Мини-государство Ватикан занимает всего-навсего сорок четыре гектара, и на этой территории разместились все основные учреждения и штаб-квартира римского понтифика. Они обрели статус экстерриториальности, получили право на внешние сношения, устанавливать дипломатические связи, посылать послов-нунциев, принимать иностранных послов, иметь свою гвардию, то есть, свое войско. Они выпускают свои печатные издания, почтовые марки, имеют свое радио и телеканалы, чеканят свои монеты.
Перед нами не государство в государстве, а государство-анклав.
Между прочим, на Апеннинах есть еще одно мини-государство, называется Республика Сан-Марино, но именно Ватикан уникален, потому что это единственная в мире теократическая монархия — абсолютная монархия, которую возглавляет жрец.
Подобное в человеческой истории было очень давно...
— Поразительно слышать, как ты папу назвал жрецом. Он не обидится? — усмехнулся я.
— Мне просто хочется, чтобы все понимали, что кроме экзотики, удивления и чувства некой странности — ощущения, что ты присутствуешь в "театре", это на самом деле все-таки не театр, — с жаром возразил Алексей. — Это государство, в нынешнем виде существующее восемь десятков лет. Уже давно нет итальянского королевства, есть Итальянская Республика, но продолжает существовать град-государство Ватикан — Stato-citta del Vaticano — это официальное название.
Продолжает существовать со своими министерствами, которые именуются "конгрегациями", со своей почтой, со своей военной казармой, вертолетной площадкой, магазином беспошлинной торговли и даже маленьким железнодорожным вокзалом. Вот чего там нет, так это своей больницы. Аптека есть, а больницы нет. Поэтому, когда папы болеют, они же смертны, а иногда их даже пытаются убить, как это было с Иоанном Павлом II в 1981 году, то их везут Бог знает куда — на окраину города в католический госпиталь Agostino Gemelli, который считается придворным госпиталем Ватикана.
Папу Войтылу так чуть не потеряли, ведь какое движение в Риме, хорошо известно. Истекающего кровью папу, в которого стрелял этот отморозок Али Агджа, везли не на вертолете, а на машине, и Кароль Войтыла не раз терял сознание.
Всего сорок четыре гектара земли, о которых святые отцы говорят, потупив взгляд: "Да, мы маленькие. Крошечные. Карликовые" — это, конечно, правда, но не совсем. Потому что есть еще загородная резиденция Castelgandolfo — это еще 50 гектаров, которые также экстерриториальны. Плюс все главные храмы, базилики — они тоже принадлежат Ватикану.
Так что, все эти разговоры — не более чем "опера нищих".
На самом деле Ватикан — это очень серьезная структура, и Апостольский дворец — лишь вершина айсберга, которую мы видим.
Этот главный дворец состоит из двух частей — собственно резиденция, где находятся служебные, жилые и церемониальные помещения папы и его помощников. Там его опочивальня, рабочий кабинет. Там знаменитое окно, из которого, прошу прощения за сравнение, он, как кукушка из часов, выглядывает каждое воскресенье в полдень — это и есть его рабочий кабинет. Но, кроме этого, почти вплотную к его апартаментам примыкает огромное помещение Сикстинской капеллы.
Сикстинская капелла, с одной стороны, это часть ватиканских музеев и, безусловно, это одна из главных достопримечательностей для всех туристов, ведь в ней не только потолок и алтарная стена расписаны Микеланджело, но там еще есть потрясающие фрески других великих мастеров Возрождения.
Я уже не говорю о том, что в капелле раньше висели гобелены, выполненные Рафаэлем. Сейчас их перевесили в специальный затемненный коридор, потому что они начали выцветать.
"Сейчас" — это уже лет сто.
Но Сикстинская капелла, с другой стороны, имеет еще и сакральное значение, потому что именно там собирается конклав, когда умирает папа.
Хочешь быть римским папой — будь им!..
Конечно, Ватикан — абсолютная монархия, но она выборная.
Когда папа умирает, собирается кардинальская коллегия, и они заседают именно в Сикстинской капелле под потолком Микеланджело.
Там ставятся трибуны, как на стадионе, они красного цвета и их занимают кардиналы, одетые в красные мантии.
Кардиналов закрывают снаружи, потому что "конклав" — это буквально значит "под ключ". Их закрывают, чтобы они не общались с внешним миром. Это всегда было камнем преткновения: как помешать их общению с посторонними, как избежать утечки информации, исключить возможность влияния на этих затворников.
