Горные лыжи. Мне всегда хотелось научиться хотя бы стоять на горных лыжах, но всегда было какое-то «но», и ничего не получалось. И вдруг это случилось. Случилось, правда, далеко не в молодости. Поэтому все вокруг очень скептически отнеслись к моему решению: кто-то качал головой, кто-то делал круглые глаза, а кто-то просто смеялся и крутил пальцем у виска.
Но кататься я все-таки стала. На момент покупки ботинок и лыж мой опыт катания был минимальный — несколько раз спустилась в Узком с правого склона, левый мне показался очень крутым и сложным — было просто страшно. Несколько раз спустилась в Ромашково.
Как я начинала кататься на горных лыжах
Там на меня произвел неизгладимое впечатление бугельный подъемник. Выглядит это так: берешь в руки палочку с веревочкой, к которой прикреплено что-то, и это что-то цепляется за металлический трос. Раз — и тебя рвануло вперед так, что, кажется, руки сейчас оторвутся. Ноги едва успевают за руками: сначала едут руки, потом все остальное, ну, а ноги в последнюю очередь.
Я даже не сразу сообразила, что ведь можно, конечно, в меру своих физических возможностей просто подтянуться на руках и встать вертикально, но в тот момент это у меня не получалось, а может быть просто не приходило в голову. Так и болталась на этом канате, как лампочка на проводке, глаза от ужаса открыты так, что, наверно, все вокруг стало светлее.
Надо отдать должное: из окружающих меня лыжников, которые стояли в очереди на этот подъемник, никто не смеялся, ну, улыбались, но ведь не смеялись же. А это уже хорошо.
Съездила в Переделкино и в Сорочаны. Везде покаталась по чуть-чуть и потихонечку. Но мне понравилось. Зима, снег, так красиво кругом. Я всегда любила кататься на простых лыжах, беговых. В свое время я каталась на них неплохо. Причем не боялась одна убегать в лес, т.к. знала, что догнать меня, если я на лыжах, непросто.
На мой взгляд, самое сложное в любых действиях и в любом движении — остановиться. Когда я начинала ездить на машине, то только тогда почувствовала себя уверенно, когда поняла, что машину можно остановить мгновенно. Сцепление и тормоз одновременно в пол, пусть тебя занесет, лбом можно выбить стекло, если ты не пристегнут (а тогда никто не пристегивался), но ты остановишься. И когда я это освоила — вождение машины показалось удовольствием.
Это относится и к лыжам. Как остановиться на горных лыжах, если ты еще «не волшебник, а только учишься»? Для меня это было самое сложное. На беговых лыжах все ясно и просто: сел на одно место — и лыжи дальше не едут. На горных лыжах такой номер не пройдет. Лыжи не отстегнулись, а ты сел, тебя понесло с новой силой, а куда — это уж кому как повезет. Мне потом объясняли, что когда ты сел на лыжи и загружаешь не носки, а концы лыж, создаются условия для дополнительного ускорения, и при этом управляемость этими самыми лыжами полностью потеряна.
Небо есть, а низа нет
Ну вот, вводная часть закончена: вы совершенно четко представляете, что я «чайник». И вот этот «чайник» поехал в горы. Мое восприятие гор снизу — просто поражает их первозданная красота и дикая мощь. А вот когда ты на горе, то появляется совсем другое чувство — захватывает дух. Когда ты на горе, то вокруг нет ничего кроме гор и неба. И дух захватывает именно от этого: ты такой маленький, а кругом огромные горы и бездонное небо.
Когда ты на земле, то строчка из стихотворения Валерия Михлюкова «небо есть, а низа нет», кажется просто забавной. И только на горе понимаешь, что это так и есть. Ты стоишь на небольшом кусочке ровной снежной площадки, а вокруг тебя только небо: сверху, слева, справа, сзади — везде небо. И все. А низа нет. Кажется, что спуститься — а ведь спускаться с горы надо вниз — невозможно, нереально, но надо. А когда спустился и оглянулся назад, то появляется чувство радости и облегчения — ты добрался до низа, и он есть!
И сразу все как бы на месте: небо вверху над головой, только над головой, а не вокруг, под ногами ровная площадка, ну, почти ровная, вокруг деревья, дороги, дома... Взгляд замечает и цепляется буквально за все — камни, сосны, солнце, снег, игривые речки. Одним словом, все кажется очень красиво.
Чегет: как кататься по буграм
Все познается в сравнении — это прописная истина. Но вопрос в том, что с чем сравнивать? Если сравнивать спуск по Чегету со спуском в Узком (сами понимаете, у меня не очень большие возможности для сравнения), то в Узком — это просто гладкая дорожка. А для того, чтобы скорость не была такой большой, как мне казалось, нужно сначала ехать вправо, потом влево — получаются красивые дуги. И кажется все очень просто.
А на Чегете нет гладкой дорожки — там бугры! Сначала я даже не поняла, что это такое. Горнолыжники, не надо хихикать! Мне сначала показалось, что это камни, огромные камни, присыпанные снегом. И раз мы спускаемся с горы, на которой лежат камни, нужно проехать между камнями. Но почему эти камни разбросаны в шахматном порядке?
Сразу спросить об этом я постеснялась, да и не знала, у кого можно такое спросить. И только через пять лет до меня дошло, именно дошло, что это не камни, а просто следы от катания на лыжах! Сотни лыжников делают поворот на одном месте, вот и образуется бугор и след от лыж около бугра.
