Возможно, детские книги знаменитой сказочницы Линдгрен не были бы столь пронзительными, не испытай юная Астрид Эриксон разлуки с новорожденным сыном, который появился на свет вне брака. Эти подробности писательница долго скрывала ради своего первенца Ларса, и только сейчас опубликована полная биография Астрид Линдгрен, проливающая свет на события 90-летней давности.
Астрид Эриксон, начало 1920-х годов. (Фотография: Частный архив / Saltkrå kan)
В Швеции 1920-х журналистам не обязательно было получать высшее образование. Обучение проходило в самих редакциях: принято было считать, что человек или родился для этой работы, или нет.
Тем, что Астрид Эриксон в 15 лет устроилась на работу в "Виммербю тиднинг", она была обязана главному редактору и владельцу газеты Райнхольду Блумбергу. За несколько лет до этого он имел случай убедиться в выдающихся литературных способностях девочки. Астрид училась в школе с детьми Блумберга, и однажды, в августе или сентябре 1921 года, учитель Тенгстрём продемонстрировал Блумбергу необыкновенное сочинение, написанное тринадцатилетней Астрид Эриксон.
Редактор Блумберг не забыл ни сочинения, ни автора. Более года спустя, летом 1923-го, сдав экзамен в реальной школе, Астрид Эриксон поступила практиканткой в "Виммербю тиднинг". Месячная зарплата в шестьдесят крон была тогда обычной в Швеции платой стажерам — за эти деньги они не только писали некрологи, небольшие заметки и рецензии, но и сидели на телефоне, вели журналы, вычитывали корректуру и бегали в город по поручениям.
Первый мужчина Астрид
Многообещающая, казалось бы, карьера журналиста резко закончилась в августе 1926 года, когда стало невозможно скрывать, что практикантка "Виммербю тиднинг" находится в положении. Отцом ребенка не были ни бывший одноклассник, ни молодой крестьянин, ни командировочный, о нет. Отцом был владелец и главный редактор "Виммербю тиднинг", без малого пятидесятилетний Райнхольд Блумберг, женатый во второй раз после смерти в 1919 году первой жены, оставившей ему семерых детей.
Райнхольд Блумберг (1877–1947), владелец и редактор "Виммербю тиднинг" с 1913 по 1939 г. и отец первого ребенка Астрид Линдгрен. (Фотография: Частный архив)
И вот этот предприимчивый и влиятельный мужчина в 1925 году влюбился в семнадцатилетнюю практикантку и начал красиво за ней ухаживать. Астрид о таком до сих пор только в книжках читала. Девушка не отвергла поклонника и вступила с ним в любовную связь, которая по понятным причинам сохранялась в тайне и длилась более полугода, до беременности Астрид в марте 1926-го.
Сама она скорее была поражена таким необыкновенным интересом к ее "душе и телу", как писал ей Райнхольд, нежели влюблена. Но было в этих отношениях нечто неизведанное, опасное и тем привлекательное, рассказывала Астрид Линдгрен в 1993 году: "Девушки такие дуры. Никто до тех пор в меня всерьез не влюблялся, он был первым. И мне это, конечно, казалось увлекательным".
А еще это нарушало все табу. Не только из-за совершенной неопытности и наивности Астрид Эриксон в сексуальной области, но и потому, что Райнхольд Блумберг был женатым мужчиной в процессе развода. К тому же главный редактор "Виммербю тиднинг" и уважаемые арендаторы Эриксоны, родители Астрид, были не просто знакомы, но и неоднократно работали вместе.
"Ребенка я хотела, его отца — нет"
Точные обстоятельства романа Астрид с ее начальником, который на тот момент уже не проживал с женой Оливией Блумберг, неизвестны. Широкая общественность при жизни Астрид Линдгрен так и не узнала имени отца ребенка. Астрид хотела сохранить тайну как можно дольше. Прежде всего ради Лассе. "Я знала, чего хочу и чего не хочу. Ребенка я хотела, его отца — нет".
Собственная, полная и точная интерпретация Астрид Линдгрен событий 1926 года никогда не публиковалась, но была основательно пересказана ее биографом Маргаретой Стрёмстедт в книге "Великая сказочница. Жизнь Астрид Линдгрен", опубликованной в 1977 году к семидесятилетию писательницы. До этого на протяжении тридцати лет создавалось впечатление, будто девушка приехала в Стокгольм учиться, там через несколько лет встретила Стуре Линдгрена, за которого вышла замуж, после чего и родила двоих детей, Лассе и Карин.
