Самарканд
Бывает, что лежащее по соседству оказывается недоступнее, чем удаленное. Так было и со Средней Азией. Сколько лет жил рядом — и планировал, и собирался, и все руки не доходили. Наконец — дошли! Вот он, старый Оренбургский аэродром, пыльный и грязный. Конец сентября. Еще тепло. Даже жарко. На безоблачном небе — яркое солнце. Сегодня предстоит знакомство со страной, о которой столько читано, но ничего толком неизвестно. Одно ясно — хотя и рядом, а расстояния здесь не европейские.
<...>
Бесполезно искать с воздуха линию, ограничивающую "Среднюю Азию", она неуловима, как меридиан. Просто — все меньше обработанного, совсем исчезает зелень, все больше доля пустынного, все отчетливее красные глины сменяются желтыми песками.
Потом надвигается Аральская сказка. С ярко синим небом сливается такая же синяя морская вода. Выступает золотое обрамление прибрежных песков. На причудливо изогнутую береговую линию белым шнурком набегают волны. Сверху поверхность моря кажется покрытой мелкой рябью. Нет ни животных, ни облачности, ни следов обитания. Приаралье кажется сверху первобытной пустыней — песок и солнце.
За Аральским морем самолет долго идет над долиной Сырдарьи. На пологих и голых берегах реки отдельными оазисами лежат, с великим трудом отвоеванные, участки ирригационного земледелия. Потом Сырдарья уходит в сторону, и появляется зелень Ташкентского оазиса.
Аэропорт Ташкента велик, современен, интернационален. Кроме солнца и температуры ничего не говорит об Азии. Аэропорты однотипны и безлики.
Расстояние от Ташкента до Самарканда невелико. Летим на небольшой высоте. Слева и впереди горизонт занят сплошным массивом высоких гор. Это уже Памирская система — еще очень далекая и силуэтная. Переваливаем через другую горную цепь — много меньшую по высоте. Горы эти безжизненны, стары и голы. За этим хребтом — Самарканд! Самолет снижается на бетонное поле аэродрома.
Еще на приставной лестнице охватывает сухой и знойный воздух. Самарканд в отличие от Ташкента и Бухары лежит в предгорьях. Рельеф самого города неровен: низины чередуются с возвышенностями. На горизонте — голубоватые силуэты двух расходящихся горных систем. Город чист, зелен, ухожен, улицы асфальтированы, много современных зданий. Старого азиатского города с глухими путаными тоннельными улицами, ограниченными пахсовыми стенами, не видно — его надо искать.
Архитектурные памятники Самарканда — такие же: ухоженные, чистые, реставрированные или законсервированные. Они готовы к осмотру. Здесь и самим памятникам, и организации туризма уделяют внимание. Расположены они довольно кучно — лучше всего двигаться пешком. Но есть и туристские автобусы. Везде можно примкнуть к организованным группам туристов, движущихся под руководством разноязычных гидов.
Наиболее интересные памятники архитектуры Самарканда относятся к времени Тимура, то есть к
Самарканд тех времен был городом заурядным — одним из многих. Тимур решил сделать его первым — превратить в столицу мира. Снести дома. Через весь город проложить торговую улицу с лавками по обеим сторонам, водоемами, скамейками в тени вязов. Сверху покрыть улицу сводом с окошками для освещения. Застроить город величественным комплексом: ханак, караван-сараев, мечетей, дворцов и мавзолеев. Окрестности превратить в цветущий сад с тихо шепчущими арыками. Пусть это была мечта — и мечтой осталась, но и сделано было много.
Обычно осмотр начинается с развалин мечети Биби-Ханым. Это удобно. Мечеть расположена недалеко от центра города, рядом со старинным, но действующим базаром. Сооружение относится к концу деятельности Тимура, когда в Самарканде были сосредоточены колоссальные трофейные средства, армия пленных рабов и выдающиеся мастера-строители, свезенные сюда из многих захваченных стран. Мечеть Биби-Ханым — единственный памятник Самарканда, от которого осталось так мало фактического и так много легендарного. Но легенда и история здесь в непрерывной вражде. Легенда утверждает: Биби-Ханым — любимая жена Тимура! История говорит — нет и не было такой жены! Инициатива постройки мечети, согласно легенде, принадлежит Биби-Ханым. Историки протестуют: строил сам Тимур. Предание приплетает сюда романтику. Историки отказываются это подтвердить.
