— Элементы высокой кухни, — говорил переводчик, — могут и должны присутствовать на кухне каждой хозяйки. Русские женщины прекрасно готовят, однако, как человек, побывавший во многих русских семьях, хочу отметить, что традиционность нередко превышает изобретательность, а умение накормить сытно превалирует над способностью проявить на кухне творчество и изящество. Также я отметил бы чрезмерное уважение к соусу майонез, который...
Аля понимала французского кулинара и без переводчика. Английский и французский на разговорном уровне она знала давно, еще со спецшколы. Только отдельные термины ускользали, и в них приходилось вслушиваться. Но ради этого она и пришла. Ради терминов и флера Франции, изысканности и новых вкусовых сочетаний, способных поразить воображение и порадовать.
Аля привыкла жить ярко и красиво — а еще модно. Ведь если не искать чего-то лучшего, нового, не создавать в повседневности свежих и позитивных впечатлений — станет слишком скучно. Пресно.
Аля всегда хорошо готовила, но к нынешнему Новому году ей хотелось показаться своим выросшим детям с новой стороны — не просто заботливой мамой, режущей салаты, а женщиной талантливой и интересной. И тут она наткнулась на рождественские курсы великолепного французского шеф-повара.
Говорил он толково, поясняя тайны отделения желтков от белков, правильного взбивания правильно охлажденных сливок и растапливания различных сортов шоколада. И про русских женщин он все верно подмечал, и про излишнюю традиционность тоже. Именно поэтому Аля и пришла на эти, прямо скажем, недешевые курсы «Изящное Рождество». Луи Лаваль регулярно прилетал в Москву и учил «прекрасных русских женщин» готовить — за вполне европейские деньги.
Аля уже третий Новый год и Рождество готовилась встречать одна. Сын женился и на праздники летал в Европу. Дочь с подругами планировала грандиозные мероприятия в клубах. Дети, бесспорно, придут, скорее всего, тридцать первого, но ненадолго.
Аля наслаждалась периодом покоя, когда за детей можно было уже не беспокоиться. Каждый свой день она наполняла счастьем, посвящая время себе, преображала квартиру, на крыльях летела на любимую работу.
И в Новый год Аля собиралась приготовить нечто такое, чтобы удивить и обрадовать сына и дочь и затем отправиться праздновать к друзьям.
Но сейчас она рассматривала мсье Лаваля. И почему-то гораздо больше тайн французской стручковой ванили ее заинтересовал сам Луи.
Три раза в год — это только в Москве. Масса показов и презентаций в Париже, Милане, Барселоне и других культурных центрах Европы. Везде полные аудитории интересных женщин разного возраста. Если он и не женат, то наверняка имеет по даме сердца в каждом городе. Лаваль был улыбчивым. Его руки без колец порхали над столом, показывая способы нарезки и сервировки. Очень ухоженные руки.
— В этот салат дольки апельсина непременно надо очистить от пленок, которые горчат и лишают закуску легкости. Это не так трудно и долго, как принято думать, кроме того, на четыре порции салата нам потребуется всего четыре дольки...
— А когда заправлять майонезом? — поинтересовалась одна из дам. — Муж не поймет...
— Увы, рецепт данного салата не подразумевает майонеза, — Луи Лаваль широко развел руками и задорно улыбнулся. Какой обаятельный и жизнерадостный, невольно подумала Аля, хотя и не мальчишка. Аля никак не могла справиться со злополучной апельсиновой долькой.
Лаваль посмотрел, казалось, прямо на ее тонкие пальцы и продолжил:
— Для соуса мы растолчем половинку дольки чеснока, возьмем сливки, белое вино, немного бальзамического уксуса и, конечно, немного натуральной ванили. Стручок надо разрезать вдоль, и затем...
Аля с трудом сосредотачивалась. То мысленно начинала декорировать дом, то возвращалась к рабочим проблемам, то снова разглядывала приятного француза. Наконец, когда он сказал традиционную фразу «Милые дамы, ваши вопросы», она подняла руку.
— Мсье Лаваль, что заставляет вас приезжать сюда и тратить время на курсы для россиянок?
— О, — произнес шеф-повар лихо, словно какой-нибудь гасконец из романа Дюма, — я без ума от зимы и снега. А так как я пока холост, я позволяю себе проводить декабрь в обществе изысканных русских мадам. На католическое Рождество я, разумеется, закончу свои курсы и полечу к родителям в Аркашон.
Переводчик торопливо переводил — Аля заговорила по-французски.
— А вы не пытались учить русский язык?
— Здравствуйте, до свидания, гречка, бор-р-щ-щ-щ, — старательно выговорил Луи с традиционным акцентом и снова перешел на родную речь: — Увы, я неспособен к языкам и знаю лишь два — французский и универсальный, понятный в любой стране язык вкусной и красивой еды, которая, как правило, является еще и полезной.
Аля сама не понимала, отчего она заговорила дальше.
— Французский язык — язык хорошей кухни, — выговорила она.
Аля брела домой по заснеженному городу. До Нового года оставалось еще две недели. До Нового года оставались еще четыре занятия с Луи Лавалем.
