В марте 2012 года на телеканале "НТВ" вышел документальный фильм Катерины Гордеевой "Победить рак". На днях появилась книга с таким же названием. В нее вошли все материалы, собранные при работе над фильмом: интервью с известными людьми, столкнувшимися с этой болезнью, разъяснения врачей, анализ ситуации с лечением рака в нашей стране и за рубежом. Через всю книгу проходит история Марины Пак — врача, которой пришлось стать пациентом онкологов. Предлагаем вашему вниманию отрывок из книги.
Из дневника Марины Пак
Меня зовут Марина Пак. Мне 53 года. Я главный врач-психиатр одного из территориальных округов Москвы. У меня множественная миелома. Я лежу на 20-м этаже огромной больницы и всё время прокручиваю свою жизнь назад, пытаясь как можно точнее определить: когда и что именно пошло не так, что же со мной случилось? Почему? Порой мне кажется, всё это сон, морок. Надо просто протереть глаза, встряхнуться. И окажется, что всё — неправда. Это я сама себе придумала. Надо проснуться. Но я просыпаюсь посреди ночи. Тру глаза. А в голове всё тот же ужас, отчаяние и злость: почему я? Почему это всё — со мной? В чем я виновата? Я снова и снова ищу эту зацепку, этот крючок, эту точку отсчета. Мне кажется, если я пойму, почему это случилось со мной, то я смогу исправиться или исправить обстоятельства своей жизни. И всё будет хорошо.
Пару дней назад я решила начать вести дневник. Иногда пишу сама. Когда нет сил, диктую, а дочь записывает. Так мы убиваем время. Мне кажется, это — выход. Так я смогу найти ответ, так смогу докопаться до самого начала. Я почему-то верю, что это поможет.
Психиатр по профессии, то есть специалист по тонкостям человеческой психики, перед своим страхом диагноза — неизлечимая болезнь, скорая и мучительная смерть — Марина оказалась почти бессильна. Свой дневник она начала вести на пике отчаяния, в точке невозврата. И он оказался единственно возможной спасительной соломинкой. Словно бы разматывая жизнь в две стороны: назад, к первоистокам и первопричинам, и вперед, в пугающую неизвестность, — она пыталась ответить на все те вопросы, которые, как правило, и задает себе человек, столкнувшийся с раком. Ответы на них подразумевают выход, перспективу, спасение.
Но иногда (и это подтверждается множеством научных работ по онкопсихологии) сам факт постановки вопросов мобилизует, придает заболевшему уверенности в том, что его случай и есть тот самый, как его называют медики, казуистический, маловероятный, но подразумевающий благоприятный исход. Впрочем, Марина начала свой дневник с совершенно иным настроем.
Как и у всех нас, обыкновенных, зажатых суевериями и предрассудками людей, у нее была четкая убежденность: такая трудная и смертельно опасная болезнь не может появиться просто так. У всего этого должна быть причина. Хотелось, чтобы причина эта была внешней. Из тех, что можно назвать, осмыслить и, желательно, исправить.
Это — общая уверенность людей: рак приходит за чтото, по какимто поводам, из-за какойто провинности, даже греха. Вот двадцать наиболее часто повторяющихся вопросов, которые я записала в блокнот, пытаясь понять, что именно волнует людей в связи с раком. И вопросы об эмоциональных, мистических и философских причинах — в лидерах.
- Рак — это наказание? За что? Почему страдают дети?
- Если у тебя рак, это на сто процентов значит, что умрешь?
- Рак — это наследственное? Я заболею тем же, от чего умерли мои родители и бабушки с дедушками?
- Может ли стресс быть причиной рака? Если не нервничать, то не заболеешь?
- Правда ли, что рак — это болезнь, запрограммированная на уровне ДНК? Это значит, что болезнь заложена в нашу программу и профилактики не существует?
- Раз заразен? Он передается от человека к человеку?
- Можно ли уберечь себя от рака или всё бессмысленно? Пробьет час и, если предначертано, болезнь всё равно наступит?
- Почему не существует профилактического лекарства от рака?
- Есть ли универсальное лекарство от рака? Или его скрывают фармацевтические боссы, чтобы заработать на наших страданиях побольше денег?
- Лечение от рака: химиотерапия, операции, трансплантации — всегда мучительны и заставляют страдать. Может, лучше вообще не лечиться, раз уж всем нам суждено умереть?
- Почему некоторые курят и пьют и доживают до ста лет, а другие сидят на "здоровых" диетах и всё равно сгорают от рака?
- Есть ли на свете люди, которые вообще не восприимчивы к раку? Это иммунитет? Как его укрепить?
- Какой рак самый страшный, чего надо бояться в первую очередь?
- Существуют ли профессиональные раки? Где нельзя работать?
- Обязательно ли пациенту сообщать его диагноз? Может, это его, в конечном итоге, и убьет? Когда лучше промолчать?
- Может ли рак развиться от мыслей о раке? От разговоров о нем, от внутреннего напряжения по этому поводу?
- Как уберечь себя от рака? Существует ли какоето специальное питание, диета?
- Я знаю много историй, когда люди меняли образ жизни, и рак у них проходил сам собой. Может, медики просто морочат нам голову? И никакого рака нет?
- Можно ли верить тем, кто говорит, что рак — это порча, которую можно снять только методами нетрадиционной медицины?
- Когда надо начинать бояться рака, в каком возрасте? Что делать, чтобы подготовиться?
Все эти вопросы, безусловно, крутились в голове у Марины Пак. Ей казалось, что причину рака следует искать гдето в глубине, в какомто изломе ее прежней жизни. Но первые строчки дневника охватывают совсем недавние события. Вроде бы в них есть кое-какие ответы. Но точны ли они?
