Вся беременность моя проходила очень и очень неплохо, практически без неприятностей. Неприятности мерещились только моей участковой гинекологине в ЖК. И уж она не скупилась на страшные диагнозы и назначения. После первоначального знакомства между этой милой дамой и мной был негласно заключен "пакт о ненападении". Она делала назначения "как всем", а я делала вид, что их выполняю. На все вопросы "Ну как Вы себя чувствуете?" я неизменно отвечала, что "Теперь гора-а-аздо лучше". После чего получала очередную порцию назначений для поправки здоровья – самых разнообразных медикаментозных средств в немыслимых коктейльных сочетаниях.
И так бы продолжалось и дальше. Но, к сожалению, на 38 неделе, а затем уже и на 40 – меня постиг-таки реальный, правда легкий, гестоз (который, по выражению Н. А. Балуковой, лечится только родами), и пришлось мне лечь с целью родоразрешения в славный РД N18 города Питера.
Мы должны были рожать нашу дочь по контракту с доктором Надеждой Александровной Балуковой и акушеркой Королевой Еленой Анатольевной (небезызвестные в беременных кругах Петербурга и воистину душевные и профессиональные люди).
Поскольку первую свою дочь (почти 10 лет назад) я рожала в режиме принудительной стимуляции (окситоцин "от и до"), то что такое "естественные роды" я понимала очень туманно. То есть физика процесса была знакома, а вот ощущения...
Уже прошли все предсказанные ПДР. Меня терзал нетерпеж и периодически ночью появлялись тренировочные схватки, сериями по 10-12 штук.
В пятницу 26 января Надежда Александровна посмотрела меня и сказала, что шейка матки просто "мечта акушера" и можно хоть сейчас рожать, но лучше, конечно, в понедельник. Я пообещала постараться.
В воскресенье 28 января, чтобы скрасить особо бездельные больничные выходные, мы с мужем пошли погулять. В быстром (для меня) темпе мы гуляли 2,5 часа, после чего попрощались. Я уныло побрела в палату, Тарас поехал забирать от бабушки старшую, чтобы отвезти ее назавтра в школу.
В палате, как всегда, заключались шуточные пари, кто из переваливших за ПДР быстрее родит. Я приняла душ и завалилась спать пораньше.
В 3 часа ночи я проснулась сходить в туалет. А когда легла обратно, поняла, что имеются очередные тренировочные схватки. Минут 20 я лежала, прислушиваясь к ощущениям. Потом решила позвонить мужу, ради прикола посчитать схватки. Чтобы не тревожить сон моих очень приятных, но охочих до событий соседок, я выползла в коридор и, добравшись до буфета, позвонила мужу. Где-то до 5 часов утра я расхаживала между столиками в буфете. Мы с мужем трепались, острили и хихикали, считали "тренировочные" схватки, дистанционно собирали сумку старшей для житья у бабушки и все в том же духе. В 5 утра мне все это надоело, я заявила, что пойду постою под душем, выпью таблетку но-шпы и лягу спать, ибо какие это нафик роды. Сказано-сделано. Когда я вышла из душа (а нежилась я там довольно долго), мои товарки уже сидели на кроватях в ожидании очереди в туалет. На вопросы "Ты что, рожаешь?" я презрительно отвечала, что так не рожают, что это баловство какое-то и сейчас я лягу спать. И легла. И тут же вскочила. Воды отошли.
Я позвонила Надежде Александровне и мужу и пошла будить дежурную акушерку. Схватки нарастали (естественно, а как же). Уже полторы минуты через три. Спасибо большое Н. А., от времени, когда я сообщила ей об этом, до прихода дежурного врача прошло минут 5. Девочки помогли мне собрать вещи. И я (уже с остановками по пути) двинулась на осмотр. В смотровой дежурный врач сделала очень большие глаза и попросила прямо с кресла набрать мобильный Н. А. Я сама уже говорить не очень могла, поэтому передала телефон врачу. От услышанного мне немножечко пострашнело. Милым голосом доктор сказала буквально следующее: "Надежда Александровна, надо торопиться, раскрытие уже 7 см!" Выйти из смотровой мне уже не дали, подали каталочку, и мы поехали в родилку. Я прямо на ходу позвонила Тарасу, чтобы поторопить его. Девочки погрузили мне на каталку мои нехитрые пожитки для родов и помахали вслед. Было 6.30 утра.
К огромному моему счастью, моя акушерка была в РД, даже была в родилке. Она только что "отрожала" другую свою подопечную.
