Сесть за уроки, начать делать домашнее задание бывает трудно для всех школьников — но особенно для мальчиков, особенно в начальной школе и особенно весной. Стоит солнцу заглянуть в окно — и остатки воли как будто улетучиваются. Что делать родителям, чтобы деланье уроков не занимало по нескольку часов, — и как научить ребенка справляться с ними самостоятельно?
— Петя, кончай маяться дурью, пора за уроки садиться.
— Сейчас, я еще немного поиграю...
— Петя, ну что это за игра — бегать за кошкой! — в голосе матери слышится раздражение. — Тебе же не три года, а почти десять!
— Так я бы в компьютер поиграл, — живо откликается вихрастый, конопатый Петя. — Да ты мне не разрешаешь!
— Компьютер — это тебе вредно для глаз! — наставительно говорит мать. — Доктор в поликлинике сказал: не больше получаса в день. И в Интернете я тоже читала...
— А я полчаса! Вот полчаса, и всё! — лукавая Петина мордочка становится по-кошачьи умильной (тесное общение с кошкой явно не проходит даром). — Мамочка, можно?
— Сначала нужно сделать уроки.
— Тогда я еще поиграю...
— Хватит тянуть резину! — уже почти выходит из себя мать. — Так можно опять до вечера проваландаться! Сел, сделал — и занимайся потом чем хочешь! Хоть рисуй, хоть книжку читай, хоть модель собирай, которую папа тебе купил...
— А она не собирается...
— Да ты и не пробовал толком! Начал и бросил, как и всё, что ты делаешь!
— У меня правда не получается! Она сложная, я хочу, чтоб папа мне помог...
— Я, может быть, тоже хочу, чтобы папа мне помог, да где он? Где? — повышает голос мать. — Вот чтобы он вспомнил, что у него есть сын, и тебе сказал наконец по-мужски, что сначала надо дело сделать, а уже потом... Садись за уроки, я тебе сказала!
— Мам, а можно я творожок сначала съем, а потом уже сразу... Что-то есть хочется...
— Уроки! — орет мать. — Ты полтора часа назад обедал! Бери учебники и садись за стол, я тебе сказала! Иначе я не знаю, что с тобой сделаю...
— Сейчас, сейчас, только водички попью... и в туалет схожу...
Спустя час.
— Ну что, ты сделал упражнение? Еще не переписал? Да чего там переписывать, там же восемь строчек всего!.. Почему у тебя опять машинки на столе?! (машинки летят в угол). Сколько раз можно говорить: игра — игрой, а уроки — уроками! Что же мне, над тобой безотлучно стоять, как в первом классе?! Как будто у меня своих дел нет...
— Ага, — кивает Петя. — Ты постой, пожалуй. А какую букву тут вставить?
— Ты сам должен знать! Мы с тобой позавчера полдня правило учили.
— А я забыл.
— А ты вспомни. Или пролистай параграф и в учебнике прочти.
— Ты мне лучше скажи, и всё.
От безмятежности сыновьей физиономии у матери начинают трястись руки. Она сдерживается из последних сил, так как знает, что орать на детей — непедагогично.
Спустя еще час.
— Ты что, ответы в этих примерах с потолка писал?
— Нет, я решал.
— Да как же ты решал, если у тебя пять плюс три получается четыре?!
— А... Это я не заметил...
— А что задача?
— Да я не знаю, как ее решать. Давай вместе.
— А ты вообще пробовал? Или в окно смотрел и с кошкой играл?
— Конечно, пробовал, — с обидой возражает Петя. — Сто раз.
— Покажи листочек, где ты решения писал.
— А я в уме пробовал...
Спустя еще час.
— А что вам по английскому задали? Почему у тебя ничего не записано?
— Ничего не задали.
— Так не бывает. Нас Марья Петровна специально на собрании предупреждала: я даю задание на дом на каждом уроке!
— А в этот раз не задала. Потому что у нее голова болела.
— С чего это вдруг?
— А у нее собака на прогулке сбежала... Беленькая такая... С хвостиком...
— Прекрати мне врать! — визжит мать. — Раз не записал задание, садись и делай подряд все задания к этому уроку!
— Не буду я, нам не задавали!
— Будешь, я сказала!
— Не буду! — Петя швыряет тетрадь, вслед летит учебник. Мать хватает его за плечи и трясет с каким-то почти нечленораздельным злобным бормотанием, в котором угадываются слова: «уроки», «работа», «школа», «дворник» и «твой отец».
Потом оба плачут в разных комнатах. Потом мирятся. На следующий день всё повторяется сначала.
Не хочу учиться
Именно с этой проблемой ко мне приходит почти четверть моих клиентов.
