Встречи с близкими в новогодние праздники не всегда бывают приятными — иногда родители уже взрослых и самостоятельных детей, приезжая в гости, приносят в их дом напряженность и конфликты. Как быть — не общаться с родственниками? Или попытаться раз и навсегда изменить сложившиеся отношения — пусть даже на это уйдет несколько праздничных дней?
Света, 28 лет, обратилась с жалобами на головную боль. Она пришла ко мне как к врачу-психоневрологу и не собиралась заострять внимание на внутрисемейных отношениях. Но вскоре мы заговорили о Свете и ее маме.
Маме 54 года, она работает директором школы в другом городе и приезжает к дочери время от времени. Отношения у них весьма напряженные. Сейчас она гостит у дочери уже третий день, нянчится с внучкой.
По словам Светы, мама вмешивается в дела ее собственной семьи, критикует зятя и дочь. Характер у мамы трудный, от ее советов никуда не денешься. С ее появлением атмосфера в доме накаляется до предела.
Разбирать список разногласий между Светой и мамой бессмысленно. Реальная проблема сидящей передо мной Светы — это ее борьба за независимость от мамы. Света ведет борьбу с мамой за право быть уникальной, неповторимой, быть самой собой, состояться как мать и почувствовать себя ценной, значимой. Борьба тянется долго и изнуряет обе стороны.
Я спросила Свету:
— Почему вы не поговорите с мамой о важных для себя вопросах?
— Не знаю, кажется, я боюсь ее.
— Можете ли вы объяснить маме свои намерения, мотивы?
— А как?
— Ну, может быть, так: "Я поступаю так со своим ребенком, потому что убеждена, что именно в этом он и нуждается".
— Моя мама ничего слушать не будет. Это только ухудшит дело. Я уже тысячу раз объясняла ей, и все бесполезно.
— А вы можете проявить твердость и внятно заявить, что в ее советах не нуждаетесь, напомнить, что вам уже 28 лет?
— Сказать, что я не нуждаюсь в ее советах? Да вы что! Это убьет мою маму.
— Тогда ваше счастье, что она живет далеко.
— Да, я люблю свою маму, но ее постоянного присутствия я бы не выдержала.
— И все же я не понимаю, почему вы ей не говорите о своей любви и не просите меньше вмешиваться в вашу жизнь.
— О, вы не знаете мою маму!
Звучит знакомо, не правда ли? Когда эмоциональная напряженность в семье достигает высокого уровня, большинство из нас возлагает всю ответственность за плохие взаимоотношения на другого члена семьи. Эти другие — мама, папа, сестра, брат, муж — нас не слышат, нам не помогают и т.д. Это другие не хотят изменить отношения к лучшему, а мы... А что, собственно, мы для этого делаем?
Только боимся, возмущаемся, плачем, наконец. Мы пребываем в атмосфере сильно накаленных чувств и культивируем их. Чувства — это важная часть нашей жизни, но пока мы находимся в таком разгоряченном состоянии, нами легче манипулировать. Хорошо бы начать с того, чтобы как минимум не культивировать свои запредельные эмоции и включить разум, чтобы остановиться и подумать о том, что происходит.
Можно ли изменить отношения с мамой
Обычно на консультации я применяю такую тактику. Сначала позволяю клиентке выплеснуть эмоции, затем подтверждаю их уместность в ее ситуации ("Да, да, это действительно тяжело, я не знаю, можно ли чувствовать себя иначе в вашем положении"). Выражаю сочувствие ("Вы и вправду находитесь сейчас в трудных обстоятельствах. Счастье, что у вас находятся силы все это переносить").
Тем временем клиентка успокаивается, слезы (они часто льются в кабинете психотерапевта, и это хорошо!) просыхают. Что произошло? А произошло что-то очень важное. Я называю это эмоциональным вытрезвлением. Теперь "на трезвую голову" клиентка включает разум.
Четыре встречи с психотерапевтом имели для Светы следующий результат. Она пришла к выводу, что пытаться изменить маму, доказать, что она не права, — тупиковый путь. Желаемого результата не будет.
