Повествование ведется от имени виновника торжества, собственно Захарки, и пару слов добавила от себя мама, то есть я.
Вот беременные и иже с ними все считают в цифрах. Я не помню по вашим месяцам, когда стал ощущать мамины руки над собой или слышать ее ласковый голос. Но наступил такой период, и я стал чувствовать ее всегда. Когда она смеялась, то почему-то воздуха было больше, а когда кричала или ругалась с папой, то мне было очень тесно и неуютно. Мама все носилась со мной: то капельницы какие-то ставит... Тьфу, скажу я вам, лекарства очень горькие! То упражнения делает, то бывали моменты, когда ее мысли были заняты полностью мной — пеленки, распашонки, коляска, кроватка... И т.д., и т.п. Что меня слегка напрягало, чувствовалось, что там, где мама, чего-то все от меня ждут, и она в том числе. А мне настолько было уютно и классно у нее там, в животике. Правда, под конец моя водичка стала какой-то темной, не вкусной и с какими-то камушками, они и раньше были, но их становилось все больше и больше. И мамин голос постоянно: "Ну, когда же я тебя увижу? Ну, скоро ты там? Выходи, мы все тебя ждем!" Я думаю, вы догадываетесь, что только ленивый не услышит таких призывов.
Врачи говорили про 7 июня, потом один сказал про 12 июня. Вот мама с 7 июня и замерла в ожидании, а с ней и я. Сам в ожидании, чего только мне, наверно, одному не было понятно.
Решился я, значит, все-таки, и начал двигаться... Неспешно так, потихоньку. Что бы мама спала и не сильно волновалась. Она когда волнуется, мне как то тесно и душно... А! Я уже это говорил.
Иду себе, иду... Прокладываю путь. Ох, и нелегкое это дело, скажу я вам! Я уж было передумал, но позади была все та же настораживающая водичка... И в тоже время что-то меня все выталкивало и манило вперед. Мама успела подкрепиться шоколадкой и почему-то пила много воды. Дышала так смешно, но спасибо ей большое — мне было только легче. Повезла меня на природу, на свежий воздух. На обратном пути, помню, опять с папой включили музыку, и мама пела. Она последнее время всегда пела... Очень уж я любил это дело! Помню еще приехали домой, они взяли какие-то сумки, и мы опять поехали куда-то. Мамочка опять спала, а папа иногда гладил меня через мамин животик. Правда я это ощущал плохо, так как почему-то опускался все ниже и ниже.
Приехали к зданию со странным, но знакомым словом — роддом. К маминому животику приложили что-то кругленькое, с холодком. Потом появилась много воды, много-много. И вскоре стало как-то просторней. Продвигаться стало легче. Опять помню эти кругляшки, и то, что мама опять успокоилась и уснула. А потом что-то с ней случилось... Она кричала, а мне было тесно и душно. В тысячу раз тяжелее, чем раньше. И так попал в какой-то коридор тесный-тесный. Она все кричала и кричала. Правда, как-то странно. Покричит и успокоится, жалобно так просила кого-то сделать какое-то кесарево. Надо будет не забыть спросить потом, что это такое. А вскоре я стал плохо соображать, старался держать ситуацию под контролем, даже хотел сказать людям, что кричали маме "тужься сильней", чтобы они не кричали на нее так сильно. Я стал просто терять сознание и очнулся уже от яркого света... И боли! Стало жечь что-то внутри. Холодно, какие-то руки, какие-то люди.
Успокоился только, когда почувствовал мамины руки на себе и ее запах. Услышал ее голос. А потом нас опять разлучили. Да что за люди!! Вытирали меня, мыли, сыпали чем-то. Если бы не голос мамы рядом, я бы им устроил! Наконец, положили рядом с мамой.
Я точно знал, что это моя мама, но почему-то не видел ее. Я увидел ее позже. А так были какие-то пятна — светлые и темные. Но самое главное, что мама была рядом. А затем она дала мне что-то попробовать, и я потянулся к маленькому и кругленькому, потому что именно из него выливалось (правда, по чуть-чуть сначала) очень вкусная штуковина. Как оказалось, мамино молочко! А еще! Я услышал стук ее сердца! Раньше слышал постоянно, стучало громко, а сейчас услышал менее четко! Но как же приятно, что вот оно! Прижмет к себе, а я слышу: "Тук-тук... Тук-тук..." В общем, так я и родился. И все почему-то меня богатыренком назвали!
Называли нас богатыренком, потому что родился весом 4800 гр., ростом 58 см. А дело было так... Врач мне ставит 7 июня срок. Тут у меня прибавка в весе большая. Отправляет числа этак 3 или 4 ложиться на сохранение. Приехала с пакетами, прошла все процедуры, а меня не положили. С малышом, мол, все в порядке. Иди, пей канефрон и меньше ешь. И ставят мне срок до 12 июня. Я слегка расстроилась. Мы вот-вот ждем родов, а их сдвигают еще на неделю. Потом просто забила на все волнения и переживания. Перечитала статьи и лекции с курсов, что нужно и чего нельзя делать во время родов. 11 июня сходила на прием. Врач мне выписывает опять направление на сохранение. У меня же даже живот не опускался, а вес уже 91 400 гр. Во как! Я подумала и решила, что поеду после праздников, во вторник. В субботу, думаю, уберусь, переставлю кроватку и комод. Не тут-то было. Я проспала до 3 часов дня. Спала как убитая. Пару раз перекатывалась на бочок и сонная шла в туалет. Потом еле-еле себя заставила проснуться, приехал муж, позвонила мама — давайте съездим к Катьке (это сестренка моя, у нас 19 лет разницы). Она в лагере тусовалась.
