Каждый из нас наблюдал как минимум одну историю, подобную той, что описывает в своей книге «Утешный мир» психолог Екатерина Мурашова. А кто-то находится внутри такой истории прямо сейчас. Обстоятельства, уровень жизни семьи, количество внимания детям могут быть разными. Ключевых моментов два. Мы сами усаживаем детей за игры на компьютере. Зависимость возникает тогда, когда у подростков нет других миров, другого поля для общения кроме дома и школы, а этого недостаточно.
— Я в трех местах работаю. Уборщицей, — сообщила мне женщина. — В офисе убираю, потом в магазине и еще в квартире одной, частным образом, два раза в неделю, во вторник и в субботу, они мне по две тысячи платят за уборку, хорошие люди, но квартира большая и две собаки у них, пятнистые такие, охотничья порода.
Я молча выслушала, отметив про себя, что женщина и ее семья, очевидно, не голодают, но свободного времени у нее, по всей видимости, немного.
— А с сыном, с Петькой моим, у меня совсем беда, — понурившись, продолжила она. — Один он у меня. И я у него одна. Вдвоем мы живем. Если кота не считать.
— Сколько лет Петьке? — спросила я.
— Семнадцать вот исполнилось.
Мать-одиночка, уборщица, дома почти не бывает. В поликлинику с матерью парень не пришел. Да, беда с Петькой могла приключиться самая разнообразная. Если наркотики или алкоголь, я, скорее всего, ничем не смогу ему помочь. Но, может быть, все-таки что-нибудь менее разрушительное?
— И что же с Петькой случилось?
Увы мне. С сыном женщины (ее саму звали Зинаидой) и вправду все было очень и очень нехорошо. Хотя ни алкоголя, ни наркотиков, по счастью, там не было.
Неугомонный Петька
Родился Петя здоровым ребенком, но рос, что называется, непоседой. Крутился, вертелся, ни минуты посидеть спокойно не мог, никого не слушал, вечно куда-то залезал и оттуда падал. Один раз сломал ногу, один раз руку и еще один раз — ключицу. Был ли там СДВГ, теперь сказать трудно, потому что к врачам-неврологам Зинаида не обращалась.
Учиться Петя не любил никогда. Уже в начальной школе его было не усадить за уроки. Честолюбием не отличался, получая двойки, особо не расстраивался, но уже к четвертому классу научился врать и прятать дневник, потому что мать ругалась, а в особо тяжелых случаях могла и за ремень схватиться.
Но в целом мать и сын жили неплохо — любили и посмеяться, и сготовить чего вместе, и комическое шоу по телику посмотреть, и в кино сходить, и в парк какой съездить погулять. Вместе, если не касаться школы и ее уроков, им было, в общем-то, интересно и комфортно.
С ребятами из класса Петька ладил не особо. Первая учительница считала его не то тупым, не то педагогически запущенным матерью-уборщицей, своего отношения к мальчишке не скрывала, и оно, разумеется, влияло и на отношение к Петьке детей. К тому же он вечно вертелся на уроках, всех отвлекал, дергал, мог толкнуть или заблеять козлом, привлекая внимание. Учился плохо, но двоек в четвертях не было.
Как это ни странно, в пятом-шестом классе ситуация с учебой стала получше (обычно в таких случаях бывает наоборот) — вероятно, сказалось отсутствие предвзятой к мальчишке учительницы. Появились четверки, а молодой учитель по информатике даже сказал Зинаиде на собрании: у вас очень сообразительный сын, дикий, но быстрый ум, такие при хорошей обработке становятся изобретателями. Зинаида (никогда не слышавшая комплиментов Петьке от учителей) растрогалась едва ли не до слез и потом несколько дней подумывала о том, чтобы предложить молодому педагогу «за так», в благодарность за доброе внимание к сыну убрать квартиру. Но не решилась, постеснялась чего-то.
Купили компьютер: прогулы, попытка суицида, не учится, не работает
Сгубил все появившиеся было у Зинаиды надежды компьютер. Купила, как у всех, — чего ж не купить. Петька к тому времени нашел во дворе компанию, которая его приняла, однако Зинаиде компания не нравилась решительно. Но разве ему объяснишь, а тем паче уследишь? Она же на работе все время. Начал покуривать, как-то раз пришел домой не то навеселе, не то наглотавшись чего-то. Компьютер казался спасением — Зинаида слыхала, что от него детей во двор не тянет.
Так и оказалось: Петька сразу в него вцепился, как клещ в песью шкуру (выражение самой Зинаиды). В доме стало тихо и благостно, парень приходил из школы, переодевался, ел — и сразу туда. Потом начались прогулы, Петька уходил в школу, отсиживал там один-два урока и возвращался домой, в пустую квартиру, или (если мать уходила на работу рано) и вовсе в школу не шел.
Началась борьба, которая, если я правильно поняла, длилась года полтора. Зинаида конвоировала сына до школы, стыдила, грозила, умоляла, призывала на помощь учителей. Ничего не помогало. В начале девятого класса учителя сказали Зинаиде (и, конечно, самому Петьке): экзамены он не сдаст — и предложили какую-то вспомогательную школу. На комиссию Петька не пошел и окончательно сел дома, у компьютера.
Зинаида позвала знакомого участкового, который честно пришел и пригрозил Петьке детской комнатой и колонией. Ушлый Петька ответил милиционеру: ничего вы мне не сделаете, я никаких правонарушений не совершаю. Зина, глотая слезы, помыла милиционеру полы. Милиционер сказал: много их сейчас таких, тунеядцев, растет, сами вы, бабы, их разбаловали.
