Вот все говорят: кризис, кризис... И все боятся: что же дальше-то будет?! А ничего не будет. Будет то, что было всегда. Сначала — плохо, потом — очень плохо, потом — плохо так, как только возможно, потом — еще хуже, потом — привычно, потом — лучше, лучше... А потом — опять хорошо. А потом — опять плохо. Словом, как всегда, происходят такие вещи.
Самое смешное, что все это знают, но все равно боятся. Потому что слово такое страшное — «кризис». А, кстати, что это вообще такое — кризис? Я уж не знаю, обрадует это вас или огорчит, но в переводе с греческого кризис — это всего-навсего решение, поворотный пункт, исход. Что же это значит для нас, бедных, вынужденных в условиях этого самого поворотного пункта жить? Первое — и чрезвычайно важное — раз есть решение, значит, была и задача, даже если мы ее и не заметили. И тогда вопрос: а что это была за задача? Понятное дело, та задача, которая в каком-нибудь скрытом виде существовала в экономике, нас не интересует. Нам важно понять, на какую свою жизненную задачу мы не обратили внимания. А мы его явно не обратили, если экономический кризис стал кризисом и для нас. Помните: жизнь бьет нас в лоб тогда, когда мы не заметили ее многочисленных подталкиваний в спину? Так каких же подталкиваний все-таки следовало не заметить, чтобы теперь так волноваться? Вариантов несколько.
Вариант первый: человек не стал в своей профессии таким высококлассным специалистом, от которых не избавляются даже в самые тяжелые времена. Это значит, что — кризис ведь наверняка не последний в истории человечества! — у человека появилось время таковым стать, чтобы застраховать себя на будущее.
Вариант второй: человек рассматривал свое будущее только в одном ключе — разумеется, том, который ему больше всего нравился. Будущее наверняка прекрасно и безоблачно, так зачем задумываться о возможном черном дне? Вот и не задумались. Ипотеку взяли, кредитов тоже немало, вклады в банке если и есть, то только рублевые... А ударила судьба в лоб, тут же на землю и сели. Пригорюнились, заплакали: что же нам, несчастным, теперь делать?
Казалось бы, вариант со всех сторон проигрышный: все ведь уже произошло, ничего не исправить, так? А вот не совсем так. Те, кто решался испробовать на себе все прелести длительной голодовки, хорошо знают: первые несколько дней хочется перегрызть глотку всем окружающим, раз больше ничего погрызть нельзя. Зато потом организм понимает, что кормить его не собираются, и прилагает все силы, чтобы в эти тяжелые времена прожить подольше. Человек становится тихим и спокойным, его внезапно перестают волновать и тревожить многие вещи из числа тех, которые раньше казались основным содержанием жизни...
Все потому, что организм, который всегда заботится о нас куда больше, чем мы о нем, берет дело в свои руки и отсекает все ненужное, необязательное и даже просто не слишком важное — чтобы побольше осталось сил на необходимое. Вот и у такого беспечного романтика в условиях кризиса появляется, наконец, возможность провести ревизию своих потребностей — да и вообще жизненных ценностей.
Вариант третий: человек привык пребывать на пьедестале. Он умен, силен, талантлив, не всякое дело его достойно... Это, кстати, весьма рискованно — и отнюдь не только с точки зрения возможных экономических кризисов: с любого пьедестала падать куда больнее, чем с земли на землю. И проявляется обычно такая гордыня не только в разделении должностей на достойные и недостойные, но и точно в таком же отношении к людям. И вот получает такой человек бесценную возможность вернуться на землю (конечно, не самым безболезненным способом...) и опять-таки свои взгляды на жизнь пересмотреть. Поезда-то в метро ходить будут, а машинисты там — судя по объявлениям — всегда требуются. И без грузчиков в период кризиса никак не обойтись. А заодно, может, и с близкими людьми общий язык находить станет легче, чем с пьедестала. Оттуда, сверху-то, многого и не разглядишь...
Наверное, возможны и другие варианты, но все равно все они будут о проигнорированных подталкиваниях в спину и о внезапно появившихся специальных кризисных возможностях.
Это все — о греческих корнях слова «кризис». Однако есть еще и наука, которая давным-давно это понятие в разных областях исследовала и много весьма любопытных наблюдений сделала. Например, то, что кризис — это не просто необходимое, но и неизбежное свойство любых процессов. Речь идет опять-таки о кризисе как о поворотной точке. Сами посудите: идти все время прямо невозможно. Земля, конечно, круглая, но на ней и океаны есть — рано или поздно в них упрешься. И тогда — одно из двух: или упрямо продолжать идти в том же направлении и захлебнуться, или сворачивать. Иначе говоря, или проходи через кризисы и выживай, или...
Вот и давайте с этой точки зрения посмотрим, сколько кризисов каждый из нас в своей жизни благополучно преодолел. Рождение — кризис? Кризис, да еще какой! Взрослому человеку и не снились такие испытания, которые выпадают на долю каждому младенцу, стремящемуся появиться на свет. Кризис трех лет, когда ребенок внезапно начинает понимать, что в мире существует не просто целостное «нечто», а «я» в окружении всего остального. Кризис первого отрыва от матери, когда ребенок идет в детский сад. Кризис похода в школу, когда ребенок понимает, что беззаботная жизнь закончилась и отныне придется все время что-то делать. Кризис окончания школы, когда нужно начинать самому решать, куда идти и что делать...
Вы думаете, дальше кризисы заканчиваются? Ничего подобного. Впереди еще кризис создания семьи, когда нужно начинать соотносить свою свободу со свободой другого человека, кризис рождения собственного ребенка, когда приходится брать на себя ответственность за чью-то жизнь, кризис смерти родителей, когда следующий на очереди — ты сам, кризис «пустого гнезда», когда дети вырастают и уходят из семьи... Ничего, справляемся как-то?
Да что там говорить: каждая женщина раз в месяц проходит через своего рода кризис перепроизводства, когда невостребованная яйцеклетка выводится из организма, и это тоже сопряжено с некоторыми неудобствами... Не смертельно? А вы говорите — кризис, кризис...