Мы переформулировали цель. Задача Светы — не изменить маму, а установить с ней более здоровые отношения. Проблема, как это бывает обычно, заключается не в плохих людях, а в непродуктивных правилах, которые они используют, чтобы общаться.
Узнала Света и о том, что взаимоотношения с мамой влияют на ее отношения с мужем и дочерью. Если Света не обретет желанную для нее независимость, отношения с дочкой в будущем будут либо такими же напряженными, как у Светы со своей мамой, либо отстраненными — мать и дочь могут держать эмоциональную дистанцию, прикрываясь завесой вежливости.
К следующему визиту мамы Света была готова начать новые отношения, но эмоционально эта задача оказалась такой трудной, что молодая женщина не могла от волнения подобрать слова, когда пересказывала мне очередную сцену.
Что отвечать на замечания мамы
К третьему дню пребывания мамы атмосфера накалилась до известного уровня. Она критиковала дочь, что та неправильно распоряжается деньгами, а зятю досталось за то, что он не починил забор на даче. С неудовольствием отметила, что внучка "одета в синтетику, а это вредно для здоровья", и подарила ей платье из ситчика, которое сшила своими руками.
Свете платье не понравилось, и она забыла поблагодарить маму. Мама обиженно заметила, что ее помощь здесь не ценят. Света и мама уже готовы были разойтись надутыми по своим углам, но на этот раз Света отодвинула обиды в сторону (обида — неконструктивная эмоция) и применила новую тактику.
Она спокойно выслушала все замечания мамы. В основном та говорила о том, как не следует поступать с ребенком, во что следует одевать. Советы правильные, тут и спорить нечего, но в голосе мамы слышался с трудом подавляемый гнев. Голос Светы был спокойным и уверенным (но как трудно это ей далось!):
— Мам, я высоко ценю твою заботу об Анечке. Я знаю, как важно для тебя, чтобы твоя внучка была ухожена. Но есть нечто очень важное для меня. И я хочу тебе сказать об этом... — Здесь Света сделала паузу, она почувствовала страх, но продолжила: — Видишь ли, мам, Аня — моя дочь. Я прилагаю много усилий, чтобы быть хорошей матерью. Мне очень важно осознавать — то, что я делаю для своего ребенка, хорошо для него. Я знаю, что иногда я делаю ошибки. Я допускаю, что ты тысячу раз права в том, что ситцевое платье лучше синтетического костюмчика. Но сейчас мне нужно утвердиться в том, что я могу заботиться о своем ребенке так, как я понимаю заботу. Это важно и для меня, и для Анечки. Я должна быть уверена в том, что я — хорошая и разумная мать. Помоги мне в этом.
Когда Света закончила, в ее голосе звучала уверенность. Она впервые почувствовала себя равной с матерью, а не пристыженной маленькой, навеки перепуганной девочкой. Света смогла продолжать:
— Я каждый раз испытываю горькое чувство, когда ты, мама, объясняешь, как мне обращаться с ребенком, или берешь дела в свои руки. Тогда мне кажется, что я ничего не умею, ничего не могу правильно сделать. Это мешает мне чувствовать себя взрослой. Иногда в раздражении мне хочется спросить тебя, уж не считаешь ли ты меня глупой.
После этого наступила гробовая тишина. Мать выглядела подавленной и вот-вот грозила разразиться возмущением. У нее на лице как будто было написано: "Как это так? Яйца курицу не учат!"
Света же чувствовала себя так, как будто вонзила матери нож в сердце. Она испытывала боль, вину, тревогу... Затем послышался мамин голос, знакомые нотки гнева и раздражения:
— Я не могу спокойно наблюдать, как мучается ребенок. И чувствую, что мой долг — вмешаться и защитить его. Если ты не понимаешь самых простых вещей, о чем с тобой вообще говорить?..