Витрины сияли, всюду стояли наряженные елки... Праздник был повсюду, а душа Али пела и искрилась, как будто ей было шестнадцать.
Лллаваллль... Имя перекатывалось леденцом и пахло французской ванилью. Никаких иллюзий: Аля радовалась влюбленности как таковой. Как чувству, которое за множеством дел не посещало ее много лет. Как своей юности, с одной стороны, ушедшей безвозвратно... а с другой — оставшейся в ней навсегда.
Аля рассмеялась неизвестно чему. Как же все-таки здорово — зима, снег, огни, салаты без майонеза, жизнь. Стручок ванили! Один сантиметр свежего стручка можно положить в огромный пакет сахара, и весь сахар начнет благоухать, как французская кондитерская. Добавьте одно светлое впечатление — и вся жизнь станет ярче и счастливее. Как же хорошо!
На следующей лекции Аля чувствовала себя спокойнее и собраннее. Она послушно резала, натирала, смешивала, попутно искоса поглядывая в распечатки на русском: «Двенадцать вариантов европейского стола для вас» — двенадцать вариантов меню от Лаваля. Закуски возьму отсюда, горячее — отсюда... а выпечку... а вот выпечку сделаю сама. Клафути — это здорово, только дочка с детства терпеть не может запеканки, как их ни назови.
И поэтому Аля сильно удивилась, когда в конце занятия Лаваль окликнул ее:
— Мадам, вы делали пометки. Составили свой стол?
— Составила, — ответила Аля, сразу переходя на французский. — Мне нужно чудо, мсье Лаваль. Это большое событие для всей семьи, хоть дети уже и живут отдельно!
— Желаете обсудить меню? Гармонию, сочетание блюд, ароматы? Подобрать напитки? Я чрезвычайно ценю Рождество... и семейные традиции. Это крайне важно для меня. Я хотел бы, чтобы у вас все получилось, мадам Ал-левтинэ. Вам не поддается апельсин... я научу вас, как убрать горечь пленочек и оставить только вкусные дольки. Вы обязательно должны уметь это делать, чтобы чудо вышло безупречным.
— Убирать горечь... отличный навык. Настоящая магия! И в кулинарии, и в жизни, — отозвалась Аля. — Я с удовольствием задержусь.
— О. Будем колдовать! Мадам замужем?..
Слово за слово. Долька за долькой.
В четыре руки, беседуя по-французски, они почистили великое множество апельсинов. Затем Луи Лаваль сказал, что позвал бы прекрасную девушку куда-нибудь поужинать, но нигде, кроме как в его кулинарной студии, ее не накормят достаточно вкусно.
И Аля следила, как руки Луи рвут листья салата, укладывают на них всего одну почищенную дольку апельсина, другие ингредиенты, заливают приготовленным еще на занятии соусом, ставят перед ней бокал с вином на длинной тонкой ножке.
И говорила о работе и о мечтах, о том, что много лет не была во Франции, хотя свободно говорит по-французски, о том, как планирует удивить детей новыми кулинарными шедеврами вместо оливье, холодца и жареной свинины. И что пироги она, извини, Луи, приготовит по семейному рецепту. По рецепту бабушки.
Мсье Луи горячо соглашался.
Целое блюдо начищенного апельсина сочилось и благоухало; чеснок в соусе совершенно не мешал целоваться, а французская ваниль только добавляла изысканности.
После окончания курсов, на католическое Рождество, Лаваль свозил Алю в Париж и в Аркашон к своим родным, а к Новому году они вернулись в Россию.
— Ты пеки свои пи-ро-ги, — отбивался Луи. — А я приготовлю остальной стол. У меня не было другой такой невнимательной ученицы, как ты. Тебя извиняют только твоя удивительная красота и жизнелюбие!
— Ты мне грубишь, — звонко смеялась Аля, по локти в муке, — я всегда хорошо готовила!
— Ты приучишь меня к хо-лод-су, к бор-р-щ-щ-щу, — выговаривал Лаваль. — Я так стану настоящим русским мужчиной!
— Нет уж, оставайся французским!
Конечно, Аля волновалась. Но стол удался на славу. А как иначе, раз его готовил влюбленный Луи Лаваль?
Дети ели, Аля чуть-чуть суетилась, Луи просил переводить застольные разговоры, а вечер тридцать первого декабря шел к завершению.
Наконец, гости собрались уходить. Француз изысканно простился и деликатно скрылся на кухне, убирать посуду и готовить вторую перемену блюд — для романтичного и самого удивительного в его жизни Нового года.
А Аля вышла в прихожую с детьми.
— Вам понравилось? — взволнованно спросила она. — Наверное, я не должна была...
— Все было идеально, — серьезно сказал сын, переглянувшись с женой. — Луи — замечательный дядька... правда.
— Мы очень рады! — и Катя бросилась на шею маме. — Ты достойна счастья, мам. Оно пришло к тебе, как и положено, под Новый год. Теперь и мы будем счастливыми на полную катушку. Теперь все в порядке.
Аля почувствовала, что сейчас расплачется.