Мы собираемся и едем. Чувствую, какие-то тренировочные затяжные, и уж больно настойчивые. Доехали до места, мне дико захотелось шоколада. Купили мне, значит, "Сникерс" и воду 0,5 л. Муж поехал кого-то отвозить, мы идем с мамой до лагеря. Через сосны, мимо озерка. Схватки идут, я шоколадку ем... И птички поют! Благодать. Там, значит, мама чего-то давай на Катьку орать, я хожу уже эти сами сосенки чуть ли не обнимаю. Зашли к ним в домик, пока мама ее вещи собирала, я давай родовую позу искать. И так встала, и так... Что-то помогает, но ненадолго. Муж приехал, и мы обратно поехали. Купили мне еще шоколадку, "Баунти" в этот раз. Включила Серова и давай с ним петь: "А может, ночь не торопить, и все сначала повторить... О, как мне быть!" Мне муж: "Поехали в роддом. Вещи потом привезу." Я ему: "Не-а! Еще рано!" По моим подсчетам я могла дома находиться еще часа два. Захожу домой, проверяю — кровит. Звоню своему врачу. Ирина Георгевна мне: "Езжай! Это не шутки". Пришлось ехать. В машине уже конкретно между схватками спала. Подъезжаем к крыльцу. Вижу, стоят девочка и парень, в белых халатах. И выражения такие на лицах — "только мимо нас проезжайте, ну, пожалуйста!" Праздник же был. Я захожу, у них тишина. Словно не роддом, а санаторий.
Сначала доктор спустился, посмотрела меня — раскрытие 6 см. Потом КТГ, клизма, подъем на 4 этаж. Кстати, все выдали больничное, из своего разрешили только салфетки, воду и телефон. Подключили опять к КТГ, я опять спала. Врачи так вздохнули, мол, спишь, значит, нормально родишь. Сердечко стучит, я под его звуки и засыпаю. Потом мне пузырь проткнули, и началось. Я терпела, я дышала голосом, я массировала крестец, я выгибалась и крутила восьмерки бедрами. Один прием был приемлем только раз, на второй уже не помогал... Ставят капельницу (к этому времени я начала слезно умолять поставить обезболивающее), я обрадовалась. А акушерка мне — это физраствор, обезболивающее нельзя — раскрытие 9 см. Ужас! Мысли были, что это не про меня, я не рожу! Давай в туалет ходить. Мне разрешили, только предупреждают, что тужься нельзя. Наивные! Да мое бы желание, я бы вообще к вам не поехала... Спать ужасно хочется! Вода уже не пьется. Или просто не до нее. Врач все с этим КТГ носится. А мне как приложат кругляшок, так схватка. Я все от нее бегала и извинялась... Вроде нашлась поза — забралась с ногами на стол родовой, уткнулась лбом в матрац, попой к верху. Какие то схватки пережила, персонал даже заходить начал, мол, чего то притихла. А потом падала в какую то прострацию. Только в объятия Морфея конкретно ухожу, схватка. Потом поза уже не помогала, я давай наяривать круги вокруг капельницы. И уже умоляла сделать кесарево. И все причитала, что хочу в туалет! И как-то неожиданно врач заходит. И давай все в действие приводить! "Тарелка" включилась над головой, врачи откуда-то еще появились...
Ох, потуги — дело боле ответственное и непростое. И живот мне щипали, и воду на лицо лили. Ну, не туда я тужусь, и все! Каждые две минуты врач прикладывала кругляшку, слушали сердечко. Наверное, потуг было 7 или 8, как вдруг какое-то облегчение, и вот уже мой малыш лежит у меня на животике.
Не было слез, я почему-то сразу начала с ним говорить и просить прощения, гладила по головке и все пыталась рассмотреть. Затем его забрали, а меня начали штопать. Врач — умничка, пыталась все со мной диалог вести. Да и у меня куда-то сон улетучился. Не удобно было смотреть на сына, пока он лежал под лампами. И настораживало, что врачи загораживают его. Сказали, что синячок на все личико из-за кислородного голодания, что вскоре пройдет. Потом его унесли, а когда со мной все закончилось, принесли уже закутанного малыша. Кричал он звонким басом. Я приложила к груди, и малыш ненадолго умолк. Схватила телефон и давай всем писать смс и звонить.
Пролежали мы в родовой часа два. После меня спустили в палату и через минут 10 принесли сына. Мне сказали лежать на животе, но малыш в этой люльке все плакал и плакал. Попросила к себе положить. Так мы с ним и встретили вместе рассвет. Потом я уже узнала, что обычно ребенка приносят значительно позже, чтобы мамочка отдохнула, но, наверное, раз он плакал, и мы были "ночные", мне его побыстрее и принесли.
На второй день я уже и не помнила той боли, от которой истерила... Было, наоборот, стыдно, что так себя вела. Готова сейчас хоть за вторым идти!
