Золотая флейта
- А я с золотой птичкой пересвистываюсь, - похвалился Андрей. - Пойдём скорее за околицу! Не пожалеешь - красивая, золотая птичка!
Я как раз собирался на луг за щавелем. Там можно нарвать и сочных молодых стрелок дикого лука. Ни того, ни другого мы на своем огороде не сажали. Зачем? Природа дарит первую зелень бесплатно, единственное, что требуется - наклониться и сорвать.
По пути на луг завернули мы в соседний перелесок. Тут- то и услышал я нежное, мелодичное посвистыванье: фи-ти-лиу, фи-тиу-лиу!
Андрей восторженно замер и, повернув ко мне сияющее лицо, шепнул:
- Она! - и, выпячивая губы, принялся подражать насвистыванию птицы: Фи-ти-лиу, фи-и-лиу!
Неплохо у него получалось!
Посвистывая, птица перелетала с дерева на дерево и вскоре показалась на соседнем тополе - ярко-желтая, чуть крупнее скворца. Иволга!
Птица беспокойно повертела головой, заперепрыгивала по веткам, разглядывая нас и вдруг рядом с ней - так нам показалось - резко, пронзительно закричала кошка. Словно бы кто на хвост ей наступил. Как бы она иволгу не сцапала!
Но как мы ни вглядывались, в ветвях березы никакой кошки не увидели. Правда, заметили: стоит иволге клюв раскрыть, как тут же и кошка верещит. Вот оно что! Это иволга так на нас сердилась: зачем её обманули? А может, специально душераздирающий вопль испускала, чтобы не позарились мы на неё, не стали бы за ней охотиться - кому нужна птица с таким противным голосищем?
Вообще, иволги вопят всякий раз, как завидят человека или какого-нибудь хищника. Хорошего, конечно, мало в том, что эта птица ставит на одну доску нас, людей, и какого-нибудь лесного злодея - волка или барсука. А что ей, бедолаге, остаётся делать, когда какой-нибудь дядя, восседая на бульдозере, может, например, запросто свалить березу. А её иволга, может быть, облюбовала под своё гнездо. Вот и верещит рассерженной кошкой! Куда только и девается её флейтовый посвист...
Мелькнула иволга осколочком солнца, блеснула меж ветвей, скрылась с наших глаз, и снова из глубины леса услышали мы нежные приятные звуки флейты: фи-ти-лиу, фи-ли-у...
"Головная боль"
Мы припозднились, и возвращались из леса в сумерки. На тот лужок вышли, когда в небе заперемигивались первые звезды. До дома - рукой подать, и я с облегчением закурил последнюю сигарету: не надо её экономить, дома лежит целая пачка "Столичных".
Спичка обгорела до половины и, обжегшись, я бросил её в темные, влажные от росы заросли какого-то растения. Тут же вспыхнуло голубоватое пламя и призрачным сиянием очертило стебли, листья и цветы растений.
Огоньки перекидывались на соседние кусты, светляками скакали с листа на лист. Почудилось: это проворные волшебные эльфы забегали взад-вперед с маленькими фонариками. И будто бы в укор мне разыскивали в остро и приторно пахнущих зарослях непогашенную спичку: разве можно так легкомысленно поступать с огнем? А вдруг - пожар?
Я тронул соседний куст. И удивился: он был мокрым от росы, так что - какой уж тут пожар?
Андрей притих и заворожено следил за быстрой, переменчивой игрой холодных огоньков. Через минуту-другую они разом погасли, и нас снова обступила темнота.
В эльфов я вообще-то не верил. Зато Андрей предположил:
- Колдовство какое-то. Папа, пойдем скорее домой!
Я сломил веточку растения, по которому бегали огоньки. На ощупь она была нежна, листья ничуть не обгорели - свежие, чуть-чуть шероховатые, они по-прежнему пахли чем-то приторным. У меня даже голова немножко закружилась. Неужели это растение, которое мы в детстве так и называли - "головная боль"?
На высоких, до метра, стеблях красовались на нем крупные кисти сиреневых цветов. Каждый цветок как маленькая морская звезда. Очень красивая то была "головная боль"! Но стоило принести домой хотя бы один её стебелёк, как мама тут же конфисковывала весь букет: "Угореть хочешь? Не рви больше этих цветов. И руки вымой!".
Дома я вынул веточку из кармана и при электрическом свете совершенно точно убедился в своем предположении: так и есть - "головная боль"!
А по-научному это растение называется купина неопалимая.
А почему так называется, думаю, вы догадались уже сами, правда?
Где живёт Пузатка?
