Роман о гомеопатии. Часть 1

История возникновения гомеопатии, ее становление и перспективы

Гомеопатия — одно из самых загадочных направлений в медицине. Почти 150 лет оно делило весь медицинский мир на два непримиримых лагеря: его сторонников и противников. В истории медицины нет другого подобного примера возникновения целого направления, которое не только отлично от всего того, что было раньше, но и прямо противоположно во многих своих компонентах тому, чему медицинский мир поклонялся всю свою предшествующую историю.

Почти 2,5 тысячи лет человечество лечилось по принципу "противоположного". Определение этого принципа можно встретить во многих медицинских трудах со времен древнегреческого врача, реформатора античной медицины Гиппократа (IV-V вв. до н. э.). Вот что говорит сам Гиппократ в своем сочинении "О древней медицине": "...И следует тому, кто захочет правильно лечить, помогать теплом через холодное, холодному посредством теплого, сухому посредством влажного и влажному через сухое... В самом деле, если вредит одно из них, то подобает облегчить противоположным..."

Совсем иначе обстояло дело с другим медицинским принципом — принципом лечения "подобным", его пытался сформулировать лишь один из авторов знаменитого "Гиппократова сборника", куда входило около 60 сочинений древнегреческих врачей. Сочинение это называется "О местах в человеке". Коротко упомянув принцип "противоположного", безымянный автор пишет: "...Иной случай: болезнь произведена сходным, и сходным же, которое заставили принять, больной от болезни переходит к здоровью..."

Но никто не понял, не подхватил эту идею, и на многие века она осталась никем не замеченной. Человечеству понадобилось еще полторы тысячи лет, чтобы осознать принцип "подобного". И связано это с именами двух удивительных немецких врачей — Парацельса и Ганемана. Ибо, если Гиппократ стал "отцом медицины", то первыми революционерами в медицине стали Парацельс и Ганеман.

Парацельс — предтеча гомеопатии

Парацельс — знаменитый врач средних веков прожил всего 48 лет, не оставив после себя ни наследника, ни достойного последователя, но успев, однако, основательно поколебать традиции, существовавшие неизменными почти пятнадцать веков.

<…> Парацельс подверг критике не только многие утверждения самого Галена, древнеримского врача (II в. н. э.), авторитет которого в XVI веке затмил даже Гиппократа, но и принцип "подобия", безраздельно господствовавший в то время в медицине. "...Ни одна горячая болезнь не излечивается холодным, ни холодная — теплом. Но часто бывает, что подобное своему излечивает свое...", — заявил Парацельс.

Правда, он редко употребляет слово "подобное", гораздо чаще пользуется такими словами, как "соответствие" и "симпатия". Одна из его рекомендаций, например, применять грецкий орех для питания и даже для лечения головного мозга, потому что ядро грецкого ореха напоминает головной мозг. Или: желтым соком чистотела лечить желчную болезнь.

В то время как вся терапия XVI века продолжала основываться на учении двухтысячелетней давности о четырех соках в организме человека (крови, слизи, желтой и черной желчи), Парацельс неожиданно увязывает воедино по принципу "симпатии" и "соответствия", казалось бы, несовместимое: металлы, растения и отдельные органы человеческого тела. Солнце, как главное небесное светило, поддерживающее жизнь на земле, считает он, находится в симпатической связи с человеческим сердцем, как главным двигателем человека, Луна — с мозгом, Венера — с почками, а Марс — с желчным пузырем. А поскольку, по древней традиции, Солнце есть золото, Луна — серебро, Венера — медь, Марс — железо, то золото и растения, находящиеся в симпатии с Солнцем (шалфей, розмарин, лаванда), должны излечивать сердечные заболевания; серебро и растения, "симпатические" Луне (черная чемерица, рута пахучая), — душевные заболевания; медь и растения, "симпатические" Венере (коровяк, сельдерей), — болезни почек и мочевого пузыря.

Сейчас все это кажется наивным. Но во времена Парацельса это было откровением. А так как его никто не понимал, то и все его исцеления казались не то чудом, не то шарлатанством. На самом же деле то были первые шаги к новой медицинской эпохе, у истоков которой он стоял. Парацельс первым в мировой практике отделяет химию от алхимии и предлагает в качестве химического сырья для лекарств — металлы. И самое удивительное, что преследуемый всю жизнь завистниками и врагами, чему в немалой степени способствовал и его собственный неуемный характер, он совершал чудеса в излечениях самых разнообразных человеческих недугов. И хотя Парацельс так и не успел ни объяснить, ни сформулировать принцип "подобного" в медицине, он, в отличие от безымянного автора сочинения "О местах в человеке", уже не просто чувствовал этот новый принцип, но и, видимо, применял его на практике. Однако до той гомеопатии, которую мы знаем, было еще долгих 2,5 века.

