Поторговавшись, я покупаю сыну пуховик за 25 евро и кожаные сандалии за 19. Там же мы берем недорогие сувениры и сладости.

Я проголодалась, но сейчас шесть, а пиццерии и траттории открываются для ужина к восьми вечера. Подруга заводит меня в бар на аперитив. За пять евро с человека мы выпиваем по бокалу вина и накладываем в тарелку расставленные на барной стойке закуски: салями, оливки, прошутто (тонко нарезанную ветчину). Мне нравится фокачча — сытная пшеничная лепешка с ароматной хрустящей корочкой. Вино расслабляет меня, и я с удовольствием предвкушаю приятный отпуск в этой гостеприимной стране. Сколько еще предстоит увидеть и попробовать...

Модена: музей "Феррари" и пармезан

Наше путешествие продолжается. Сегодня мы в богатом и успешном городе Модена.

Модена — центр провинции Эмилия-Романья, расположенный недалеко от Болоньи. Город Сассуоло, находящийся рядом, является крупнейшим промышленным центром по производству керамики. Эти места называют Долиной керамической плитки.

Мы в историческом центре Модены. Пьяцца-Грандэ (Большая площадь) в средние века служила рынком. Посреди площади красуется прямоугольная глыба более трёх метров в длину. В старые времена публичный камень использовался не только для выступлений ораторов, но и для наказаний. Неплательщика долгов проводили с бритой головой по рыночной площади под звуки трубы. Пройдя позорный круг, должник спускал штаны и садился на камень, смазанный скипидаром, со словами: «Я отдаю!».

Теперь здесь симпатичные кафетерии. Обеденный перерыв (пауза) в стране начинается примерно в полвторого и длится два-три часа — нечто вроде испанской сиесты, когда закрыты все государственные учреждения и магазины.

— Но в этом есть плюс для туристов, — говорит Ира, — можно делать шопинг до вечера, ведь рабочий день в Италии соответственно удлиняется.

Кафедральный собор (Дуомо), расположенный на Пьяцце, выполнен в романском стиле. И собор, и площадь внесены в список всемирного наследия ЮНЕСКО.

Прогуливаясь по улочкам города, мы попадаем на ярмарку. Вдоль домов расставлены столы с товарами. Деревянные изделия, специи, сувениры из горного хрусталя радуют глаз разнообразием и многоцветием. Я знаю, что не куплю ничего у продавца ярких бус из природных камней, но не менее получаса рассматриваю украшения.

Ярмарка наполняет меня ощущением праздника и радушия. Дойдя до съестного, я покупаю пармезан. Твёрдый сыр был рожден в этой провинции, в городе Парме.

— Натирай его на мелкую тёрку и посыпай салаты, а также бутерброды или блюда перед выпеканием, — советует Ира. — Питательно и вкусно.

Хотя здесь сыры иногда подают кусочками в качестве антипасты — прелюдии к трапезе. Биографы Гоголя пишут, что именно великий писатель, долгие годы проживавший в Риме, привез на родину рецепт неизвестного прежде угощения — спагетти с пармезаном.

Мы останавливаемся, чтобы посмотреть картины уличного художника. На одной из них изображен лирический тенор, бессмертный Лучано Паваротти, уроженец Модены. В этом городе появился на свет и Энцо Феррари, основавший всемирно известную автомобилестроительную компанию.

Мы едем в небольшой городок Маранелло рядом с Моденой, где расположен завод «Феррари». Здесь же находится одноименный музей, посвященный истории производства знаменитых гоночных машин. Цена билета в музей Феррари 13 евро, фотосъемка разрешена, но нельзя прикасаться к экспонатам. Услуга экскурсовода — 150 евро. На улице тест-драйв агенты предлагают проехаться на автомобиле, доступном не каждому олигарху, за 100 евро с водителя и 20 с пассажира. От обеих услуг мы вежливо отказываемся.

В трехэтажном музее мы рассматриваем гоночные авто, участвовавшие в «Формуле-1», смотрим в кинозалах отрывки из фильмов, герои которых рассекают по дорогам за рулем «Феррари». В одном из залов на обозрение выставлены обнаженные моторы спортивных машин, поражающие взгляд, словно пульсирующие сердца. Кубки победителей, хроника эволюции автомобилей от старых смешных до роскошных новых, которая представлена в виде ряда маленьких моделек — всё это родилось благодаря Энцо Феррари. А вот и он сам, то есть его восковая копия.

