Водитель высадил нас на окраине Очамчиры, и мы вчетвером побрели к побережью. Благодаря российским паспортам, мы благополучно и беспрепятственно миновали все посты. Здесь контроль осуществляли грузинские войска.
Город изменился. Кругом был неубранный мусор, валялись остатки каких-то стройматериалов, использованные патроны, гильзы. Из полупустынного он превратился в совсем пустынный. Люди устали от войны, неопределённости, побаивались стычек на улицах, прятали детей. Мы были из тех немногих путников, державших нейтралитет в этом конфликте национальностей, политиков, территорий и кровных распрей. У нас была единственная цель — добраться домой в Россию.
Муж оставил меня неподалёку от пляжа, а сам пошёл на разведку в российскую военную часть искать своего знакомого. С места, на котором мы находились, открывался хороший обзор берега. Странно, но на этот раз никакого охранника нигде не было видно, наше присутствие здесь, похоже, никого не интересовало. Пляж был голым и пустым, и только чайки, не имеющие никакого представления о том, что здесь творили люди, беззаботно рассекали усеянное белыми облаками голубое небо. Дул освежающий ветерок с моря. Метрах в двухстах слева от нас тянулся высокий забор военной части, он перерезал пляж поперёк и уходил прямо в воду. Я подошла ближе к морю, села на гальку, обхватив руками колени, и задумалась. Я не ощущала напряжение войны, она каким-то чудом отступала от нас, давая возможность не терять надежду на скорое возвращение. Военное затишье в городе уже второй раз предоставляло нам некий пространственный и временной коридор, некий портал, который на какие-то часы открывался прямо перед нами, указывая безопасный путь, и замыкался сразу следом, растворяясь в обстановке ненависти, стрельбы и противостояния.
Муж появился внезапно откуда-то сзади. Он спустился к нам по гальке, присел рядом и рассказал, что к нашей всеобщей радости удалось найти знакомого, и он обещал помочь посадить нас завтра на российский военный корабль, отправляющийся в Сочи. Это была уникальная возможность, о которой мы даже мечтать не могли. Уже завтра мы будем в Сочи, а там несколько часов — и мы дома! Нам нужно было дождаться темноты и в указанное время подойти к месту, где нас будет ждать человек, который незаметно проведёт нас в часть и покажет, где мы сможем переночевать. У нас было ещё время. Уходить отсюда было небезопасно, здесь всё-таки мы находились вблизи "своих" и под прикрытием военных. Вряд ли это место представляло сейчас интерес противоборствующих сторон — Россия держала нейтралитет и всячески пыталась помочь мирному населению. К русским обе конфликтующие стороны относились на удивление очень хорошо.
Я намекнула мужу о данном мне обещании, обе женщины поддержали меня, всячески убеждая в безопасности моего намерения. В ответ послышался категоричный отказ. Но на этот раз я была неумолима. Мы были все в дорожной пыли, море манило небольшими волнами, тишина и отсутствие людей вокруг давали веские аргументы в пользу моей затеи. После долгих уговоров муж сдался. Наших спутницы купаться отказалась — у них не было с собой купальных принадлежностей. Но они пообещали быть нашими охранниками во время осуществления моего рискованного замысла.
Мы переоделись и тихо вошли в воду. Я ощущала себя партизанкой, бежавшей из плена и наслаждающейся сейчас возможностью восстановить силы. Невероятная радость охватила меня! Я плыла, переваливаясь через волны и с улыбкой подставляя лицо опускавшемуся к горизонту солнцу. Это был один из самых счастливых моментов моего пребывания в Абхазии, который надолго запечатлелся в моей памяти!
На берегу нас встретили восторженные взгляды наблюдавших за нами женщин. Перекусив и переодевшись, в наступающих уже сумерках мы направились в сторону КПП сквозь заросли кустов. Нас уже ждал молодой солдат.