В конце концов, за бескомпромисность, доходившую порой до грубости, Парацельса начинают преследовать даже бывшие его покровители, и он вскоре вынужден бежать из Базеля. И всю оставшуюся жизнь кочует, сопровождаемый толпой тех, кого лечил, восхищенных поклонников и учеников.

Умер Парацельс в 1543 году, проболев всего 3-4 дня. И, видимо, в какой-то степени, неожиданно даже для самого себя. Людская молва приписала быструю смерть его врагам, которые якобы подослали к нему убийц или отравили.

Ганеман и возникновение гомеопатии

Датой рождения гомеопатии считается год 1776-й. И связано это с именем другого немецкого врача — Ганемана. Судьба его на удивление во многом прямо противоположна судьбе Парацельса. <…>

В 33 года он уже 10 лет практикует, женат, счастлив и имеет пятерых детей (а всего их будет 11). К его энциклопедическим знаниям прибавляется знание аптекарского дела и фармацевтики. И, наконец: прекрасное знание химии, где он — автор ряда работ и блестящий переводчик лучших химиков и врачей того времени. Причем переводы известных сочинений Ганеман снабжает примечаниями, исправляет неточности и заблуждения, обнаруживая во многих случаях более современный взгляд на вещи.

Однако основным для Ганемана оставалась все-таки медицинская практика. Но чем больше он практиковал, тем больше убеждался в ограниченности и откровенном убожестве современного ему врачевания. Несмотря на то, что вся фауна Европы была уже полностью обследована, а химия заявила о себе в полный голос, свойства лекарственных растений по-прежнему никто не изучал. Лекарства испытывали на животных, и, как они будут действовать на человека, не знали. Незнание свойств лекарств, как и прежде, старались компенсировать смешением большого числа составляющих в одном рецепте. Каждый "порядочный рецепт" должен был включать в себя средства: основное, вспомогательное, исправляющее, направляющее, формудающее и так далее и тому подобное. Так, знаменитая еще со средних веков пропись Териакум (Theriakum) состояла из 66 средств. А то, что среди них сплошь и рядом оказывались вещества с абсолютно разной направленностью, никого не удивляло. Важно, что врачи выписывали, аптекари делали, и, чем больше было составляющих, тем дороже стоило лекарство. При этом рецепты менялись при хронических болезнях каждые 2- 3 дня, а при острых — по несколько раз в день. Результаты же оставались плачевными. Чтобы найти выход из положения, пытались обращаться к заветам древних. С целью отвлечь дурные соки "и очистить организм от "болезненного вещества", наносили на кожу надрезы и, постоянно раздражая их, обращали эти надрезы в застарелые язвы (заволоки, фонтанели)". Предполагалось, что таким образом открывался выход через эти гниющие поверхности для "болезненного вещества". Основываясь на наблюдениях древних, что болезнь легче переносится, если сопровождается обильной рвотой, выделением пота, мочи и кровотечениями, старательно выискивали в больном организме всевозможные "сгущения", "завалы", "застои" и, действуя по принципу "противоположного", тут же уничтожали их, как если бы все это было не следствием болезни, а ее первопричиной. Торговля пиявками по всей Европе стала самым прибыльным делом. Прямое же кровопускание из вен начинало походить на откровенную резню.

И вот среди всей этой средневековой вакханалии раздался голос протеста Ганемана. Протестовали против неумеренного кровопускания и раньше. Возмущался даже Парацельс. Но так убедительно это прозвучало впервые.

В 1792 году неожиданно умер император Австрии Леопольд II. Правил он всего два года, но и за это короткое время "своим умом и миролюбием отвратил войны, казавшиеся неизбежными". Известие о его кончине поразило всех и дало повод самым невероятным слухам. Лечащие врачи во главе с известным тогда баварским лейб-медиком Лагузиусом опубликовали отчет о течении болезни и результатах вскрытия. Выяснилось, что исхудалому и ослабленному болезнью императору в течение только одних суток было сделано 4(!) обильнейших кровопускания. Познакомившись с отчетом, Ганеман тут же выступил с резкой публикацией, считая, что именно кровопускания погубили императора.

В конце концов, полностью разуверившись в возможностях медицины, Ганеман решает окончательно бросить практику, придя к выводу, что медицина не только беспомощна, но и "положительно вредна".