После музея мы идём в бар. Как и во всём облике Маранелло, каждый уголок бара демонстрирует причастность к «Феррари»: картинки с гарцующим жеребцом, изображения гонщиков на стенах, эмблемы на формах служащих автозавода, зашедших перекусить. Я выбираю капучино и бриошь с мармеладом. Ира заказывает мачедонию — нарезку из фруктов.

— Энцо Феррари был женат только на одной женщине, веря в институт брака, — говорит она.

— Какой верный! — восхищаюсь я.

— Но это не мешало ему на протяжении всей брачной жизни иметь вторую неофициальную семью и, сверх того, мимолётные связи.

— Неужели мужчины этой страны не боятся общественного мнения?

— Феррари, например, боялся только свою мать, которая ненавидела невестку. А вообще, — добавляет Ира, — в этой стране матери очень часто подавляют сыновей и фактически рушат их жизни. Я уже не раз слышала от знакомых, как какой-нибудь сорокалетний итальянец отказывался от любимой женщины, когда она требовала узаконить их отношения и жить вдвоём. Мамы, особенно оставшиеся без мужа, начинали вдруг хворать и плакать вечерами о том, как им будет одиноко без милого сыночка. Догадайся, кто побеждает в этом неравном бою.

— Думаю, проигрывают все, — уверенно заключаю я, — ведь каждая мать мечтает о внуках.

— Не всегда, к сожалению, — качает Ира головой, — слишком силён эгоистичный страх матери отпустить от себя сына, который в будущем станет ей нянькой. И она варит великовозрастному детине кофе по утрам, готовит сытные ужины, уверяя лысеющее чадо, что все женщины хотят от него только денег и раздела имущества.

Я слушаю подругу с интересом. Италия стала ее второй родиной, и она знакома с её укладом и ментальностью жителей. Несколько лет назад мы с Ирой проходили практику от института иностранных языков в итальянском представительстве крупной фирмы. Один из совладельцев компании, импозантный итальянец с посеребрёнными волосами, влюбился в мою подругу.

Были и романтические поездки на лучшие курорты Европы, и свадебное платье от миланского дома моды. Казалось, ей повезло: состоявшийся супруг, трехэтажная вилла, возможность не работать. Но после свадьбы щедрый романтик стал заедать молодую жену упреками за чрезмерное использование воды, за хороший аппетит, за лень — муж уволил домработницу, и Ира не успевала совмещать обязанности уборщицы и кухарки. Зимой она коченела от холода, отогреваясь днем, и отключала отопление за несколько часов до прихода мужа с работы: заходя в дом, он сразу же проверял, не теплые ли батареи. Иногда ночью Ира шла в холодную кухню якобы попить воды и включала газовый котел, а через минуту муж вставал как будто в туалет, чтобы повернуть рычаг обратно. Детей муж пока не хотел, говоря, что в его-то сорок девять лет нечего торопиться.

Через пару лет Ирина узнала, что супруг нанимает яхты для вечеринок с русскими туристками, представляясь холостяком и заманивая доверчивых девушек перспективой женитьбы. Всё имущество было зарегистрировано на мужа ещё до заключения брака, так что Ира не строила иллюзий, уходя в никуда. Она полюбила Италию и смогла пройти через трудности поиска работы и жилья, чтобы остаться здесь.

Сардиния и сарды

Я давно хотела побывать на Сардинии. Солнечным утром мы с подругой прилетаем из Милана в Ольбию.

Остров несколько миллионов лет назад отделился от континента и дрейфовал вместе с тектонической плитой. Установлено, что на Сардинии когда-то жили слоны-карлики. Ольбия — административный центр северной провинции Ольбия-Темпьо. «Счастливый город», находящийся в центре пересечения торговых путей Средиземноморья, в старые времена был богатейшим на острове. А Коста-Смеральда, 55-километровая полоса севернее Ольбии, наоборот, до недавнего времени считалась безнадежным клочком суши из-за неплодородности земли.

