Торри появился в нашей семье не случайно. Будучи заядлым охотником, я давно искал себе сообразительную и шуструю собаку. Мне посоветовали купить русского охотничьего спаниеля. И вот этот щенок черного цвета, с забавными длинными ушами впервые пошел со мной охотиться.
Стояла золотая осень. В лесу пестрая листва приятно шуршала под ногами, солнце ярко светило, одаривая последним теплом. В воздухе пахло сыростью. Торри бежал впереди, радостно помахивая коротким хвостом и что-то вынюхивая. Он был ещё совсем маленьким, но я надеялся, что охотничьи навыки на пернатую дичь заложены в нем от природы. На плече я нес заряженную двустволку.
Мы подходили к небольшой речке, и я знал, что скоро от нашего шума вспорхнут дикие утки, которых здесь должно быть немало. Так и произошло! Я вскинул ружьё и дважды прицельно выстрелил. Я был почти уверен в том, что Торри при звуке выстрела от испуга может рвануть в сторону и убежать наутек. Но, к моему удивлению, спаниель только повел ухом.
В ту же секунду в речку в четырех метрах от берега плюхнулась раненная мною утка. Я попробовал рукой воду, она была холодной! Тем не менее, я взял кружившую вокруг меня собаку и, показав пальцем в сторону утки, дал Торри команду: "Взять!". Спаниель ещё радостнее завилял хвостом и лизнул меня, но в воду не полез. Я потратил ещё несколько минут на разъяснения, но тщетно. Щенок не понимал, чего я от него хочу, да и барахтающуюся в воде утку он не видел.
И тут меня осенило. Я нашел небольшой плоский камешек и со словами "Торри, взять", запустил его "лягушкой" по поверхности воды. Щенок с удовольствием сиганул в речку и поплыл за камнем. Не найдя его, Торри вернулся на берег. Я проделал то же самое ещё несколько раз, стараясь подвести собаку ближе к утке. И вот чудо! Торри увидел подранка (так называют раненую дичь) и вцепился ему в шею.
Я обрадовался охотничьим рефлексам собаки, но в тот же миг безумно испугался за последствия. Утка начала сопротивляться и камнем ушла под воду, утащив за собой щенка! Я лихорадочно начал скидывать с себя одежду, чтобы поплыть спасать собаку. Но вот голова Торри появилась на поверхности воды, затем всплыла утка. Собака вновь вцепилась ей в шею, и они снова нырнули в воду.
Время стало медленно тянуться. Казалось, что прошла вечность, а Торри не выныривал. Я уже начал ругать себя за то, что зря всё это затеял..."Да брось ты эту утку и плыви к берегу!" — взволнованно крикнул я, снова готовясь плыть на выручку собаке.
Торри появился на этот раз с уткой в зубах, птица сдалась, и мой новоиспеченный отважный охотник направился к берегу. Он почти ничего не видел перед собой, держа в пасти крупную тушу птицы.
Спаниель, радостно подвизгивая, вылез из воды. Я тут же спрятал мокрого, дрожащего щенка за пазуху и начал отогревать! Торри без конца пытался приблизиться к моему лицу и лизнуть меня.
Высохнув и согревшись, щенок вылез из куртки и, подбежав к мертвой утке, громко завыл. Именно так зародилась привычка у собаки оповещать меня о мертвой утке. И в последующем, когда Торри находил раненую утку, он радостно тявкал, а если убитую — то грустно выл.
Много раз мой любимый спаниель ходил со мной на охоту. Через несколько месяцев он подрос и заматерел, и ни одна собака в округе не могла сравниться с моим Торри в охотничьих навыках!