И вот 35-летний глава многочисленного и счастливого семейства, "в расцвете сил и умственного развития, приобретя себе известность как врач, ученый и литератор", только по одному побуждению совести "низвергает себя и все свое семейство до нищеты и лишений". Средств, чтобы продолжать жить в Лейпциге, не хватает. Переводы, которыми продолжал заниматься Ганеман, оплачивались значительно хуже, и семья была вынуждена переехать в окрестности города. "Ганеман одевается в самую простую одежду, носит простые башмаки, помогает жене по хозяйству и собственными руками месит хлеб".

И тут происходит событие, которое иначе, чем озарением, не назовешь, — почти через две тысячи лет после одинокой вспышки озарения безымянного автора сочинения "О местах в человеке".

Переводя в 1790 году на немецкий "Лекарствоведение" известнейшего на всю Европу английского врача Куллена, в главе о хинной коре Ганеман, как это часто бывало и раньше в его переводах, не согласился с мнением именитого автора о ее целебных действиях. Сам Ганеман как врач неоднократно использовал хинную кору, а однажды даже с ее помощью вылечил себя от малярии.

Решив еще раз проверить действие хинина на себе, на этот раз совершенно здоровом, он с изумлением обнаружил, что испытывает все те припадки "сильнейшего ожесточения", через которые прошел раньше, когда болел. Сравнивая уже хорошо известные всем врачам мира симптомы малярии с теми, которые он вызывал у себя искусственно, Ганеман был поражен этим сходством. Его потрясла мысль о том, что хинная кора излечивает больного от малярии именно потому, что вызывает приступ малярии у здорового. Получалось, что лечило не то лекарство, которое оказывало "противоположное" действие, а то, которое оказывало действие, "подобное" болезни.

Проанализировав все, что было сделано "старой медицинской школой" почти за 3500 (!) лет (знание языков это позволяло), Ганеман пришел к выводу, что за всю свою историю медицина применяла всего три главных способа исцеления недугов. Первый — самый простой заключался в устранении очевидной причины болезни. Например, извлекался проглоченный случайно предмет, устранялись ненормальные условия жизни или залечивалась рана.

Для обозначения второго способа лечения Ганеман впервые в истории медицины вводит собирательный термин — "аллопатия". Этим термином он обозначил все то бесчисленное множество методов лечения "старой медицинской школы", в основе которых лежал поиск примитивно понимаемых вещественных причин болезни, "поселившихся" каким-то образом в человеческом организме. Врач стремился либо удалить эти "причины" любыми способами (а мы уже познакомились с некоторыми из них), либо воздействовать на них лекарственными средствами, "противоположными" по своему действию, то есть иными, чем природа самой болезни. Отсюда и термин "аллопатия" (от греческого allos — иной, pathos — болезнь).

И, наконец, третий способ лечения — противоположный второму. Заключался он в использовании каждый раз такого лекарства, как писал Ганеман, "которое само способно вызвать страдание, подобное тому, которое должно быть излечено". Этот способ лечения Ганеман назвал гомеопатическим (от греческого homios — подобный, pathos — болезнь).

В "Органоне врачебного искусства" — главном труде своей жизни — в специальной главе, которую Ганеман назвал "Примеры бессознательных гомеопатических излечений", он приводит более 350 имен выдающихся врачей начиная с XV века, в трудах которых находит указания на удачное, но не объясненное ими использование лекарств, действовавших, по его мнению, по принципу "подобия". Мало того, Ганеман приводит ряд цитат и ссылок на позднейших врачей, которые хоть и "нерешительно", но "также чувствовали истинность гомеопатического метода лечения и писали об этом". Наконец, он приводит слова датского армейского врача Шталя, который еще в 1738 году "выразил свои убеждения по этому поводу особенно ясно: "Правила, обычно применяемые в медицине, лечить противоположно действующими средствами (contraria contrariis) совершенно ложны и противны тому, что должно быть. Я, напротив, убедился в том, — писал Шталь, — что болезни преодолеваются и излечиваются средствами, вызывающими подобное поражение (similia similibus): ожоги следует лечить у огня, отморожение конечностей — прикладыванием снега и ледяной водой, воспаления и ушибы — очищенным спиртом. Подобным образом я лечил повышенную кислотность желудочного сока очень малыми дозами серной кислоты с прекрасным результатом..." Приведя это высказывание, Ганеман заканчивает свой экскурс в историю медицины следующими словами: "Как близко подходили они к пониманию истины! Однако она ускользала вместе с преходящей мыслью..." Мы же добавим, что ускользала она потому, что, даже догадываясь о действенности принципа "подобного", никто так и не смог указать действенных путей его реализации, а именно: ясного и четкого способа получения гомеопатических лекарств.