Пятьдесят лет назад молодой шейх Ага-Хан купил этот отрезок суши за 25 тысяч долларов, организовав «Консорциум Коста-Смеральда». Теперь Изумрудный берег оценивается в миллиарды, здесь отдыхают голливудские актёры и коронованные особы. Порто-Черво является сердцем курорта, а его фешенебельные виллы поражают сочетанием великолепия с верностью традициям и культуре острова.

На следующий день мы приезжаем в поселок Санта-Тереза-Галлура, находящийся среди густых лесов. Я любуюсь горным пейзажем тихого курорта, больше предназначенного для семейного отдыха.

— Когда я недолго жила на Сардинии, — вспоминает Ира, — то начала ощущать оторванность от внешнего мира. Это давит. На материке, даже если никуда не ездить кроме работы, ты знаешь, что в любую секунду можешь сесть в машину или на поезд и поехать куда угодно, хоть на родину.

— Но отсюда тоже можно летать на самолете, — удивляюсь я.

— Это не то. Да и местные жители — люди очень закрытые. Многие не считают себя итальянцами — только сардами. Это здесь, на севере острова все современно, множество туристов. А в центральной части основная масса жителей разводит коз и овец, говорит на сардинском языке и знать не хочет, что есть жизнь за пределами острова.

Мы заходим перекусить в небольшой бар на окраине поселка. Специально для меня Ира заказывает нарезку из вареного прессованного сыра пекорино, сделанного из овечьего молока.

— Из пекорино изготавливают сардинский деликатес касу марцу, в котором живут маленькие белые червячки, — рассказывает подруга. — Кушая этот гнилой сыр, нужно защищать глаза от высоко прыгающих личинок насекомых.

— Но продукт, доведенный до состояния разложения, ядовит! — ужасаюсь я.

— Здешний народ отрицает это, раз личинки, которые откладывает сырная муха, могут в нём жить.

В наших планах еще знаменитые белые скалы острова. Ира не знает, как до них добраться. Мы обращаемся за информацией к одному из посетителей, пожилому горцу, стоящему у барной стойки. Он улыбается, явно желая ответить нам, но тут же, испугавшись чего-то, возвращается к своему столику.

— В поселке все друг друга знают, — объясняет нам бармен странную реакцию аборигена. — Что будет, если уже через час его жене донесут, что муж замечен в компании молодых женщин?

Лигурия: цены и море

Через три дня мы уплываем с острова в Геную. Наш теплоход отходит из Ольбии, главного порта Сардинии. Я ожидаю ночного путешествия с нетерпением — это для меня в первый раз. Мы взяли два места в общем зале, в котором оказывается много свободных сидений, можно было не доплачивать по 7 евро за более комфортные кресла. Билет обошелся мне в 80 евро. Для резидентов — скидка 30%.

В зале работают кондиционеры на всю мощность, и я буквально леденею. Надеваю на себя все имеющиеся одежды, еще и укрываюсь полотенцем. Не помогает. Уснуть бы, но шум мотора не позволяет. Всю ночь мы отогреваемся в коридорчике, ругая себя, что пожалели дополнительные семьдесят евро за двоих — спали бы в каюте все одиннадцать часов пути.

Мы на Итальянской Ривьере. Сначала посещаем пляж города Варацце, а потом едем в элегантный Алассио.

— Хорошо, что я забронировала места в гостинице за месяц, — говорит Ира. — В августе не найти ни одного свободного номера.

Лигурия имеет для меня существенное отличие от Адриатики. В Римини, где я уже успела побывать, меня разочаровало узкое шумное побережье и почти зеленая вода. Волнорезы, стоящие в море через сотню метров параллельно берегу, образуют подобие корытца. Благодаря этому, правда, вода тепленькая. Я чувствовала себя в болотце, переполненном, словно лягушками, сидящими в мутной воде туристами. Но было приятно, что за места на пляже Римини мы платили копейки, да и в ресторанах можно было сытно и недорого поесть.

В Лигурии глубокое море холоднее, на берегу камни, но какая прозрачность воды, какие широты! Проплыв несколько метров, я вижу ярко-бирюзовое дно, щедрый горизонт, зеленые горы и волшебные пальмы. Кроме нас купается всего пара человек, остальные наслаждаются солнцем.