Сказкой выглядит воображаемый облик мечети: "величайшая, роскошнейшая, божественная и неповторимая". Историки холоднее: да, есть руины, довольно величавые, но настолько фрагментарные и неопределенные, что ни представить целого, ни реставрировать нет никакой возможности. И от вмешательства археологов легче не становится. Они вскрыли мавзолей Биби-Ханым. В каменном саркофаге обнаружили скелет. Герасимов по черепу восстановил облик... Оказалось — действительно, женщина; симпатичная, умерла по-видимому рано, но — и только. Туман легенды и после этого не стал прозрачнее.
Документы так описывают начало строительства.
"Когда Луна в созвездии Льва отвратилась от шестиугольника Солнца и соединилась с шестиугольником Венеры — девяносто пять слонов возили материал..."
В одном нельзя отказать этому архитектурному памятнику — он символичен! Он как бы заключает в себе всю суть эпохи Тимура. Как и империя Тимура, он создан насилием. В нем, как и в призрачном государстве Тимура, попраны законы. В одном случае — законы человечности, в другом — законы сопротивления материалов. Поэтому и государство, и мечеть были недолговечны и стали разваливаться еще при жизни автора.
Второй величественный памятник Тимура — мавзолей. Он сохранился частично. Уцелевшая часть реставрирована. Она удивительна по своей архитектуре, по силуэту, по необыкновенному искусству и тщательности отделки. Голубой ребристый купол кажется ажурным и тающим в небе.
Тимур, этот хромой, сухорукий, неграмотный гений, всю жизнь провел в седле, гоняясь за химерой мирового господства. Он воевал в Индии и Египте, в Иране и на Кавказе... Вероятно, проще перечислить, где он не воевал. Самарканд для него — редкий отдых между походами. Украшая город, он не любил его и никогда в нем не жил. Со своим многочисленным "двором" и семьей он кочевал по окрестностям, где были приготовлены великолепные дворцы и сады, от которых не осталось ни следов, ни воспоминаний.
Великим часто не везет с наследниками, недаром в Азии существует присловье: "Если у благородного рождается благородный — дивитесь необычайному!"
Один его сын был безумен. Второго он не жаловал — Шахрух был подобен царевичу Алексею при Петре Великом. Двух старших съела война. Вся надежда сосредоточилась на внуке, потомке старшего сына. Мухамед Султан был талантлив, имел "железную руку", ему сопутствовала удача, и он был близок к замыслам деда. Но... из очередного похода на Иран привезли его останки. В память убитого Мухамед Султана и построен этот мавзолей.
Через два года, в 1405 году, умер и сам Тимур. Умер на пути к захвату совершенно ненужного ему Китая. Смерть Тимура развязала центробежные силы. Начались смуты. Было не до почтительных торжеств и великих похоронных сооружений. Тимура наскоро запрятали в усыпальницу внука. С этого времени мавзолей Мухамед Султана стал Гур-Эмиром, то есть могилой эмира.
Сама усыпальница под куполом, она расположена в двух уровнях. На верхнем — памятники. Центральное место, наиболее почетное, занимает надгробие Берке, духовного наставника Тимура. Так завещал Тимур. У ног Берке — красиво обработанная глыба зеленоватого нефрита — это памятник Тимуру. Услужливые руки украсили его надгробие арабским текстом, в котором повествуется, что Тимур — в девятом поколении потомок Чингизхана. Видимо, этого показалось мало, и во второй части надписи его происхождение довели до божества и чуда "непорочного зачатия". Скептики считают достоверность обеих частей примерно одинаковой. По узкой лестнице можно спуститься в подземелье — это склеп. Там, в местах точно под надгробиями верхнего этажа, могилы Тимуридов: Тимур, два сына и два внука.
Комиссией археологов в 1941 году эти захоронения были вскрыты. У Тимура — простой деревянный гроб из арчи. В акте отмечено, что при вскрытии все помещение заполнилось сложным ароматом камфары, ладана и каких-то неизвестных благовоний. Смолистый запах был такой силы, что работы были приостановлены на несколько дней. Это тем более удивительно, если учесть, что с момента захоронения прошло пятьсот тридцать шесть лет. Вскрытие захоронения Улугбека, внука Тимура, подтвердило его печальную судьбу. Отрубленная голова лежала рядом. Остатки одежды свидетельствовали о бедности наряда — это остатки костюма, в котором его настигла насильственная смерть.