Принцип "подобия" — первый принцип гомеопатии

Итак, 1776 год стал годом рождения гомеопатии. Именно тогда Ганеман опубликовал статью "Опыт нового принципа для нахождения целительных свойств лекарственных веществ", в которой впервые в истории человечества не только сформулировал принцип "подобного" в медицине, но и дал четкий и ясный ключ для овладения этим принципом — указал, как находить лекарственные средства по принципу "подобия".

Вот первый вывод Ганемана: "Каждое действительное лекарственное вещество возбуждает в человеческом теле известный род собственной болезни, которая тем своеобразнее, тем отличительнее и сильнее, чем действеннее это лекарство".

С другой стороны, бывает, что хроническая болезнь вдруг излечивается неожиданно навалившимся другим тяжелым заболеванием. Значит, делает вывод Ганеман, есть такие болезни, которые способны уничтожать одна другую, и надо только научиться распознавать, какая болезнь способна уничтожать другую и почему. Как только ключ к пониманию этого механизма станет известен, можно будет с помощью лекарств искусственно вызывать вторую нужную болезнь, и первая болезнь будет излечена.

И Ганеман, формулируя первый главный принцип гомеопатии — принцип "подобного", предлагает этот ключ. Исцеляющим всегда является такое лекарство, которое в здоровом организме (и это принципиально — именно в здоровом) способно вызвать подобную же болезнь. Лекарство для данного больного будет гомеопатическим (подобным), если оно способно (у него — здорового) вызвать состояние наиболее близкое (подобное) к его болезни.

Но почему так происходит? Почему искусственно вызванная лекарством подобная болезнь приводит к излечению организма? Ганеман напоминает, что большинство лекарств (особенно растительного происхождения) оказывает на человеческий организм более одного действия: одно прямое (первичное), которое постепенно переходит во второе (вторичное), или противодействие. "Последнее обыкновенно представляет собой состояние, прямо противоположное первому". В качестве простейшего примера можно привести действие на человеческий организм холодного и горячего. (По мнению Ганемана, температурные воздействия можно в определенном смысле считать лекарственными.) Если одну из озябших рук погрузить в умеренно горячую воду, руке сразу станет тепло. Это первая реакция (первичная). На этой стадии организм в течение какого-то времени "как бы поневоле" воспринимает и пассивно "выносит впечатления" от действия на него внешней силы. Но затем следует вторая реакция (вторичная), или противодействие. Она всегда направлена "против" первичного воздействия, как бы против вмешательства в организм со стороны. Это всегда бессознательная, защитная реакция. И, действительно, скоро вы заметите, что руке, погруженной в горячую воду, становится как бы холоднее, чем другой, непогруженной; и уже совсем холодно ей станет, когда вы вытащите руку из воды.

Если же, действуя по принципу "подобного", вы погрузите озябшую руку в ледяную воду, то организм будет реагировать совсем по-иному. В первый момент вы испытаете первую реакцию — небольшой шок, как бы "ожог" от холода. Но очень скоро рука, погруженная в ледяную воду, начнет словно наливаться теплотой — это будет защитная реакция противодействия. И, когда вы вытащите руку из воды, она будет уже теплой и розовой. Разумеется, этот способ не приемлем при наличии определенных патологических изменений в руке.

И другой пример Ганемана — с кофе и опием. Кофе (как и опий, и любой другой наркотик) придает силы, тонизирует только в своем первичном действии. Конечно, первичное действие кофе значительно дольше температурного (рука в воде). Но и его вторичное действие, которое вновь возвращает организм в его исходное состояние упадка сил, также значительно продолжительнее. Чем крепче искусственно подстегивающее средство, тем сильнее его вторичное действие — спад. Наркотики обладают особенно сильным вторичным действием, и потому тем отчетливее тяга к их повторному применению.

Приведенные примеры с температурным воздействием дают упрощенное, но достаточно наглядное представление о том, что лечение по принципу "подобного" мобилизует защитные силы организма (рука после холодной воды теплая), в то время как лечение по принципу "противоположного", скорее, наоборот, выключает их (руке после горячей воды холодно).