Меня сгрузили на кушетку, пристегнули КТГ, вставили катетер. КТГ было очень неплохое, но воды, к сожалению, были с меконием. Елена Анатольевна периодически выуживала меня из прострации и возвращала в реальность. Мне уже было очень и очень сосредоточенно. Сознание раздвоилось, я была полностью поглощена процессом. Все время думала о деточке, представляла, как она потихоньку с каждой схваткой продвигается все больше и больше. Иногда желание впасть в панику становилось очень сильным. Тогда я спрашивала, долго ли еще. И, может быть, уже я рожу наконец?
Приехал муж, затем Н. А. Начинало тужить. И вправду продышать потугу – это как остановить паровоз. Я вспомнила про "Человека-паука – 2", который остановил поезд метро. Моя задача была не делать резких движений и вытуживать малявочку очень плавно, чтобы не навредить ей. Как во сне я сообщала, что идет схватка, тогда мой героический муж под руководством Е. А. "держал и тянул ножку", а она – нажимала пальцами мне на живот, там, где дно матки, предлагая надуть живот и оттолкнуть ее руку. Если честно, мне очень хотелось ее укусить, но я понимала, что не стоит.
Наконец мне сообщили, что надо перебираться на Рахмановскую кровать. Тут с моей стороны последовала совершенно неадекватная реакция. В отличие от многих рожениц, которые "радостно взлетают на кресло", я наотрез отказалась идти туда, сказала, что мне и здесь неплохо, прибавила, чтобы все сейчас же ушли отсюда, оставили меня в покое и дали мне спокойно родить мою ненаглядную деточку уже наконец прямо сейчас и здесь.
Но ничего не поделаешь: их было трое, а я одна и в жестком неадеквате. Пришлось смириться и, повиснув на муже, переползти на положенное место.
Потуги на несколько минут остановились, а потом мы стали рожать снова. Мой героический муж комментировал мне на ухо, что уже видна голова "по уши" и показывал большой палец в знак одобрения. И тут акушерка взялась за ножницы. Я услышала очень неприятную фразу: "Ну что? Режем "по-старому?"" (В первых родах делали очень неудачную эпизиотомию). Я посмотрела на стоящих между моих ног Н. А. и Е. А. и потужилась. И стала дважды мамой. Муж (уже к тому времени папа) потом рассказывал, что Майя Тарасовна как пробка вылетела из меня в фонтане задних вод и прочих подробностей. Пуповина, на последнем УЗИ обвивавшая шею, чудесным образом оказалась снята с головы и перекинута через левое плечо. Она закашляла и закричала сразу, и у меня отлегло от сердца. Мне плюхнули ее на живот, затем утащили выкачивать воды с меконием из носоглотки и легких. Было 7.45 утра 29 января 2007 года.
Папа был счастлив и все показывал мне большой палец, глядя на супернедовольную мордочку Майки, когда неонатолог ее обрабатывал. Она родилась 3880 гр, 53 см, 8/9 по Апгар. И тут меня прорвало. Я смотрела на нее, громко ревела навзрыд и все не могла наговорить достаточное количество нежных слов. Мне принесли ее и приложили к груди. Она охотно сосала. Потом ее одели, завернули в одеяло и отдали папе. Послед родили без проблем. Тут со мной случился сосудистый криз, меня заколотило в диком ознобе, свело руки и ноги. Давление то ли сильно упало, то ли наоборот. В этот момент Е. А. единственный раз рявкнула на Тараса, который попытался задать ей какой-то вопрос, она торопилась вколоть мне что-то, необходимое для стабилизации давления. Меня укрыли халатом и одеялами. Через некоторое время все прошло.
Оказалось, что я почти не порвалась, несмотря на пластику влагалища после первых родов. Вообще стоял вопрос, зашивать ли мои мелкие наружные ссадины вообще. Н. А. ювелирно меня зашила, совершенно не больно.
И наконец нас с Майкой погрузили на каталку и повезли в платную палату. Первые сутки у нас прошли радужно. Мы были абсолютно счастливы втроем.
Большое спасибо Н. А. и Е. А. Они не только блестяще "отрожали" нас, но и потом живо участвовали в нашем непростом пребывании в РД. Утешали, интересовались делами Майки. Ну и, конечно, звали еще.
Потом, правда, радужность кончилась. У нас с Майкой обнаружился конфликт по группе крови. В моем молозиве и в крови нашли антитела, а моя девочка пожелтела. И ее забрали в интенсивную терапию под круглосуточный свет и капельницу. И запретили мне кормить. И кормили смесями, от которых живот болит. Но это совсем другая история: Грустная.
Кто бы мог предположить, что у двух родителей с положительным резусом, у одного – первая, у другого – четвертая группы крови, родится ребенок со второй, да еще с отрицательным резусом.
Сейчас мы уже дома. И я с грехом пополам кормлю мою крошечку.
И папа ее любит без ума. И лялькает, и в попу целует.
И все у нас будет хорошо.
Вот так.
Алла, vanilja@mail.ru.