- В нашем лесу растут лимонник, аралия, женьшень. Правда, женьшень мы ни разу не видели. Он, наверное, совсем редким стал. Папа говорит: его корень помогает сохранять молодость. Он похож на маленького человечка. Это тоже папа говорит. А ещё он говорит, что искать женьшень кому попало нельзя - нужно специальное разрешение. Если каждый выкопает по корешку, то совсем не станет этого растения. Вот!
Андрейка передохнул и продолжал дальше:
- Вообще-то, некоторые люди разводят женьшень прямо на грядке. Как морковку или репу! Но знающие люди говорят, что в культурном женьшене силы мало, не то, что в таёжном! Зато прямо за бабушкиным огородом я видел лимонник. Он как виноград вьётся по деревьям. Если глаза сами собой закрываются, а ты спать ещё не хочешь, надо съесть несколько ягодок - и сна ни в одном глазу. Правда, здорово? А про аралию папа сказал, что она чертово дерево. И, правда, вся кора в шипах, и даже на листьях колючки, я потрогал - о-е-ёй, больно! Когда у меня заболел зуб, папа настругал стружек, заварил их и велел подержать этот чай во рту. Помогло! А стругал он, как ты, наверно, догадалась, корень аралии. Не бойся, мама, живот у меня не заболит - папа хорошенько промыл корешки. А ещё в лесу растет эле... электрокок!
- Элеутерококк! - смеюсь я.- Мама, Андрейка никак не может выучить это слово. Говорит: язык сразу заплетается.
Но Андрюша уже - щёлк! щёлк! - выключил магнитофон. Письма он писать не любит. Но он приспособился посылать маме "говорящие письма". Включит магнитофон и рассказывает о нашей с ним жизни. Каждую субботу мы относим на почту магнитофонную кассету.
Получит её мама - услышит голоса птиц, кудахтанье Пеструшки, завыванья собаки Барсика и, конечно, наш с Андрейкой рассказ: где были, что видели и узнали нового. А нам есть что рассказать!
- Эх, зря ты выключил магнитофон, - пожурил я Андрейку. - Очень надо мне тебя позорить! Зачем обижаешься? В конце концов, и я не сразу "элеутерококк" научился выговаривать. И хитрил, говорил: "дикий перец". Плоды элеутерококка очень похожи на черный перец-горошек. И другое у него есть название - свободноягодник. Выбирай, какое больше нравится! Да не забудь в звуковом письме сказать: элеутерококк - брат женьшеня. Они к одному семейству относятся - аралиевым.
Андрей снова включил магнитофон и рассказал о том, что мы с ним заготовили корень и листья "дикого перца". Они тоже целебны, дают человеку бодрость и силу.
- Идёшь, мама, по лесу, а он как аптека, - рассказывал Андрейка. - Даже лучше: вместо таблеток - травки, листики, веточки...
- И даже палки, - добавил я.
- И даже палки, - повторил Андрейка и тут же осекся: Ну да!
Как это?
- А так, - отвечаю. - Выключай магнитофон. Пойдём сейчас в лес, всё сам и увидишь. Вечером договоришь своё письмо маме...
Вышли мы за село, свернули на проселок. Когда-то, лет сорок назад, стояла тут тайга - густая, непроходимая, но её срубили: людям нужен был строительный лес и дрова. А на вырубках поднялись березы да лиственницы, и лещина - тут как тут, встала зелёной стеной. Идём мы с Андрюшей, орехи считаем: один, два... тридцать ... пятьдесят, ох, много! Хорош урожай лещины. И вдруг Андрей остановился как вкопанный:
- Папа, смотри?
Над травой чуть покачивалась от ветерка высокая, выше Андрейки, серо-буро-малиновая палка. Она была покрыта невзрачными тёмно-коричневыми чешуйчатыми листьями, на верхушке - кисть бледно-коричневых цветков.
- Хато-охто! - я разулыбался.
- Что ты охаешь, папа?
- Хато-охто - так это растение нанайцы называют. Испокон веков они селились по берегам Амура, в таежных дебрях. Умелые охотники, рыбаки и следопыты, они отлично изучили мир растений. И открылась перед ними тайна хато-охто. Восемь лет живет он под землёй, копит силы, а на девятый год выбрасывает вот такой побег. Цветёт он быстро, так же поспешно образуются на нём коробочки с семенами, после чего растение погибает.
- Да что в нём красивого? - разочарованно протянул Андрейка. - Саранки или, к примеру, ромашки сами в букет просятся. А этот хато-охто - так себе...
- Для букета он, конечно, не годится, - согласился я. - Самое ценное в нем - корень, эдакий толстенький клубень, со среднюю картофелину. За такой видок и называют это растение ещё пузаткой. А по-научному - гастродия высокая.
- А эту картошину можно есть?