Мужчины помогли нам преодолеть забор, и мы, утопая в зарослях, углубились на территорию части. Нас привели к заброшенному одноэтажному дому с беседкой, оплетённой виноградом. У входа в нее притулилась лавочка. Здесь нам нужно было провести ночь. Заглянув внутрь дома, мы очень пожалели, что не переночевали в доме мужа. Но обратного пути не было. Перед нами открылась очень грязная маленькая комната с ободранными стенами и прямоугольной дыркой окна. Не было ни рам, ни стёкол. Из окна были видны такие же заросли, как те, по которым мы пришли сюда. На деревянном полу валялось два поеденных мышами грязных матраса. Это была вся обстановка. Света и воды в доме не было. Наш проводник удалился, обещая вернуться за нами рано утром.
Муж присел на подоконник и закурил. Ночь обещала быть трудной. Я отказалась садиться на матрас, твёрдо заверив окружающих, что простою до утра. Сумерки окутывали комнату, становилось темно. Нам нужно было чем-то заняться, муж пытался нас веселить, но было не до веселья. Комары, беспрепятственно проникавшие в комнату через дырку окна, начинали своё прожорливое дело. Пришлось надеть кофту и постоянно отмахиваться от комаров. Поначалу моя "стойкость" вызывала у всех улыбку, они-то сидели на матрасах и, рассказывая истории, смотрели на меня снизу вверх. По очереди спорили между собой, насколько ещё меня хватит. Меня стало потихоньку клонить в сон, болела спина и ноги. Я, наконец, сдалась, примостилась на уголок матраса, муж прилёг, положив голову мне на колени. Разговоры затихли. Все вокруг уснули...
Ни о каком сне я даже не помышляла. Соорудив себе опахало, я упорно отбивалась от назойливых кровопийц, а они, казалось, проверяли меня на прочность. Они жужжали, прокусывали мою кожу сквозь ткань, я вся чесалась, это ужасно действовало на нервы. Я завидовала безмятежному сну моих спутников. Мои руки и лицо распухли, тело ужасно зудело. Моему терпению и силам приходил конец. В надежде на временное спасение, я тихо вышла из комнаты во двор, присела на лавочку и вдруг... разразились громкими рыданьями. Я казалась себе самым несчастным человеком на свете, мои испытания никак не заканчивались. Проклятые насекомые съели вместе со мной мою стойкость перед трудностями, а бессонная ночь — последние силы. Я почувствовала руку на своём плече и подняла глаза. Муж стоял рядом с большой гроздью винограда в руке. Он не понимал, что происходит. Он присел рядом, обнял меня и положил виноград мне на колени. Я уткнулась в его плечо и тихо плакала, вздрагивая и жалуясь на судьбу. Так мы просидели довольно долго. Мои ночные мучители потихоньку отстали и куда-то подевались, уступая место рассвету. Мы вернулись в комнату, умылись остатками воды из бутылки и стали ждать. До нашего спасения оставались считанные часы...
Дверь открылась, и перед нами на пороге показался наш вчерашний проводник. Все уже его ждали и, быстро поднявшись, отправились за ним по тропинке, плавно переходящей в асфальтированную дорожку. Мы вышли к казармам, потом прошли по сосновой аллее мимо аккуратно побеленных домиков. В части начиналось движение. Сопровождавший нас солдат велел нам ждать в коридоре одного из строений, а сам зашёл в кабинет. Через пару минут он вышел, кивнул в нашу сторону, и муж с паспортами скрылся вместе с ним за дверью кабинета. Вышли все очень скоро. Знакомый мужа поздоровался с нами и похлопал мужа по плечу. "Всё будет нормально", — сказал он нам. "Только в медпункте возьми таблетки от укачивания, на море шторм", — повернувшись к мужу, закончил он. Солдат протянул ему пропуска, и мы, поблагодарив и попрощавшись, направились к причалу.
На причале стоял огромный серый военный корабль. Такие корабли я, спустя годы, видела в Новороссийске, гуляя по набережной во время командировок. Это была махина, удивительным образом удерживающая на воде тонны железа, какие-то орудия, локаторы, люки. На узкой палубе одиноко стояли два матроса и курили, рассматривая нас. На причале стали появляться люди. Здесь были и гражданские, и военные. Гражданские стояли и сидели поодаль, а военные раздавали команды, поднимались на борт, спускались, чётко выполняя необходимые приготовления.