И далее привычные, много раз звучавшие в этом доме фразы. Света внешне спокойно дослушала тираду до конца. Затем сказала:
— Мам, я не уверена, что ты услышала меня. Я говорила не о том, что я права в отношении Анечки. Наверное, я делаю ошибки в ее воспитании. Но я говорила о том, как важно мне ощущать, что я делаю для ребенка то, что ему лучше подходит. Я отчаянно борюсь за то, чтобы чувствовать себя уверенно как мать. Ты была матерью четыре раза. Помоги мне почувствовать, что со своим ребенком я поступаю так, как надо.
Света чувствовала, что мама становится все более напряженной. У нее самой внутри несколько раз начинал клокотать гнев, но она не дала втянуть себя в привычную борьбу. Она все подчеркивала, что пытается не критиковать мать, не обесценивать ее советы, а лишь делится с ней тем, что сама чувствует и чего она, Света, хочет.
Отделение дочери от матери: почему так тяжело дается
В конце беседы Света была изнурена до предела и близка к обмороку. Ее состояние называется в научных терминах "тревога отделения". Впервые она действительно (не физически, а психологически) покидала родительский дом, отделялась от матери. Отделяться от родителей или других людей, с которыми нас связывает зависимость, часто бывает очень больно, но другого пути к свободе я не знаю.
Независимость нужна Свете, чтобы чувствовать себя отдельной и отличной от матери женщиной. Это совсем не означает, что отношения с мамой теперь разорваны, что они больше не близки друг другу. В условиях независимости Света по-прежнему остается любящей дочерью, но приобретает совсем другое ощущение себя.
Мы продолжали работать со Светой. Она начала понимать, как чувствует себя мама и почему она так резко сопротивляется.
Главное чувство, которое испытывает мать при отделении дочери, — это чувство отвержения. Ужасно болезненное чувство, лежащее, кстати, в фундаменте всякой зависимости или созависимости. Человеку больно, тревожно, дискомфортно. Перемены несут угрозу привычному образу жизни.
Естественно, мама сделает все возможное, чтобы в отношениях с дочерью ничего не изменилось. В арсенале мамы есть много способов. Главное — вызвать у Светы чувство вины за дерзость так говорить с матерью. Мама своим поведением шлет Свете сигнал: "Сейчас же вернись к прежнему положению. Пусть все остается, как было".
Вот почему в первый раз она "не расслышала" смысла слов Светы, во второй раз упрекнула в неблагодарности, в третий — привела веский аргумент своей компетентности: она мать четырех детей и всю жизнь воспитывает детей в школе. Все эти демарши продиктованы страхом отвержения, страхом утратить ту важную связь с дочерью, без которой мать не чувствует себя целостной и самодостаточной личностью.
Вместо конфликтов — разговоры по душам
Тот, кто начал что-то менять, несет ответственность за установление эмоциональной близости на новом уровне. А тревога отделения лечится именно эмоциональной близостью. Сидение по углам в молчании не может помочь добраться до основной цели — установления новых здоровых отношений.
И Света взяла на себя эту ответственность. Она расспросила маму о взаимоотношениях с ее мамой, бабушкой Светы. Она спрашивала, чем интересуется мама, чем наполнена ее жизнь, с кем она общается, что делает каждый день.
Расспрашивать родственников об их прошлом и интересоваться их нынешней жизнью — лучший путь для поддержания эмоциональной близости. Света узнала много нового и важного для себя и о себе. Раньше мама давала советы и предполагалось, что Света их получала. Теперь они впервые обменивались чувствами. Между прочим, головная боль у Светы прошла. Взаимоотношения с мамой стали теплее.
Когда человек достигает определенной степени независимости в родительской семье, это обязательно сказывается положительным образом на всех других важных для него взаимоотношениях. Если мы застряли в конфликте с матерью или с отцом, то как мы можем создавать новые привязанности?
Получается, чтобы стать хорошей матерью, надо вначале завершить дела в родительской семье, отделиться от родителей психологически, а не только географически. Чтобы отделиться, нужно принять родителей спокойно и больше не возмущаться их ошибками. Тогда мы можем принимать и себя, можем становиться женами, матерями. То же самое относится к мужьям, отцам.
