Для детей с умственной отсталостью в мире создано немало программ, помогающих их развитию и социализации. Но способ, описанный в книжке психолога Катерины Мурашовой «Утешный мир», вряд ли где-то применяется. Уж очень он необычный.
Иногда кажется: всякое видела за годы практики, ничему уже не удивлюсь. А потом опять приходит кто-нибудь с чем-нибудь — и замираешь в немом ошеломлении перед многообразием мира и человеческих реакций и потом еще долго сидишь с приоткрытым ртом и перестраиваешь внутри головы вроде бы уже давно устоявшуюся схему. Расскажу об одном таком случае.
«Джек, сидеть!»
Парень был крупный, в мешковатых брезентовых штанах и огромных кирзовых сапогах, с очень маленькой для его роста головой. В лицо я заглянула мельком, но сразу поняла: сильно не норма.
Мать уверенно толкнула его на стул в коридоре, почти крикнула: «Джек! Сидеть! Здесь! Ждать!» — и сунула ему в руки уже включенную электронную игрушку, по экранчику которой бегали какие-то треугольники. Мужчина и женщина прошли ко мне в кабинет.
Я одновременно подумала две вещи: 1) Не опасно ли оставлять ТАКОГО одного в незнакомом коридоре? (Испугается еще чего-нибудь, не дай бог, психанет, а у нас там дети маленькие бегают.) 2) Если взрослые зашли в кабинет без него, значит, не хотят, чтобы он слышал, что будут о нем говорить. Значит, он все-таки что-то достаточно сложное понимает и не все так плохо, как мне показалось...
Мужчина и женщина уселись на стульях основательно, предварительно поерзав, и одинаково сложили на коленях сильные, явно знакомые с физической работой руки.
— Оригинальное имя у вашего сына, — сказала я. Надо же было с чего-то начать. Я не люблю сразу спрашивать диагноз. Сами расскажут.
— Не, его по документам Дмитрий зовут. Это мы его так кличем для удобства, чтобы не забыть, что он такое.
— Что он такое... — с некоторой растерянностью отзеркалила я. — А он там, в коридоре, один... не испугается?
— Не. Ему сказали «сидеть, ждать» — он и будет. Не убежит, нет, у него выдержка команды хорошая. Если только коза не придет — он к ней сразу бежит, но откуда ж у вас в поликлинике коза? А здесь у вас в кабинете, мы заглянули, машин-игрушек много, яркие, он любит, начнет еще хватать, а зачем? Мы его привезли, бабушка с ним не хочет, не умеет правильно, а вот Люська может, но мы не знаем, правильно оно или нет, она мала́я все же, ума-то не особенно, потому и приехали к вам.
Если честно, после этого монолога я растерялась окончательно. Выдержка команды, придет коза, где-то есть еще «мала́я Люська», у которой тоже «ума не особенно». Они приехали ко мне по ее поводу? Но почему же тогда не взяли ее с собой? Мать, как ни крути, тоже весьма странноватая... Я с надеждой взглянула на мужчину:
— Может быть, вы расскажете про вашу ситуацию подробнее?
— Не, это лучше она, — мужчина отрицательно замотал лохматой головой, указывая на супругу. — Я ж Джеку не родной отец, отчим, прежде меня не было, я и не смогу сказать, чего вам надо.
— Давайте мы начнем с самого начала, — предложила я матери (ее звали Марьяна). — Как проходила беременность, как Джек родился...
— Ну ладно, — без всякой заинтересованности (дело все-таки в Люське?) откликнулась она. — Если вам так надо...
Ребенок с микроцефалией и мама-кинолог
У Джека микроцефалия и глубокая умственная отсталость. Причины никто так и не узнал. Ситуация была приблизительно ясна уже в роддоме. Молодой матери предлагали сразу написать отказ от ребенка — он никогда не заговорит, никогда не будет с вами играть, никогда не сможет за собой ухаживать, ужасная обуза на всю жизнь, может, потом еще нормального родите.
Рассудительная Марьяна сказала: э, нет, погодите, я сейчас ничего не соображаю, а оно не горит, заберу его домой, разберусь, что к чему, тогда и решать буду.
Марьяна — кинолог, с детства любила собак, а потом, когда выросла, стала с ними и работать. Занималась дрессировкой, после вместе с мужем завели питомник.
Прошло время. Муж присмотрелся к сыну, сказал: нам настоящий ребенок нужен, помощник, а не урод никчемный, давай его отдадим все-таки. Марьяна сказала: не, ну как это — отдать, не по-человечески как-то. Да я уж и привыкла к нему, мать все-таки, инстинкты, все такое.
Он сказал: надо было сразу отдавать, как советовали. А теперь, чтобы тебе легче было решить, выбирай уже: либо я, либо это. Марьяна сказала: если ты, урод, так ставишь вопрос, так на фига ты мне такой нужен?!
Муж ушел. Марьяна осталась одна в загородном доме (купили, чтобы завести питомник, продав городскую квартиру семьи Марьяны) — с мамой, сыном-микроцефалом, козой, пятью кошками и пятнадцатью среднеазиатскими овчарками-алабаями. До поликлиники добиралась редко, до каких-то специалистов — тем паче. Но, если все-таки добиралась, всем задавала один и тот же вопрос: ну объясните вы мне, что он такое? Чего у него внутри-то?
И вот кто-то однажды ей сказал: вы же с собаками работаете? Ну так вот: у вашего Димы интеллект точь-в-точь как у большой собаки! И на бо́льшее, увы, мы рассчитывать не можем.
— Правда? — замирающим голосом переспросила Марьяна. — Вы не врете?