Из дневника Марины Пак
Май 2010 года
Работа, работа, встречи, пациенты, жизнь проходит в белом халате. Я так устала, сил просто нет. Не хватает времени ни на семью, ни на себя. Живу работой, жизнью пациентов. Недавно консультировала девушку с онкологическим заболеванием. Семья металась в растерянности. Я попыталась поддержать, даже поехала вместе с пациенткой и ее мамой в специальный магазин, чтобы помочь купить парик... По пути разговаривали. Что я ей говорила? Обычные профессиональные слова: "Всё будет хорошо, держитесь". Не могу сказать, что ей тогда стало сильно легче. Сейчас только понимаю: какая же я была дура, это же совершенно не работает. Надо както иначе. Но как?
Надо вернуться, надо вспомнить, что было в моей жизни до болезни. Ничего конкретного вспомнить не могу. Помню только, что последние полгода дикая слабость, в выходные одно желание — не вылезать из постели и чтобы никто меня не трогал. Умом понимаю: такая слабость — это не очень хорошо. Но сама себя успокаиваю: это просто возрастные изменения, нагрузки... Решила привести себя в форму: каждое утро обливаюсь холодной водой, а еще массаж и йога... Результата никакого. После майских праздников решаю пройти диспансеризацию. Первые анализы показывают: чтото не так, нужно еще более тщательно провериться. Думаю, в июне отпуск — придется лечь в больницу. По быстрому обследуюсь, а потом рвану куда-нибудь, ну, например, на море.
На море Марина не поедет ни в этом году, ни в следующем. Июньское обследование даст плохой результат. Недопустимо высокий белок в моче, как следствие — подозрение на болезнь почек и необходимость срочно ложиться в больницу. Звучит угрожающе. Но Марина еще не понимает, насколько всё серьезно на самом деле.
Из дневника Марины Пак
Июнь 2010 года
Отделение нефрологии одной из московских больниц
Именно здесь я впервые задумалась: а вдруг и вправду чтото серьезное. Нет, только не это, я не могу болеть. Я хочу сказать об этом кому-то, объяснить, как много у меня планов, как не укладывается в эти планы болезнь. Но говорить не с кем. А еще мне кажется, как только я произнесу это вслух, болезнь станет реальностью. А пока ее можно отодвинуть, не заметить, отогнать. Но больничная жизнь — это замкнутый круг. И я всё время возвращаюсь к одним и тем же мыслям. В них пока только страх и никакой конкретики.
Анализы, обследования, врачи работают спустя рукава. И это страшно бесит. Потому что у себя на работе я своих сотрудников гоняю, заставляю бегать, торопиться, успевать... Но там, у себя, я главный врач, начальник. А здесь кто? Простой бесправный пациент. Мне не говорят ничего конкретного: обследование тянется и тянется. И кажется, будет длиться бесконечно.
Так Марина Пак, врач с тридцатилетним стажем, впервые всерьез оказывается по другую сторону белых халатов. И увиденное и перенесенное на этой стороне потрясает ее, пожалуй, не меньше, чем сама болезнь: помимо элементарного и понятного страха смерти есть еще страх бесправия, беспомощности, страх быть неуслышанным, неосмотренным, непринятым, забытым в бесконечной очереди страждущих пациентов. Я рассказываю Маринину историю профессору Рашиде Орловой, заведующей химиотерапевтическим отделением Санкт-Петербургского городского клинического онкологического диспансера. И Рашида Вахидовна удрученно качает головой:
— Я считаю это чуть ли не самой большой проблемой отечественной медицины. Мы иногда забываем, что это больной имеет право, а мы, врачи, обязаны: информировать, лечить, помогать, успокаивать, давать право на выбор. А чаще мы исходим из чего? Из того, что мы врачи, умные, образованные, у нас есть пациенты, их много, и мы имеем право, а они обязаны принимать с благодарностью саму возможность быть вылеченными, нашу концепцию лечения. Принимать беспрекословно и молча. Как минимум это унизительно. И это ставит человека в положение просителя милости врачебной. А еще это — нарушение клятвы Гиппократа...
Двадцать второго июня 2010 года Марина Пак получает результаты биопсии почки. В комментариях — подозрение на онкологию. Но опять ничего конкретного. Врачам некогда. Пациентов — тьма тьмущая. Кто-то из докторов на бегу бросает: "То, что с вами происходит, похоже на миеломную болезнь, но диагноз надо подтверждать как минимум рентгеном, мы дадим направление". И убегает дальше, к другим пациентам. Один день, три дня, неделя. Марина ждет, но сил ждать больше нет: с одной стороны, чувствуетто она себя так же, не хуже, а с другой — полная неизвестность. Через знакомых докторов Марина записывается на рентген в Институт гематологии. И, не дождавшись ничего конкретного от своих врачей, сбегает из больницы. Рентген должен всё объяснить.
Из дневника Марины Пак
Июль 2010 года
2 июля 2010 года, в день рождения моей младшей дочери Юли, я узнаю результат своего рентгена. На снимке отчетливо видны поражения костей. Я больна. На моих костях дыры. Возвращаюсь в больницу, говорю им, что я знаю свой диагноз. Что нужно что-то делать. Приходит молодой врач-гематолог. Показываю снимки, прошу о консультации. Консультация длится 5 минут. Врач спрашивает, сколько мне лет. Ответ: 52. Он молчит и вдруг произносит: "А, ну, может, еще и успеете на трансплантацию". У меня земля уходит из-под ног.
В эту минуту меня как будто накрыло огромной черной посудиной. И в голове звенело только РАК, РАК, РАК. Я умру. А я ведь так и не пожила как следует. Я ведь столько всего не успела. Но в его глазах я видела, что он разговаривает с человеком, который уже свое прожил, для которого жизнь закончилась...
Продолжение следует...