Ребенок уже в младших классах не хочет учиться. Не усадить за уроки. Если все-таки усаживается, все время отвлекается и всё делает тяп-ляп.
Ему вечно ничего не задано. На приготовление уроков тратится страшно много времени, и в результате ребенок не успевает погулять, поиграть, сходить в какой-то кружок, заняться еще чем-нибудь полезным и интересным.
Вот схема, которую я использую в этих случаях.
- Ищу в медицинской карточке с самого начала, есть ли (была ли) какая-нибудь неврология. Буквы ПЭП, ППЦНС или еще что-нибудь в этом роде.
- Выясняю у родителей, что у нас с честолюбием. Отдельно — у ребенка (переживает он хоть немного за ошибки и двойки, или ему совершенно все равно) и отдельно — у самих родителей (сколько раз в неделю они рассказывают ребенку, что учеба — это его работа и кем и как он должен стать путем тщательного приготовления уроков).
- Подробно расспрашиваю, кто и как отвечает за это самое выполнение домашнего задания. (Хотите верьте, хотите нет, но в тех семьях, где все пущено на «самотек», проблем с уроками, как правило, и нет. Хотя, конечно, есть другие.)
- Как могу, объясняю родителям, что это именно им (и учителям) нужно, чтобы ребенок-младшеклассник готовил уроки. Ему самому это низачем не нужно. Вообще. Он бы поиграл лучше. Взрослая мотивация («Я должен сейчас сделать неинтересное это, чтобы потом, несколько лет спустя...») появляется у детей никак не раньше пятнадцати лет. Детская мотивация («Хочу быть хорошим, чтобы мама / Марья Петровна похвалила») обычно исчерпывает себя к 9–10 годам. Иногда, если ее очень эксплуатируют, — раньше.
Учебная мотивация: что делать, если ее нет?
Тренируем волю. Если соответствующие неврологические буквы в карточке обнаружились, стало быть, у ребенка собственные волевые механизмы слегка (или даже сильно) ослаблены, и родителю всяко придется над ним некоторое время «зависать» — по показаниям, вроде таблеток. Иногда просто достаточно держать руку у ребятенка на голове, на макушечке — и он в этом положении за двадцать минут все задания (как правило, небольшие) благополучно сделает.
А вот надеяться, что он их все в школе запишет, не стоит ни разу. Поэтому нужно сразу завести альтернативный канал информации. Вы сами знаете, что вашему ребенку задали, — и хорошо.
Но волевые механизмы нужно развивать и тренировать, иначе они так никогда и не заработают. Поэтому регулярно (например, раз в месяц) следует немного «отползать» со словами: «О, сын мой (дочь моя)! Может, ты уже стал так могуч, взросл, умен и т.д., что сможешь сам переписать упражнение? А задания к нему сделаем вместе?.. Сможешь сам встать в школу по будильнику?.. Сможешь решить столбик примеров?». Если не получилось: «Ну что ж, пока недостаточно могуч. Попробуем еще раз через месяц». Если получилось — ура!
Проводим эксперимент. Если тревожных букв в медицинской карточке нет, а ребенок вроде бы честолюбив, можно провести эксперимент. «Отползти» много существеннее, чем описано в предыдущем пункте, и дать ребенку «взвеситься» на весах бытия: «Что могу я сам?». Если нахватает двоек и даже пару раз в школу опоздает — ничего страшного.
Тут что важно? Это эксперимент, не мстительный («Вот я тебе сейчас покажу, что ты без меня!..»), а дружелюбный («А вот давайте посмотрим...»). Ребенка никто ни за что не ругает, но вот малейшие успехи поощряют и закрепляют за ним в пользование: «Отлично, оказывается, мне не надо больше вот тут над тобой стоять! Это была моя ошибка. Но как я рада, что все выяснилось!». Надо помнить: никакие теоретические «договоры» с младшими школьниками не работают, только практика.
Ищем альтернативу. Если нет ни медицинских букв, ни честолюбия (у ребенка), то надо школу пока оставить влачиться как есть и искать ресурс вовне — то, что ребенку интересно и что у него получается. Для каждого что-то такое есть. Если ребенок где-то будет комфортен и успешен, то школе от этих щедрот тоже достанется — от грамотного повышения самооценки все дети становятся чуть ответственнее.
Меняем установки. Если у ребенка есть буквы, а у родителей — честолюбие («дворовая школа — это не для нас, только гимназия с усиленной математикой!»), то ребенка оставляем в покое и работаем с родителями.
Таков тот алгоритм, который обычно предлагаю родителям «Пети» я сама. Но среди наших читателей есть еще и педагоги, и психологи. Может быть, они захотят что-то оспорить или, наоборот, добавить или уточнить? Ведь проблема более чем распространенная, и их опыт наверняка многим пойдет на пользу. Пишите!