Еще через полгода Зинаида решилась, и муж приятельницы вынес компьютер в машину и увез к ним домой. Зимним вечером бледный и серьезный Петька встал на подоконник седьмого этажа, открыл окно и сказал: ты, мать, решай, мне, пойми, терять нечего, у меня в жизни ничего нет. А ты как потом будешь-то?
Компьютер привезли обратно наутро. Приятельница, продавщица из магазина, и ее муж в открытую крыли Зинаиду матом: идиотка, он же тобой вертит!
— Вертит, конечно, — соглашалась Зинаида. — А если бы все-таки прыгнул сдуру... тогда мне как?
С тех пор прошло почти два года. С Петькой нет никаких проблем. Кроме интернета, ему ничего не нужно. Ест он немного и прямо у компьютера. Из дома почти не выходит. Мыться и менять одежду надо заставлять. Если попросить, уберет за котом и посуду помоет... Но что ж это делается-то?
Я рассказала Зинаиде про японских хиккимори — целую прослойку молодых людей, которые годами сидят дома, не выходя на улицу. Говорят, их сейчас около миллиона. У продвинутых японцев есть специальные программы реабилитации, санатории, но, увы, это не очень помогает. У нас и этого нет.
А компьютер с интернетом — что ж, он и вправду устроен так, чтобы заменить не очень взыскательному человеку целый мир. Зинаида тихо плакала.
— Вешаете на стенку календарь и лозунг из Аркадия Гайдара: «Нам бы день простоять да ночь продержаться до подхода Красной Армии...» — и начинаете зачеркивать дни...
— Но вы с ним поговорите, пожалуйста...
— А он придет? — удивилась я и вздохнула. — Конечно, поговорю...
Если компьютер убрать
Петька оказался рослым, белобрысым, по интеллекту лет на четырнадцать-пятнадцать. Разговаривал охотно, объяснил, что в компьютере в основном играет, но и общается (преимущественно внутри игр) тоже. Если компьютер убрать, то у него к вечеру в голове начинается такой шум и невозможно усидеть на месте, как будто внутри что-то чешется. И еще хочется заорать и что-нибудь разбить.
— Это зависимость, друг мой, — грустно сказала я. — Но у тебя, конечно, ко мне никаких вопросов нет? У тебя все хорошо, и это только мать волнуется...
— Есть вопрос, — неожиданно сказал парень. — Меня раньше мать Петькой звала или тунеядцем, а как к вам сходила, с того дня кикиморой кличет. Это чего?
— Кикиморой?! — изумилась я и тут же догадалась: это же измененное «хиккимори», Зинаида изменила по созвучию.
Объяснила про хиккимори Петьке. Кажется, он не испугался, а, наоборот, приободрился — дескать, много нас.
— А можете справку мне дать, что я псих? Чтобы от армии откосить?
— Не дам!
— Ну чего вам, жалко? Я же там, в армии, сдохну...
— Все может быть, — не стала лукавить я. — Но армия — это твой шанс перестать быть кикиморой. Может, мозги немного на место встанут — вернешься, работать пойдешь, учиться...
— А если я прикинусь дуркой? — лукаво взглянул на меня Петька. — Вот у нас был в седьмом классе припадочный, Серега. Так я как он...
— Фальшивые припадки врач разоблачит моментально, — заверила я. — Но если будешь очень долго и тщательно прикидываться, возможно, попадешь-таки в психушку. Очень не рекомендую.
— Ну ладно. Я тогда пошел?
Я попрощалась и смотрела ему вслед. До армии чуть больше полугода. Шанс есть, но насколько он велик? Я не знаю.
Игры на компьютере: с какого возраста и сколько. Советы родителям
Я не знаю (и никто, кажется, толком не знает), что делать с теми, которые уже «сидят». Но у меня есть очень четкие представления о профилактике. Сейчас я их, с позволения читателей, изложу, вдруг кому пригодится.
До четырех лет (наглядно-действенное мышление) лучше не давать ребенку ни планшет, ни компьютер. Пусть играет с кубиками, куклами, машинками и прочими предметами. Обязательно — ролевые игры с созданием миров. Он должен практически знать, что разные миры бывают не только в компьютере.
После четырех лет игры и прочие компьютерные действия строго дозируются родителями. Хочется подчеркнуть для тех, кто говорит, что у ребенка компьютер «трудно отобрать»: компьютер (планшет) у маленького ребенка не отбирают, ему его дают. Дают родители, на строго определенное ими и известное ребенку время. То есть компьютер дозируется так же, как дозируются конфеты, прогулки во дворе, мороженое и т.д.
У подрастающего ребенка обязательно должны быть полноценные миры, кроме школы. Мир кружка, студии, дворовый мир, мир походов с родителями на байдарках, мир общения с животными, мир семейных досугов с настольными играми и так далее. У компьютерной вселенной должны быть конкуренты.
Родители не должны сами все свободное время проводить в инете. Всем известно, что дети — имитаторы.
С детьми нужно разговаривать о чувствах и отношениях между людьми и показывать им, как люди общаются в реале (брать их в гости, в походы, на выезды, устраивать вечеринки, застолья, если сумеете, домашний театр, игры в футбол и волейбол во дворе и прочее).
Если все это проделать, есть значительная вероятность, что ваш ребенок кикиморой не вырастет.
