Если бы эта статья была предназначена для родителей старшеклассников, а не для самих старшеклассников, то она начиналась бы с вопроса: а регулярно ли вы сами читаете книги при ребенке? Уже практически общеизвестно, что дети в этом вопросе берут пример со своих родителей, и можно сколько угодно убеждать свое чадо, что школьнику положено проводить вечера за книгами, — но если сам родитель считает себя уже выросшим из читательского возраста, то результата он не добьется...
Впрочем, статья эта адресована лично вам. И вы не виноваты, что занятые взрослые, возможно, сами забросили чтение: в обратную сторону вышеупомянутое правило подражания может и не работать. Если вы хотите, чтобы ваша семья снова (или впервые) стала читающей, будьте готовы предложить маме, папе, бабушке или дедушке свою помощь в делах, чтобы хотя бы немного облегчить их ежедневные заботы и освободить им время для книжек. А в основном придется заняться воспитанием читательского рвения в самом себе.
Впрочем, есть люди, которые считают, что без родителей в этом вопросе никак не обойтись.
Гипотеза Пеннака
Даниэль Пеннак — это имя-аргумент для книголюбов, имя-лекарство для врагов дислексии, лени, интернет-зависимости — и что там еще считается причиной нелюбви к чтению? Он родился в Марокко в 1944 году, а в 1992 — написал эссе "Как роман", с которым и носятся те, кто хочет видеть вас в обнимку с книжками.
До образа, который пришел в голову Пеннаку, вообще может додуматься лишь человек, который как минимум спрашивал себя о настоящем смысле... церковных традиций. Дело в том, что этот автор сравнивает семейные часы маминых или бабушкиных сказок с совместной молитвой. "Каждый вечер в один и тот же час после дневной кутерьмы наступало затишье, непременная встреча, вопреки любым обстоятельствам, миг сосредоточенного молчания перед первым словом рассказа, голос, наконец-то наш, настоящий, литургия эпизодов... Да, вечернее чтение выполняло самое прекрасное предназначение молитвы — самое бескорыстное, наименее отвлеченное, чисто человеческое: оно освобождало от обид. Мы не каялись в грехах, не пытались обеспечить себе толику вечности, мы вместе причащались словом, получали отпущение и возвращались в единственный рай, который чего-то стоит: близость. Сами того не подозревая, мы открывали для себя едва ли не главное назначение сказки, и даже шире — назначение искусства: устанавливать перемирие в битве жизни".
Учась читать, ребенок невольно разрушает эту святыню, гордый недавно обретенным умением. А родитель, препоручая ребенка школе и учителю, просто совершает... предательство. Пеннак пишет от лица таких "предателей" ребенка: "Мы приобщили его к путешествиям со скоростью мысли; теперь он раздавлен тупостью усилия. Мы одарили его вездесущностью — теперь он узник своей комнаты, класса, книги, строки, слова". Ведь ни родители, ни бабушки с дедушками не задают, вам вопросов по содержанию во время чтения сказки, когда вам три года. Это же сказка! И таковой — свободной и просторной — литература в идеале должна оставаться для вас всегда!
Пеннак размышляет: "Свойство живых — заставлять любить жизнь, пусть даже в форме уравнения второй степени, но живое никогда не значилось в школьной программе. В школе — обязанности. Жизнь где-то еще. Читать учат в школе. Любить читать..." — и тут мы понимаем, что и нелюбовь к чтению, и нарастающее с возрастом равнодушие большинства школьников к учебе представляют собой явления одного порядка. (Однако нелюбовь к чтению, согласитесь, вполне может присутствовать у жизнелюбивых людей!)
Так что же теперь — воскрешать любовь к книгам общесемейными усилиями, снова "бабушку трясти: „Прочти, пожалуйста, прочти!“", а Валентин Берестов, написавший "Читалочку", где правдиво воспел радость юного самостоятельного читателя, был неправ?
По Пеннаку, всё примерно так, а еще он утверждает право каждого не делиться впечатлениями о прочитанном, или читать любую дребедень, или не читать вообще ничего — и ведь с точки зрения прав человека он говорит абсолютно верно! Но как тут сдашь экзамен и при чем тут школьная программа, в которую, смею утверждать, вошли великолепные произведения?
Интересная концепция у Даниэля Пеннака. Но вам-то — учиться нужно...
Рецепт от Максима Горького
Этот писатель, отчасти — хрестоматийный завсегдатай школьной программы, отчасти — забытая мощная литературная глыба, не считается общепризнанным авторитетом, способным приучить кого-либо к книжкам. Скорее, напротив, школьники разных поколений удивлялись его строчкам о Соколе, Уже, Буревестнике, пИнгвине, Данко, Изергиль, Луке и Сатине — и это удивление не было любопытством. Поэтому его вклад в пропаганду литературы среди нелюбителей чтения приходится освещать после вклада Пеннака, а ведь Горький старше Пеннака на целых 76 лет! (И хорошо, что старше и не земляк, а то они, наверное, спорили бы ужасно. Ведь Пеннак выступает за совместное семейное забытье над книгой сказок, а Горький — за реалистическую правду. Кто любит правду, тот и правдивые книги полюбит!)
Итак, у Максима Горького нелюбви к чтению не наблюдалось, напротив: "Читать хотелось мучительно. Взяв с полки медную кастрюлю, я отразил ею свет луны на книгу..." — вот как сильно любил он печатное слово, даже освещения нормального ему не требовалось!