Я вспоминаю, что когда спускалась в Ромашково, там было что-то подобное. Но, во-первых, спуск был во много раз короче, чем на Чегете, т.е. надо было сделать всего 4-5 резких поворотов, и на этом все, горка закончилась. Сколько же поворотов надо сделать, чтобы съехать с Чегета? Наверное, никому в голову не приходит их считать. Я первая.
Но посчитать, когда я спускалась, мне не удалось. Восторг, удовольствие — это все потом, когда спустился и оглянулся, а в процессе у меня только одна мысль — стоять. Еще в Москве меня учили: присел, укол (это так лыжную палку надо втыкать), встал и поворот в другую сторону, и там (в другой стороне) — все то же самое.
Так вот перед некоторыми буграми, огромными, да еще и просто вертикальными, меня просто оторопь брала, я не могла сдвинуться с места, какой уж там укол. А люди, а особенно дети, между этими буграми не катаются, а просто порхают. Эти движения завораживают, приковывают внимание, вызывают восхищение, кажется, что ничего нет проще.
Хотя не я одна останавливалась как вкопанная перед этими буграми. Передо мной с Чегета спускались мама с дочкой. Девочке было лет 11-12. Мама — крупная женщина, но, надо сказать, это не мешало ей порхать по буграм как птичке — подъехав к остановившейся перед очередным бугром дочке, строго сказала: «Ну-ка, быстро, людей задерживаешь, все из-за тебя в очереди стоят». В очереди была, правда, я одна, все остальные, не замедляя ход, тут же объезжали нашу нерасторопную троицу со всех сторон. Кто слева, кто справа. Но девочка, наверное, так же, как и я, не могла сдвинуться с места от того, что увидела перед собой. И тогда мама ее просто кольнула лыжной палкой в мягкое место — вот это был «укол» — и движение на горе возобновилось.
К концу спуска я оказывалась мокрой как мышь. Все, что было на мне, можно было выжимать. Но я прошла весь Чегет, с самого верха до низа, несколько раз. И как ни странно, падала не очень часто, а там, где было не очень круто, можно сказать, просто неслась на всех парусах.
Со мной кались два молодых человека, лет по шестнадцать. В горах они с четырех лет. Чегет для них просто дом родной — бывают в этих местах каждый год, а то и два раза в год и знают на Чегете каждую кочку. Катаются очень красиво и мощно. Вот они-то и присматривали за мной, пока их родители отрывались по полной на крутых склонах Чегета.
Зачем ехать в Чегет
Я все о себе да о себе. А ведь все, что происходило со мной, проходило на фестивале. Когда-то барды-горнолыжники Терскола решили организовать ежегодные встречи. Утром покатался на лыжах, вечером сел с друзьями и попел песни, т.е. отвел душу, если, конечно, душа поет.
Сейчас на фестивальную неделю на Чегет приезжают человек 200 (просто эта цифра мне кажется очень большой, но на самом деле приезжает гораздо больше) — покататься, послушать песни старые и новые, встретиться с друзьями. На этих встречах, помимо ежедневных вечеров бардовской песни, проводится и костюмированный бал.
Костюмированный бал — звучит очень соблазнительно. Я думаю, что это всем сразу навевает мысли о чем-то таинственном, о новых знакомствах, о веселье, смехе, шутках, танцах. Так все и было на самом деле. В том танцевальном зале, где проходил бал, было все. Ослепительный свет — солнце светило ярко, на небе не было ни облачка. Безукоризненный интерьер — сверкающий белизной снег. Исключительно чувствующие момент музыканты — барды и гости, гости, гости... Карнавальные костюмы от смешных до элегантных — Новый год отдыхает.
И тут начались танцы. А вот танцевать (в отличие от катания на лыжах) я умею. Тут уж я отвела душу, а в лыжных ботинках танцевать даже прикольно, а в лыжных ботинках и на столе — вообще! А катание с Чегета в костюмах? О, это достойно того, чтобы приехать и посмотреть. Те, кто организовал этот фестиваль, — молодцы. Надо иметь очень молодую душу, пытливый ум, веселый неунывающий нрав, чтобы организовать и участвовать самим в таких фестивалях.
На горных лыжах с Эльбруса
А я? Я впервые каталась на горных лыжах с гор и не просто гор, а с таких, как Эльбрус и Чегет. В этот раз я спустилась со скал Пастухова, правда, только один раз. Поднимались мы туда на ратраке, нас было человек пять, но таких, кто поднимался туда для спуска на лыжах первый раз, не было, только я. Я упросила одного из лыжников, который поднимался с нами, посмотреть за мной, он согласился.
И вот ратрак выгрузил нас и уехал, а мы остались стоять маленькой кучкой среди снега. На этой высоте только снег, не видно даже скал, и небо с солнцем, и еще тишина, такая тишина, что ломило в ушах.
Спускалась я почти одна, «мой» лыжник спускался впереди, всегда держа меня в поле зрения. Это давало мне спокойствие и уверенность. На мой не очень искушенный взгляд, склон в этом месте не очень сложный (Чегет для меня был гораздо сложнее). Но было ощущение того, что ты один где-то между землей и небом — потрясающее чувство, ты как бы ближе к небу, не к земле, а именно к небу. Так высоко я никогда еще не поднималась. А если подняться еще выше? Что там?
Но мы спускались. Снег стал мягче, появились люди и накатанная трасса. А Эльбрус? А что Эльбрус? Он остался. Он как-то запал мне в душу. Он моя любовь. И в каждый мой приезд на Эльбрус это чувство становится ярче и глубже.