- Пожалуйста! Только всё-таки лучше пустить её на лекарство. Ведь учёные называют хато-охто "нанайским женьшенем". Вот так!
Что же мы стоим!? И почему не взяли мою лопатку? Сейчас бы выкопали этот женьшень-пузатку!
Хорошо бы, конечно, иметь её в домашней аптеке. Но хато-охто нынче редко встречается в наших лесах. Вот и это растение, может быть, одно-единственное на всю округу. По доброте душевной показал мне его знакомый лесник. Он при этом радовался: удача-то какая, расселяется пузатка и в нашем лесу! Нет, пусть живёт хато-охто, не будем мы его трогать.
А вечером Андрюша снова включил магнитофон:
- Мама, мы нашли пузатку! Это растение такое. Ты видела по телевизору орхидеи? Пузатка - тоже орхидея!
Вот, наверное, удивилась мама такому заявление, но хато-охто, действительно, из семейства орхидных. И в жаркой Австралии, к примеру, так же обычно, как кенгуру.
Чечевица
Проголодались мы изрядно. Андрюша, смотрю, то листик щавеля сощипнёт, то оборвет с цветов шиповника лепестки и в рот отправит - на подножный корм, короче, перешёл.
- Ладно, - думаю, - угощу-ка я тебя необычным жарким. Такого в городской кухне не приготовить...
Развел на берегу Кии костёр, посадил у него Андрея, а сам в заросли рогоза полез.
Вообще-то, это растение в нашем селе редко кто так называет, всё больше - чекан или болотные шишки. А всё потому, что ближе к осени вызревают на рогозе бархатистые соплодия - эдакие эскимо на палочке, такие же продолговатые и шоколадного цвета. Бывало, принесёшь несколько стеблей с "шишками" в дом, поставишь в банку - стоят они, красуются всю зиму. Как-то по незнанию стал я теребить одно такое "эскимо" - вдруг раздался сухой щелчок и - пппуф-фф! - взорвалось оно прямо у меня в руках и разлетелось по всей комнате мелким сероватым пухом. Кинулся его подбирать, но не тут-то было: пух выскальзывал из рук, пучками взмывал к потолку, кружился над половицами.
Так бы я, наверное, и не ликвидировал непорядок до маминого прихода, ежели б не догадался побрызгать пух водой - он тут же прибился к полу, который заодно и помыть пришлось. Мама пришла, похвалила:
- Спасибо. Наконец-то в доме ни пылинки, ни соринки!
Кабы она знала, что тут было полчаса назад!
Вспоминая эту историю, шарил я руками по дну - искал корневища рогоза потолще. Выбрал, наконец, и вытащил из прохладной воды три мясистых корня, каждое с добрых полметра длиной. Отмыл их, очистил и к Андрею пошёл. Огонь уж отгорал - краснели в седом пепле головешки да подмигивали угольки.
Закопали мы рогозник под пепел, набросали сверху головешек - пусть пекутся корни.
Сидим на берегу, любуемся тихой речной гладью, серебристыми ивами да березками-тонконожками. Вдруг откуда ни возьмись серенькая птичка. Вроде воробья, только шапочка на голове не коричневая, а красная, и на грудке - красное пятно. Повозилась в соседних кустах, с ветки на ветку попрыгала, покосилась на нас и молча куда-то упорхнула.
Мы уж, было, и думать про неё забыли, как вдруг плеснулась в воде большущая рыбина. И тут же с соседней ивы раздался тоненький голосок:
- Чавыча, чавыча!
Присмотрелся Андрейка и удивился:
- Папа, это тот самый красный воробей кричит!
- Ошибается твой красный воробей. Чавыча в здешних местах не водится...
- А что такое чавыча?
- Рыба такая. Из породы лососевых. Здоровенная! Нашей знаменитой кеты покрупнее будет. А птичка эта не иначе, как с Камчатки прилетела - чавыча в основном там водится...
- Да ну тебя, папа, опять шутишь! - обиделся Андрейка.
- Ладно, ладно, - говорю. - Может, птичка дальше этой речки нигде и не бывала, может, и не чавычу вовсе поминает. Прислушайся...
Прислушался Андрейка и удивился:
- Во! Кричит: сушеница, сушеница. А что это?
- А это она растение такое называет - сушеница топяная. Лекарственное, между прочим, растение. Его в аптеках продают - от давления помогает...
А птичка кричит, надрывается, и то у неё "чавыча" получается, то - "сушеница", то - "чечевица", а заспешит скороговоркой, так и вовсе - "чьи вы, чьи вы?". Такая вот говорунья!
- Красным воробьем ты её правильно окрестил, - сказал я сыну. - Но больше она известна под другим именем - чечевица. Рыбакам она, между прочим, первый друг. Как завидит где крупную рыбину, тут же всю округу оповещает: чавыча, мол, плывёт! Любую рыбу почему-то только так называет.