Но именно мобилизующий эффект гомеопатических лекарств является сутью лечения по принципу "подобного". Ибо, если любая вторичная — окончательная реакция организма — противоположна первичной, то напрашивается естественный вывод: нужно лекарство, которое будет бороться с болезнью не в первичном своем действии — временном (что чаще всего делает аллопатия), а во вторичном, окончательном его действии — противодействии. Именно потому врач-гомеопат, подбирая лекарство по принципу "подобного", которое в первичном своем действии (временном) способно вызвать у больного симптомы, подобные болезни, знает, что во вторичном — своем окончательном действии оно обязательно начнет мобилизовывать защитные силы организма на борьбу именно с этой болезнью. Как видим, ошибиться здесь невозможно. Аллопатия же, действуя прямо противоположно, стремится уничтожить болезнь с помощью первичного действия лекарств и тем самым провоцирует организм на "подогревание" болезни во вторичном, окончательном действии лекарства.

Все эти доводы, лежащие, казалось бы, на поверхности, всегда неохотно принимались во внимание сторонниками аллопатической доктрины. Особенно во времена Ганемана. И потому в "Органоне врачебного искусства" Ганеман дает более глубокое обоснование принципу "подобия".

Интересно сравнить ход рассуждений Ганемана и его далекого предшественника — Галена. Оперировали они одними и теми же понятиями: здоровье человека и симптомы нездоровья, но провозглашали принципы прямо противоположные. Итак, Гален: "Так как выздоровление есть только изменение ненормального состояния в нормальное состояние и так как эти два состояния противоположны друг другу, то из этого следует, что здоровье может быть восстановлено лишь тем, что противоположно болезни". Оставляя читателю увлекательную задачку определить формальную ошибку Галена, заметим, что Гален мог позволить себе такое короткое обоснование лечебного принципа, ибо за его спиной стоял великий Гиппократ. Задача Ганемана была несравненно более сложной. Намного сложнее оказался и ход его рассуждений. Обратите внимание, никаких предположений, никаких теоретических изысков. Только чистый практический опыт. Вот суть его рассуждений.

1. Опыт показывает, что разные люди (по возрасту, состоянию здоровья) по-разному реагируют на один и тот же "болезнетворный вредный агент": одни заболевают, другие нет.
2. Опыт показывает, что всякое известное лекарство действует на каждого здорового человека "во всякое время и при всех обстоятельствах, вызывая свойственные себе припадки... (ясно заметные, если прием достаточно велик)". Это так называемая искусственная болезнь.
   Отсюда первый вывод: так как воздействие "болезнетворных вредных агентов" на здоровье человека не абсолютно, но подчинено и обусловлено рядом причин (пункт 1-й), в то время как лекарственные агенты обладают абсолютным и безусловным действием (пункт 2-й), то последние по своей силе "намного превосходят первые".
3. В природе существуют болезни несходные и сходные (подобные) в своих проявлениях и вызываемых ими страданиях (симптомах). Одновременно сходные болезни поражают в точности те же самые части тела.
4. В природе из двух несходных болезней, если они встречаются, побеждает сильнейшая, после чего последняя продолжает свое разрушительное действие. Равные по силе несходные болезни сосуществуют.
   Точно так же из двух подобных болезней побеждает сильнейшая, равные по силе сосуществуют.
   Отсюда второй и главный вывод: если врач организует "встречу" двух подобных болезней, из которых вторая будет искусственно созданной (гомеопатическим лекарством), то последняя уничтожает первую, так как по своей силе она "намного превосходит первую" (см. первый вывод к пунктам 1 × 2).
5. Опыт показывает, что с прекращением приема лекарства (гомеопатического) искусственная болезнь прекращается.

Непростая цепочка доказательств хотя и построена на логике, но основана на опыте. <…>

Тот факт, что каждая болезнь не только проявляется по-своему, но и действует выборочно, то есть захватывает и поражает только ей свойственные участки и органы, был замечен еще древними. Поэтому реакции больных (Ганеман называет эти реакции одним образным словом — "припадки") при одной и той же болезни весьма схожи. На этом, собственно, и построены все попытки классифицировать болезни.

Ганеман не только открыл, что каждое гомеопатическое лекарство действует на организм так же, как и болезнь, строго выборочно, он доказал, что если гомеопатическое лекарство выбрано правильно, то оно действует именно на те органы и участки, которые поражены. То есть реагировать на лекарство начнет прежде всего больное место. <…>

Как пишет один из столпов гомеопатии Дж. Кент, "самые сильные ухудшения мы наблюдаем в тех случаях, когда уже имеются патологические изменения в органах и тканях". Если улучшение состояния больного от приема гомеопатического лекарства произошло вообще без предварительного ухудшения, это значит, что "нет ни органической патологии, ни тенденции к ней. Хроническое заболевание неглубокое, касается более функции нервов, нежели состояния тканей".

Продолжение

В. Зильбер