Раньше пап избирали почти в таком же помещении, только оно называется Capella Paolina — Капелла святого Павла, и расположено в упомянутом нами Квиринальском дворце.
У этих двух помещений — у Сикстинской капеллы и у Паолинской — есть одна общая, очень важная характеристика: как гласит легенда, они выполнены в пропорциях Иерусалимского храма, разрушенного римлянами.
Тут все неслучайно.
Кароль Войтыла, предыдущий папа, был человеком очень рациональным и деятельным, как, впрочем, и все папы, хотя среди них были и философы и затворники. И он, Войтыла, сам готовил свои похороны.
Раньше, когда происходило такое событие — смерть папы, то закрывались все ватиканские музеи, потому что в Сикстинской капелле заседал конклав, а это порядка двухсот человек — "пурпуроносцев-кардиналов". Их размещали прямо там, в музейных комнатах, — ставили раскладушки, воду и пищу, создавали какие-то санитарные условия с ширмочками, и они там жили.
И первый, кто решился все организовать цивилизованно, — это папа Войтыла. Он распорядился построить специальную гостиницу для участников конклава на двести одноместных номеров. И прямо от дверей гостиницы их привозят на автобусах до дверей дворца.
И когда выбирали нового папу Ратцингера, который стал Бенедиктом XVI, то конклав работал уже в новых, цивилизованных условиях. И святые отцы не коротали ночь около статуи Зевса в коридоре, а отдыхали в своей комнате, молились там, а вечером собирались в трапезной.
Выбор нового папы — это всегда важнейшее событие, богатое традициями.
В капелле устанавливается такая маленькая печурка — "буржуйка", как мы бы сказали. И труба от нее идет прямо на крышу. И по цвету дыма огромная толпа на площади Святого Петра точно знает, как прошло заседание конклава и тур голосования.
Если идет черный дым — значит, впустую заседали, не договорились.
А когда результат достигнут, в огонь добавляют специальную соломку, которая дает белый цвет. Это называется fumata bianca — белый дым.
Белый дым означает, что новый понтифик избран.
И тогда начинают звонить колокола, и все бегут на площадь, потому что пройдет минут
А до этого, когда они, наконец, избирают нового папу, его быстренько препровождают в маленькую комнатку, которая находится в той самой алтарной стене, расписанной Микеланджело. Ее называют "комнатой плача", потому что когда вновь избранного понтифика туда запихивают, там его ждут монахини; и возле них на палках висят три размера папской одежды — маленькая, средняя и большая, ибо никто не знает, кого выберут.
В эту комнату должен войти кардинал, а выйти папа.
Войти туда в своей красной мантии, а выйти уже в белой.
И вот он туда заходит, эти монахини "на живую нитку" примеряют ему белую одежду, и они утверждают, что ни один папа не удержался в этот момент от слез — то ли от сознания ответственности, то ли от умиления и радости...
Но то, что во время последних выборов в капелле плакали все, не только папа, но и кардиналы — это точно.
Двадцать шесть лет просидел на троне Иоанн Павел II, и столько же не топили печку.
Они разучились ее топить, и дым пошел внутрь капеллы. Кардиналы плакали и кашляли. А на улице никак не могли понять, какой дым идет — белый или черный. И когда, наконец, с опозданием зазвонили колокола, то по площади бежали швейцарские гвардейцы, на ходу застегивая мундиры, чтобы успеть встать в почетный караул перед выходом нового понтифика...
— Красивая история! — завистливо усмехнулся я. — Жаль, что крайне старорежимная. Почему Ватикан не идет в ногу со временем? Могли бы прямую трансляцию из конклава вести, устроить, например SMS-голосование. Или барабан поставить — кардиналы бы крутили барабан, молодая монашка тянула бы свернутую бумажку, а народ бы делал ставки на ватиканском тотализаторе. И эта странная история с печкой! Смешно! Поставили бы светофор и все бы понимали: красный цвет — пока не выбрали, желтый — парень уже на мази, зеленый — ударили по рукам — пора встречать. Эх, если бы мне дали там немного порулить, — вздохнул я.
— М-да... Ты свои идеи кроме меня никому не рассказывал? — спросил Букалов, подозрительно глядя на меня.
— Нет, — чистосердечно и радостно признался я.
— Воистину, что Господь ни делает — все к лучшему! — загадочно сказал Алексей.