Стоимость мест на пляже, кстати, не входит в цену за номер. Ира отказалась от двух лежаков под зонтом, сэкономив 25 евро в день. Она объясняет мне, что, по закону, первые пять метров у моря не могут быть ничьей собственностью, включая владельца пляжа.

— Запрещается только устанавливать всякие стульчики и зонтики, а с полотенцем тебя никто не тронет, — говорит сведущая подруга.

В ресторане ужин обходится нам втрое дороже, чем в других регионах.

— Официанты не считают нужным стараться угодить даже самому состоятельному клиенту, — говорит Ира, — потому что знают: это лучшее побережье на материке и отдыхающим всё равно надо где-то питаться.

— А порции какие маленькие! — передо мной крохотное филе на большой тарелке.

У меня порвался купальник, который я купила в Римини по очень выгодной цене. Покупаю в Алассио почти такой же, но плачу за него в два раза больше.

После ужина я, наконец, решаюсь сорвать апельсин с ветки у дороги. Целый день я засматривалась на огромное количество цитрусовых деревьев, растущих повсюду. Прекрасный фрукт оказывается отвратительным и похожим на мягкую резину.

— Они же декоративные! — смеется Ира.

Утром мы снова в пути, и я наблюдаю красоты Лигурийского моря через окно.

Сан-Ремо: что посмотреть

Мы в Сан-Ремо. Поздно вечером Ира спрашивает: «Хочешь увидеть первую работу, на которую я пошла, только бы насолить изменнику-мужу?». Она приводит меня на ночную дискотеку. Я вижу двигающихся под светомузыку эффектных девушек в коротких шортах, топиках и туфлях на высокой платформе.

— Это называется девушка-иммаджинэ. Танцевать надо до утра.

— И только? — задаю я естественный вопрос.

— Да. Иногда, если гости приглашают на шампанское, нужно постоять у их столиков минут десять.

— Ладно эта, — киваю я в сторону юной блондинки, с развязным видом принимающей бокал из рук пожилой итальянки, — но ты, образованная и воспитанная женщина...

— Не поверишь, — возражает Ира, — из девчонок, работающих в таких местах, большинство — дипломированные специалисты в своей стране. Как промежуточный вариант эта работа пришлась очень кстати.

— Но ты не осталась здесь, а имеешь сейчас в Италии нормальную работу, — сопротивляюсь я.

— Потому что выдержать нелегко. Эта деятельность разрушает не только внешность, но и характер. К тому же условия в квартирах, предоставляемых клубом, отвратительные — одна ванная комната на восемь человек. Не будешь же ты снимать квартиру и отдавать за аренду всё зарабатываемое. А при совместном проживании взаимные распри здесь — дело обычное.

— Но зато есть море, — примиряюсь я.

— Мы жили далеко от пляжа, не в самом лучшем районе. А ушла я после того, как две румынки утроили поножовщину — не поделили сковородку. Когда в квартиру ворвались карабинеры (кто-то вызвал полицию) и разговаривали с нами как с девками в притоне, я решила: всё, что угодно, полы пойду мыть, а сюда не вернусь. Мне еще повезло, что у меня, как у жены итальянца, были в порядке документы, и устраивалась я по контракту. Одна из девушек, украинка, только купила на родине шенген, взяв в долг тысячу евро на оплату визовому агенту, и работала, естественно, без оформления. Её продержали сутки в участке и депортировали.

— Уже два часа ночи, — перекрикиваю я громкую музыку, и мы покидаем заведение, протискиваясь между танцующими посетителями.

Сан-Ремо никогда не спит. В пьяно баре нашего отеля на диванчиках у низких столиков сидят отдыхающие, разнеженные коктейлями, джазовыми композициями и изумительным видом на светящийся город.

На следующий день, выспавшись, мы гуляем по «городу цветов». Сан-Ремо известен не только благодаря оранжереям, фестивалям и автомобильным гонкам. Здесь любил проводить время Клод Моне, а Чайковский написал оперу «Евгений Онегин». В Сан-Ремо находился царский дом Романовых, а набережная Императриче названа в честь супруги Александра II.

Сюда лучше приезжать не для отдыха на море — пляжи здесь не самые лучшие. От благоухающего города мы ждем радости и веселья. И сегодня Сан-Ремо с царским великодушием купает нас в упоительном празднике жизни.