Зато книголюбом он был поначалу неразборчивым. И как знать, вдруг его способ отличать стоящие книги от ширпотреба поможет тому из вас, кто еще не может назвать себя заядлым читателем, в том, чтобы просто полюбить книгу! Это так полезно в наше время, когда только ленивый не пишет рецензий на прочитанное и когда процветают рекомендательные сервисы — дело, конечно, хорошее, но мешающее совершать свой выбор абсолютно самостоятельно. (И не мешающее многим и многим продолжать не любить читать.)
В знаменитой трилогии Горького ("Детство", "В людях", "Мои университеты") мотив книг вообще звучит отчетливо. Однако ответ, как научиться разбираться в книгах, содержится именно в средней повести цикла — "В людях". Нафталиново-слащавые названия ("Гуак, или Непреоборимая верность", "Франциль Венециан", "Битва русских с кабардинцами, или Прекрасная магометанка, умирающая на гробе своего супруга"), экзотичные имена (Дюма, Понсон дю Террай, де Монтепен, Законнэ, Габорио, Эмар, Буагобэ) однажды становятся для ее героя словно на одно лицо: "Бывало, уже с первых страниц начинаешь догадываться, кто победит, кто будет побежден, и как только станет ясен узел событий, стараешься развязать его силою своей фантазии. Перестав читать книгу, думаешь о ней, как о задаче из учебника арифметики, и всё чаще удается правильно решить, кто из героев придет в рай всяческого благополучия, кто будет ввергнут во узилище...". А просто этот пытливый читатель начал щелкать такие книги как орешки!
В книге, которая, в противовес всей этой литературе, была воспринята Горьким как настоящая, "не было ничего запутанного, ничего внешне интересного, с первых страниц она казалась серьезной и сухой, как жития святых. Ее язык, такой точный и лишенный прикрас, сначала неприятно удивил меня, но скупые слова, крепко построенные фразы так хорошо ложились на сердце"...
Повторили бы вы о какой-нибудь книге эти слова?
Когда просто не любишь читать, тогда книги, естественно, скучны. Когда задаешься целью отделить зерна от плевел, научиться судить о книгах, находить лучшие книги — читать становится гораздо интереснее!
Житейские советы
Если бы вы не знали вовсе ничего ни о Пеннаке, ни даже о Горьком, вы бы всё равно выкрутились — и когда-нибудь охотно открыли бы нечитаную книгу. Ведь человечество вообще располагает массой советов, как полюбить читать.
В зависимости от того, кто и в какой ситуации эти советы получает, они бывают действенными либо нет. Общее их качество — ситцевая незамысловатость, но если вам действительно понравится тот или иной приемчик, он сможет стать лично вашим хитом сезона!
Тут и чтение по ролям; и разговоры о прочитанном (они вполне могут кому-то нравиться, даже если не нравятся ни Даниэлю Пеннаку, ни вам лично); и заразительность интереса к чтению, и втискивание толстой книжки в и без того плотное расписание; и создание литературного общества (объединения, клуба); и подбор книги о человеке с таким же именем, характером или интересами, как и у вас; и прослушивание аудиокниг; и вера в пословицу "книга — лучший подарок"; и выбор только самых интересных книг; и торжественные походы в библиотеку; и чтение тех книг, которые часто лежат на подоконниках в богемных кафе; и просмотр экранизаций в сравнении с литературным источником; и анализ аннотаций; и изучение оглавления; и целеполагание (мол, какую примерно мысль я тут ищу? Насколько хорошо я хочу разобраться в этой теме?); и перестановка книг на домашних полках; и конспектирование; и иллюстрирование...
Есть из чего выбрать!
Но один из советов стоит в этой массе особняком. Потому что речь идет о точке отсчета — о готовом книголюбе!
Кто на другом полюсе?
Возможно, вы прекрасно представляете себе человека, который книг не любит. Может быть, это вы сами или кто-то из ваших знакомых.
А что читают те, кто книги обожает? К какому идеалу стремиться, если вы мечтаете стать книголюбом, но не знаете даже о том, является ли ярым книгочеем ваша учительница литературы?
Для ответа на этот вопрос подойдут те, кто занимается книгами профессионально — либо досконально изучает их, либо и вовсе пишет их сам. Это филологи и — вновь! — писатели (ну никуда от них не деться). Итак, список рекомендуемой литературы "самого литературного факультета" самого главного вуза страны находится по интернет-адресу www.philol.msu.ru/~forlit/Pages/Texts.htm, подойдут и списки других филфаков. Выбирайте оттуда наименования — и вперед! А с появлением у себя любимых писателей (или просто писателей, интересных вам сегодня) обращайте внимание на то, какие книги упомянуты в их произведениях. Ищите их и читайте!
Интерес с нуля
Естественно думать, что книга не будет открыта вами, пока вы не получите гарантию, что она интересна. Или — что вам заранее интересна ее тема...
Однако многие области знания располагают настолько талантливыми книгами, их воспевшими, что до прочтения таких книг вы можете совсем не интересоваться предметом, зато после — интерес становится гарантирован! Можно уныло зубрить азы философии — а можно потратить вечер на чтение книжки Юстейна Гордера "Мир Софии", и останется только смело перейти непосредственно к чтению самых заковыристых философских первоисточников: ведь вся мудрость мира уже понятна! Но это популярная книга: а кто-то прямо в детстве, раздобыв строгий вузовский учебник или научный труд, проникается глубиной изучаемого.
Они не похожи друг на друга, как сказки, любимые Пеннаком, и правда, любимая Горьким. Самые разные жанры, самая разная степень серьезности, самые разные авторы, самое разное время и место написания... И самые разные дисциплины: история, филология, неврология, криптография, гендерная психология, живопись, регионоведение, экономика — всё это перестает быть скучным благодаря книгам. Вы просто сидите и читаете — а у вас уже будто появилась профессия.
Как же не полюбить чтение еще и за это?!