По сохранившимся черепам Герасимовым были восстановлены портретные бюсты: Тимура, его сыновей Шахруха и Мираншаха, и внуков — Мухамед Султана и Улугбека.
Это архитектурные памятники, тоже связанные с эпохой Тимура.
Официальная история Самарканда насчитывает более двух с половиной тысяч лет. Древний город был расположен рядом с новым, на соседнем холме Афросиаб. Уже во времена Тимура старое городище было заброшенным и пустынным. Часть его была превращена в кладбище Тимуридов. В центре его — узкий главный проход, вымощенный плитами, ведет к святыне, памятнику одиннадцатого века. По преданию этот мавзолей сооружен на месте могилы двоюродного брата пророка — Кусам-ибн-Аббаса. Это было почитаемое место. Многочисленные паломники стремились сюда. Считалось, что посещение могилы Кусам-ибн-Аббаса заменяет путешествие в Мекку. По обе стороны прохода вплотную стоят мавзолеи. Некоторые из них красивы и величественны. Принадлежат членам семьи Тимура или его высокопоставленным сподвижникам. Мавзолеи отличаются архитектурным своеобразием и тонкостью художественной отделки.
Остальная часть холма Афросиаб — царство археологов. В течение многих лет там ведутся раскопки. Там же расположен местный археологический музей.
В Самарканде есть и памятники, связанные с эпохой Улугбека.
После смерти Тимура династические смуты закончились к 1409 году, когда остатки "Великой Империи" были разделены между сыном Тимура — Шахрухом, засевшим в Герате, и внуком "железного хромца" Улугбеком, оставшимся в Самарканде.
И сам Улугбек, и его сорокалетнее правление — для Средней Азии явление необычное. Наследник неграмотного оказался ученым. И великим ученым! Внук разрушителя — создавал. Война и насилие, бывшие богом для деда, ничего не значили в глазах внука. Более того, он оказался неспособным отстоять даже свою собственную власть, когда его сын, представлявший собой полное ничтожество, заключил союз с реакцией и религиозным фанатизмом.
Улугбеком была создана уникальная обсерватория. Ее остатки, раскопанные археологами в начале века, находятся за современным городом, на холме Кухак. Выдающийся математик и астроном, Улугбек не только построил и оборудовал обсерваторию, но и посвятил всю свою жизнь астрономическим наблюдениям. Оставшиеся после него "Новые Гурганийские Таблицы" по своему объему, тщательности и точности поражали потомков через сотни лет. Лаплас аттестует его как "...величайшего в истории астрономии наблюдателя".
Улугбек со своим точным и ясным умом и весьма приблизительным магометанством был далек от фанатичного религиозного ханжества, да нередко и от предписаний шариата. Это стоило ему жизни. Улугбек был свергнут своим сыном, отпущен в Мекку, а по дороге тайно посланными убийцами обезглавлен на одном из постоялых дворов. Нужно ли добавлять, что и обсерватория, и приборы, и инструменты, и многие материалы наблюдений были немедленно уничтожены толпою фанатиков. Сама обсерватория была разрушена так основательно, что археологи долго ее искали и с трудом обнаружили.
С именем Улугбека связан уцелевший памятник, расположенный на центральной площади города — Регистане. Это медресе Улугбека.
Во времена Тимура здесь был базар. В наше время Регистан — парадная площадь в центре города, залитая цветами, полная света и воздуха. Три стороны ее прямоугольника заняты архитектурными памятниками, удивительными по своей красоте и оригинальности. Памятников три: все это медресе разного времени постройки.
Старшее — медресе Улугбека, одно из многих построенных этим необычным для Средней Азии правителем. Медресе построено в 1417 году. Это своеобразный прообраз и архитектурный эталон, по которому строились здания медресе Средней Азии и соседних стран.
Против медресе Улугбека стоит здание медресе Шир-Дор. Оно выстроено через двести лет, на месте разрушенной ханаки — гостиницы Улугбека. Это, в сущности, копия медресе Улугбека, но большая по размерам и меньшая по достоинствам.
Третья сторона площади занята постройкой 1646 года. Здесь когда-то был караван-сарай Улугбека. Построено медресе Тилля-Кари. Тип постройки общий с оригиналом — медресе Улугбека. Здание и выше, и больше, и роскошнее. Тилля-Кари в переводе — "отделанная золотом". Но... при всех достоинствах постройки посетителя не оставляет мысль, что это — только копия...
Продолжение следует...