Погода испортилась. На море начинался шторм. Море было того же серого цвета, что и небо, и корабль, на борт которого нам предстояло подняться. Усиливался ветер, погода не сулила ничего приятного. Раздалась команда на посадку, и мы поднялись по трапу на палубу, предъявив паспорта и пропуска стоявшему на контроле моряку. Команда делала последние приготовления к отплытию, корабль немного покачивало, на погоду никто не обращал внимание. Мы наблюдали с палубы за поднимавшимися на борт людьми. Среди них были в основном женщины и дети, но были и мужчины разных возрастов с сумками и чемоданами, пакетами и коробками.
И вот прозвучала последняя команда. Вдруг наше внимание привлёк бежавший по причалу мужчина средних лет кавказской национальности. В руке у него был пластмассовый "дипломат". Он очень спешил, кричал в сторону корабля и махал свободной рукой, пытаясь обратить на себя внимание и остановить отправление. Подбежав к трапу, он стал прыгать на одной ноге, пытаясь на ходу заправить развязавшийся шнурок на туфлях. Ещё момент, и его "дипломат" раскрылся, и оттуда на причал вывалились пачки российских денег и долларов. Все ахнули! Вот это пассажир! Предприимчивый молодой человек, ни грамма не смутившись, остановился, вернулся немного назад, быстро собрал разлетевшиеся бумаги, запихал их назад в "дипломат" и, обняв обеими руками свою драгоценную ношу, ступил на трап. Ошарашенный происходящим проверяющий взял протянутый ему пропуск, а молодой человек с "дипломатом" уже взбежал по трапу, протиснулся мимо раскрывших рты пассажиров и скрылся в каюте.
Корабль отчалил, оставляя нам на обозрение берег Очамчиры. Люди рассредоточились по палубе и смотрели на побережье удаляющейся Абхазии, прощаясь с отдыхом, родными местами, надеясь на скорое возвращение... Мы покидали войну...
Шторм усиливался, началась качка. Огромный корабль двигался далеко от берега, скрывающегося всё больше за дымкой тумана. Он разрубал остриём носа наваливающиеся серые пенные волны, окатывая палубу миллиардами брызг и справляясь с качкой, выравнивался, чтобы отразить новый удар разыгравшейся стихии. Нам было приказано спуститься вниз. Там в помещении, похожем на пустынный зал, уже сидели, лежали, кушали и пили остальные пассажиры. Пить в такую качку было неблагодарным занятием. Празднующим отплытие из Абхазии становилось плохо.... Морская болезнь одолела почти всех. Качка не прекращалась... Измождённые люди валялись прямо на полу, не обращая внимания на происходящее вокруг. Мы вспоминали добрым словом нашего спасителя: таблетки от качки давали возможность переносить путешествие без мучений.
Приближался вечер, шторм немного затих. Кто-то, вернувшись с палубы, крикнул, что мы движемся к берегу. Люди засуетились.
Впереди были огни вечернего Сочи. Корабль благополучно причалил. Мы вышли на берег, покачиваясь из стороны в сторону и улыбаясь. Война была позади. Наши приключения завершались.
Мы взяли такси и отправились на железнодорожный вокзал. В глаза бросился живой город с миллионами огней, гуляющими людьми, отдыхающими у моря в разгар бархатного сезона. Здесь кипела жизнь, не было озабоченности и тревоги на лицах прохожих. Казалось, мы вернулись в цивилизацию из глуши. На вокзале мы попрощались с нашими спутницами, обменялись телефонами, пожелали друг другу удачи и расстались. Мы успевали на ночной поезд до Краснодара и решили не звонить домой, чтобы сделать всем сюрприз.
В поезде на верхней полке я просто отключилась. Прошлая бессонная ночь и волнения свалили меня наповал. Мне показалось, что мы ехали не несколько часов, а пять минут. Проводник разбудил нас почти у вокзала. Я не верила своим глазам: ещё час, и мы будем дома. Такси мчалось по утреннему ещё тёмному городу. Муж болтал с водителем, коротко рассказывая ему о нашей поездке.
У двери квартиры мы замерли. Звонок. Шаги. Из-за двери радостные возгласы мамы. Объятья, причитания и слёзы. Бегущие навстречу отец, брат и бабушка. Мы обнимались и плакали. Мы были дома. Дома!! Свадебное путешествие на войну оставило след в душе и воспоминания на всю жизнь...
