Татьянин день, 25 января. Иду в аптеку, а в голове: "Святая Татьяна, пусть это будет правдой! Если у меня родится девочка, то будет Татьяной! А если мальчик, то следующую девочку Танечкой назову...". Тест. Две полосочки. Три года их ждала — вот оно, счастье!
УЗИ в 12 недель. "Ой, какой малыш хорошенький!" Переспрашиваю: "В смысле?!" Доктор повторяет, говорит, что малыш красивый, разворачивает монитор... Слышу веселое взвизгивающее "О-о-ой!" — оказывается, это мой голос.
24 недели. Пол по-прежнему не известен, зато лялик показал язык — ну хоть язык увидели. За 12 недель любования фотографией с прошлого УЗИ вдруг поняла, что профиль — копия папа.
Не могу встать на учёт в женской консультации — в паспортном столе не прописывают, к родному-то мужу. Говорят, мол, на одном куске земли 2 дома стоят, нужно согласие бабушки-совладелицы. А бабушка-то не против. Была. Нотариуса не дождалась каких-то 2 дня, чтоб разрешение официально оформить. А сын её сможет вступить в наследство только через полгода — то бишь через 2 месяца после моих родов. Без согласия прописывать не хотят — права бабушки ущемить боятся. И не важно им, что дома за заборами, и даже калитки с разных улиц.
Готовлюсь рожать сама — читаю книжки. Очень радует племянница-четырёхлетка — использует мой пупок как микрофон во время сеансов связи: "Ляленька, пиивет!", "Ляля, мы тебя любим". Любим — все кроме государства, прописывать не желающего.
30 недель. Всё та же процедура. Малыш как сел на попу в 24 недельки, так и сидит в позе лотоса лицом ко мне — или в меня. Смс от подруги, работающей на "скорой": "Не боись! Сегодня на вызове приняла роды". У кого-то счастье.
Через 2 недели вдруг паспортный даёт положительный ответ. Прописка есть — бегом за полисом и становиться на учёт. Анализы. Великое счастье! Терапевт в жк услышала шумы в сердце, сказала сделать УЗИ. Пошла я показывать своё сердце. Добрый доктор сказал: "А вы знаете, порок сердца-то и вправду есть". Дожить почти до 30 и узнать об особенности строения собственного сердца — вот весело. Врачи говорят, что рожать нельзя, родоразрешение — кесарево... Не хочу, надо попробовать самой — выдержит моё сердце!
37 недель. Расслабилась: документы в норме, анализ последний в среду утром сдать и красота! А пока надоел диван — стоит не так, передвину... Нет, тяжёлый — сестру попрошу помочь. Муж с работы придёт — сюрприз, в комнате всё по-другому. А послезавтра сессия начинается — скорей бы уж, соскучилась по всем своим. Как раз сессию с 8 по 26 сентября закрою, и
"Ты творог съела?" — голос мужа в телефонной трубке. Ненавижу творог! Может, выкинуть? Жалко, да и не в моей привычке выбрасывать продукты. "Нет, ещё не съела, решила сырничков сделать. Хочешь?" Конечно, хочет! Творога целый килограмм, теста и подавно больше... Жарю. Устала — теперь жарит муж, а я сижу и любуюсь... Счастье-то какое!
Так, пораньше лечь спать, к 8 утра в жк, быстренько сдать мазок и к 10 в универ! Что-то живот крутит... Это сырники — надо было не есть, творог, видимо, перележал. Бужу мужа: "А прикинь, если это схватки?". Оба смеёмся.
Пытаюсь спать дальше... но сырники всё же не свежие. Может, угля выпить? Или но-шпу. Ну, не люблю же сырники — но так он старался, их жарил для меня, нельзя было не съесть. А вот и утро. Еду в жк, улыбаюсь с врачом, обсуждаем что-то, потом говорю, что кишечник как-то крутит... Врач медленно поворачивается к помощнице и говорит: "Марин, вызови-ка „скорую“ — мы рожать едем". Значит, это не сырники...