— Помилуйте, да зачем же мне вам врать-то? — удивился вальяжный профессор. — И какой смысл? Вы же его сами каждый день видите.
— Спасибо, спасибо, спасибо вам! — крикнула Марьяна и, подхватив ребенка, как на крыльях понеслась домой.
Дрессировка Джека
К концу той недели Дима был переименован в Джека, и его начали дрессировать. К трем годам он знал команды «фу», «сидеть», «стоять», «гулять», «ко мне», «место», «лежать», «дай руку», «дай ногу», «одеть», «снять» и уверенно выполнял апортировку любых предметов.
К пяти Марьяна обучила его большинству элементов караульно-розыскной службы (у него оказался отличный нюх, почти как плохой собачий). Тогда же Джек начал проситься на улицу, чтобы пописать и покакать. За это его поощряли особенно активно и обильно, но на закрепление навыка ушло еще три года. Прежде специалисты говорили Марьяне, что при таком поражении мозга этого просто не может быть никогда ни при каких обстоятельствах — на этом уровне гигиенические навыки не формируются, увы. Однако к тому времени она специалистам уже не верила и была специалистом по воспитанию «джеков» сама.
Джеку было шесть, когда по кинологическим делам Марьяна познакомилась с Николаем. Она ему понравилась сильно и сразу, но женщина осторожничала. Потом призналась: у меня, кроме собак, еще и Джек есть.
— Что за Джек? — подозрительно спросил мужчина.
— Приезжай, увидишь.
Просмотрев на площадке все дрессировочные достижения Джека, Николай дал ему кусок сыра и зааплодировал Марьяне:
— Гениально! Джек у тебя чудесный, а ты — несравненная!
Марьяна зарделась как маков цвет и поняла, что ей наконец повезло. Через два года родилась Люська — слава всем богам, совершенно нормальная.
На данный момент (к пятнадцати годам) Джек уверенно выполняет около ста пятидесяти команд и еще порядка пятидесяти находятся на стадии закрепления. Понимает несчетное количество отдельных слов и обращенные к нему предложения из двух знакомых слов типа «принеси миску», «где Люся?». Сам сознательно произносит около двадцати пяти слов (из них пятнадцать — кинологические команды). Имитационно — много больше.
Умеет выгуливать собак по фиксированной трассе, расставлять миски с кормом, менять воду, чистить будки и вольеры, держать во время дойки строптивую козу, кормить кур и кошек, а также закреплять уже выработанные у молодых псов команды (самая занудная часть кинологической работы).
— Джек у нас классный, — сказал Николай. — Помощник. Всю черную работу на себе тащит. И не устает вообще, ему все мало. Придет, смотрит, лапой вот так делает и говорит: есе, есе. Это значит: еще что сделать? Ну это как у служебных собак тоже. Они же не только за лакомство, они же любят работать, быть нужными. Не знаю, как бы мы без него справлялись.
Особый подход к особым детям
Однажды Марьяну случайно занесло на тусовку мам с «особенными детьми». Вышла оттуда с глубоким изумлением: «Чего-то я этого ваще не поняла. Как так жить-то можно?».
Когда по просьбе тамошних завсегдатаев рассказала, что умеет делать Джек, и сообщила, что он не принимает никаких лекарств (Джека и тяжесть его мозговых поражений все видели воочию, диагноза Марьяна не скрывала), ей просто не поверили. Предложила желающим приехать в гости и убедиться.
Две семьи взяли и приехали (помимо прочего, им обещали погладить собачек и козу). Увидев Джека «в деле», обе мамы разрыдались. И дальше был забавный опыт: одна из этих двух мам стала умолять Марьяну обучить ее ребенка «хоть чему-нибудь из того, что Джек умеет». Марьяна согласилась, но поставила условие: ребенка, его лекарства и деньги на прокорм оставляете, а сами — убирайтесь, вам этого видеть не надо.
За месяц холеного «особенного ребеночка», вокруг которого много лет крутилась вся жизнь его семьи, обучили самостоятельно есть из миски (до этого его кормили), приносить по команде тапочки и бросать по команде «фу» все то, что он схватил. Спать ребеночек полюбил в просторной собачьей будке вместе с недавно ощенившейся сукой алабая (она его грела и вылизывала) и в конце даже пытался помогать Джеку убирать вольеры, таская туда-сюда сено и собачьи какашки.
Кого будет слушаться Джек дальше?
— Ребята, а вы чего ко мне приехали-то? — спросила я по окончании рассказа.
— Да про Люську спросить! Я ж вам сразу говорила!
— А чего ж ее не привезли-то?
— Да ее тут не надо! У нее знаете ухи какие? Так и вертятся все время, и подслушивают, чего ей не надо... Нам вот что нужно понять: Люське сейчас шесть. Джек за ней присматривал, пока она маленькая была, даже учил ее и теперь, понятное дело, считает ее щенком и не слушает. А она уже пытается им командовать. А ума-то нет! Недавно ее деревенские мальчишки-приятели побили, так она им и пригрози: «Я Джека на „фас“ выучу, так он вас на кусочки порвет». Мать ихняя слышала и мне рассказала. Это дело?
Но, с другой стороны, мы не вечные, помрем когда-нибудь. Если Джек к тому времени жив будет, кому за ним дальше присматривать? Люське, кому ж еще! Значит, надо, чтоб он ее как нас слушался. А чем моложе пес, тем легче его приучить — это вам понятно, конечно. И вот как нам тут поступить-то? Нам сказали: вы биолог, понимать должны, потому — к вам.
— Ох, — сказала я. — Ну сейчас попробуем обсудить...
Вот такая история. Мир всегда готов удивить, сколько в нем ни проживи и чего ни навидайся.