Покричала чечевица, покричала да и смолкла. Поняла: толку от нас никакого, не бросаемся мы к реке с удочками, чтобы её чавычу выловить.
Кстати, если вы думаете, будто красный воробей какую-то выгоду от своих наводок имеет, то ошибаетесь: рыбой она не питается. Больше злаки уважает. А зимой и вообще исключительная, можно сказать, вегетарианка...
Когда мы печеные корневища рогоза из пепла доставали, чечевица поближе подлетела. Села на ветку, хвостиком взмахнула - интересно ей, что это мы такое едим?
Мне-то не впервой лакомиться рогозником, а сынишка откусывает сладковатые кусочки жаркого да знай, нахваливает: хороши, ох, хороши!
Не утерпела птичка, пискнула:
- Чечевица?
- Нет! - засмеялись мы. - Рогоз!
Вспорхнула птичка и, словно поняв нас, перелетела к зарослям рогоза. Уселась на длинный стебель, туда-сюда качается. И невдомёк ей, любопытной, что из этого растения можно приготовить целый вегетарианский обед. Хороши его вареные ростки, можно их и жарить, корневища ешь хоть сырыми, хоть печеными, а высушить их да размелешь - лепешки пеки, суп той мукой заправляй, или кашу вари. Но красному воробью эта еда, видно, не нравилась. Снялась птица с рогоза, крикнула:
- Чечевица!
И улетела. Искать себе еду по вкусу. Ишь, разборчивая какая!
Кто шуршал на крыше?
Висели у нас на чердаке дубовые да березовые веники. Висели себе и висели, мы о них и забыли даже. Но однажды холодным октябрьским вечером, слышим, кто-то зашебаршился на чердаке. Да так громко: шух-шу-уу, шурк!
- Папа, это домово-ой? - испуганно протянул Андрейка. И ко мне прижался.
- Мне и самому интересно, кто бы это мог быть, - ответил я. - Дверка на чердаке закрыта, окно - тоже, в крыше - ни щелочки.
Вышел я на улицу, приставил лестницу и полез на чердак. Только хотел дверцу открыть, как снова услышал:
- Шух-шу-у, шурк!
И что-то о дверцу как хлопнется изнутри! А веники по-прежнему звенят, шуркают, да так громко - жуть!
Ну, думаю, не иначе медведь попал на чердак. Шуму-то! А с другой стороны, смеюсь над собой, откуда медведю тут взяться? И совсем развеселился: наверняка у нас завелась шуршавка!
Кто она такая? А не знаю! Есть про неё шутка. Едет будто бы мужик в автобусе, в у него в котомке кто-то шуршит и шуршит. "Что там у вас?" - спрашивают любопытные пассажиры. " Не что, а кто, - важно отвечает мужик. - Сама шуршавка!". Спросить-то людям неудобно, зверь это такой или птица. Вроде как необразованность свою сразу выкажешь. А поглядеть-то охота, что это за чудо-юдо! И один догадливый молодой человек нашел, что спросить. "А интересно, - говорит, - ваша шуршавка маленькая или большая?" "Нормальная, - отвечает мужик. - Да хошь, сам погляди на неё". Заглянул молодой человек в мешок, а там и вправду сидит шуршавка. И вполне нормальная: ни большая, ни маленькая - в самый раз.
- Ну, шуршавка! Берегись! - сказал я. - Сейчас дверь открою!
Это я на всякий случай сказал. Если, думаю, сидит на чердаке какой-нибудь грабитель, то услышит и сам руки вверх поднимет.
Только дверцу открыл, как громче прежнего зашумели-зашебаршились веники. И вдруг - фырк! - вылетело что-то из чердачной темноты, задело меня за волосы и громко, истошно чирикнуло. Фу ты, ну ты! Воробышек!
Взлохмаченный воробей уселся на яблоне, почистил свои перышки, поозирался по сторонам и, франтовато дёрнув хвостиком, ринулся за резные оконные наличники.
Видно, воробышек искал ночлег, вот как-то и попал на чердак через не замеченную мной щелочку. Хотел, видно, устроить спальню в вениках, да не получилось: зашуршали- забрякали сухие листья, перепугали беднягу!
Но и за наличниками воробью жилось неплохо. Он устроился вполне сносно: натаскал туда пакли, соломки, утеплился на зиму. А обеды ему Андрей поставлял. Сметал крошки со стола и ссыпал на фанерный лист, который воробью столом служил.
Кстати, имя мы дали воробью такое: Шуршавка.
Николай Семченко, semchenko@toz.khv.ru.