Как рожать? Я ж с врачом не договорилась еще! Судьба сама всё предопределила: ближайший роддом — на мойке, ЦГБ закрыли неделю назад, ещё один закрылся утром — это я уже от фельдшера "скорой" узнала. Едем в "пятёрку". В роддом долго не принимают. Говорю, что со схватками, — молча машут головой и просят подождать. Жду. Часа через полтора меня оформляют в патологию, выдают бумажку с фамилией и говорят: "Завтра приклеите на стаканчик". "Какой стаканчик, я рожаю!" Мне отвечают: "Это обсудите с палатным врачом".
Иду искать врача, чтоб всё обсудить. В итоге мы обсудили, что я уже в родах. Машу своими бумажками про сердце и говорю, что меня надо кесарить, — мне говорят, что это на усмотрение зав. отделением. Осмотр у заведующего: ребёнок идёт попой и одной ножкой, говорят далеко не уходить, операционная свободна, 10 минут на подготовку и вперёд — обсуждаем анестезию.
Достаю телефон из кармана — разряжается, как всегда в самые нужные моменты. Звоню мужу, он спрашивает, что сказали врачи, сколько пролежу на сохранении... Ха! Наивный! "Я тут буду не долго... я уже всё... в общем, иду добывать ребёнка".
"Всё с себя снимаем, косу расплетаем и надеваем вот это", — в руках у анестезиолога пара зелёных бахилок. "А халат?" — "Халат тоже снимать". Вот те раз. Топаю в одних бахилках на стол. Оказывается, я ещё шапочку надеть забыла!
Прибегает медсестра и говорит, что у меня нет одного анализа, что ей срочно нужен мазок, и она его непременно возьмёт. Анестезиолог с улыбкой поворачивается к ней и спрашивает, повлияет ли этот мазок на ход событий? А потом зашёл доктор — то, что это зав. отделением, узнала по габаритам. А потом всё немного смутно — смотрела в глаза доктора и ассистентки, поймала себя на мысли, что у неё очень красивые глаза — вот бы у моего малыша были бы такие же...
Спустя сколько-то минут чекрыжащих звуков и голосов медиков отчётливо различаю слово "девочка" и вижу крохотулю, которая поместилась на ладошке врача. "Какая маленькая!" Сначала мне показали, что это девочка, но я и так верю. "Личико покажите!". И тут на меня смотрят два маленьких глазика... прямо в душу смотрят! Один глазик подмигивает мне, и я слышу мягкое "мяу...", и она продолжает глазеть на меня и на всех вокруг. Я продолжаю сокрушаться, что она очень маленькая. Анестезиолог говорит, что для моего срока даже крупненькая.
Успокаиваюсь. Пытаюсь уместить в голове, что этот маленький человечек — это та Ляля, которая жила в животе. Ощущение интересное. Вдруг понимаю, что не увидела, во сколько она родилась. Начинаю искать глазами часы — наверное, это такая попытка отвлечь сознание, пока меня шьют. Продолжаю лежать и шутить, что-то рассказываю... С меня снимают маску, убирают простыню, которая скрывала от меня происходящее, — вижу свой впалый живот цвета охры и широкую полосу лейкопластыря.
Едем по коридору. Медсестра останавливает каталку, заходит в комнату, выходит с моей малышкой и даёт мне ещё раз взглянуть на неё, подносит к моим губам это крохотное личико. Целую её в щёчку. А дату ребятёнок выбрал себе забавную — 08.09.10.
Еду в палату со страшным названием "реанимация". На кровати — мой халат, в кармане — телефон. Только бы не разрядился раньше времени. Звоню мужу: "Абонент находится..." Звоню маме, она моментально поднимает трубку. Говорю одно слово: "Танюша". Слышу в ответ мамину улыбку и имя "Танечка". Предательский писк телефона: он разрядился. Понимаю, что зарядное в патологии, собираюсь сходить за ним — а потом понимаю, что сделаю это попозже. А пока не мешало бы поспать. Главное — маме передала, а уж она донесёт эту светлую новость... "Святая Татьяна! Спасибо Тебе!". Спасибо — за мою Татьяну!
Сейчас нашей Татьянке 2,5 года. Чудная весёлая малышка со взрослым взглядом. А глаза у неё и правда красивые.