Однако все было не так просто. Астрид была в гораздо большем замешательстве из-за отношений с Райнхольдом, чем признавала позже. Блумберг, со своей стороны, был все так же влюблен и в 1927 году оплатил их совместную поездку к малышу. Лишь в марте 1928-го Астрид окончательно определилась и отказалась от отношений с отцом Лассе, сообщив, что их пути отныне расходятся навсегда.
Сторгатан, 30, Виммербю. Здесь живет главный редактор Блумберг с семьей и находится редакция его газеты в 1920-е гг. За углом — типография, где каждую среду и субботу печатается газета. (Фотография: Региональный музей Восточного Готланда)
С самого начала отношений Райнхольд хотел безраздельно владеть Астрид, что ей категорически не нравилось. После ее переезда в Стокгольм в сентябре 1926 года он упрекал ее в том, что она пошла учиться на секретаря, не посоветовавшись с ним. Намеренно поверхностные письма Астрид разочаровывали требовательного романтика из Виммербю, составившего план их совместного будущего (ему мешал лишь затянувшийся развод) и не терпевшего помех: "Ты так мало о себе пишешь. Неужели не понятно, что я хочу знать о тебе много, много больше?".
Как ты могла?
Что Астрид нашла в Райнхольде, кроме того, что он был ее первым мужчиной и отцом будущего ребенка, спрашивали себя не только ее мать Ханна, но и сама Линдгрен в старости. "Ни себе, ни Ханне я не могла ответить на вопрос „как ты могла?“. Но когда это юные, неопытные, наивные дурочки могли на него ответить? Как там в этом рассказе Сигурда о легкомысленной Лене? Я читала о ней в ранней юности. Совсем не красавица, уверял писатель, она „все же пользовалась спросом на рынке желания“. Я читала и думала с какой-то завистью: „Ах, быть бы хоть как она!“ Ну и мне это удалось. Правда, такого результата я не предвидела".
За этой цитатой скрывалось не только осознание своих поступков и чувство вины, но и накопившаяся обида на более опытного мужчину, прекрасно понимавшего, какому риску он сам и особенно его юная возлюбленная подвергаются, не пользуясь контрацепцией. Позже она сердито выговаривала пожилому Райнхольду Блумбергу в письме от 22 февраля 1943 года: "Я не имела ни малейшего понятия о средствах контрацепции, а потому не могла понять меру чудовищной безответственности твоего отношения ко мне".
Объяснение подобному невежеству следует искать в пуританизме, который в 1920-е годы все еще господствовал в государственной политике в отношении секса. Согласно законодательству, в Швеции запрещалась любая реклама или публичное упоминание средств контрацепции, которые любой мог купить при условии, что располагал информацией об их существовании. Вот почему лишь немногие шведки — особенно в провинции — понимали, как избежать нежелательной беременности.
Восемнадцатилетняя Астрид Эриксон осенью 1926 г. (Фотография: Частный архив / Saltkrå kan)
Астрид Линдгрен заплатила высокую цену за роман с Блумбергом. Она лишилась работы и перспективы в дальнейшем найти место в газете покрупнее, чем "Виммербю тиднинг". А осенью 1926 года, когда беременность стало трудно скрывать, Астрид пришлось покинуть родной дом и город и отправиться в Стокгольм. Линдгрен описывала расставание с Виммербю как радостное бегство: "Быть объектом сплетен — все равно что сидеть в яме со змеями, и я решила покинуть эту яму как можно скорее. И что бы там кто ни думал, из дома меня, как в старые добрые времена, не прогнали. Отнюдь нет! Я сама себя выгнала".
Где тайно родить незамужней женщине
Астрид поступила на курсы стенографии и машинописи и однажды случайно прочитала о некой столичной женщине-адвокате, помогающей незамужним беременным женщинам в сложных обстоятельствах. Астрид нашла Еву Анден и рассказала не только о собственном печальном положении, но и о тайной помолвке с Райнхольдом и о бракоразводном процессе, который все больше влиял на ситуацию с родами (жена Блумберга всеми силами старалась собрать доказательства неверности мужа и уже весьма преуспела в этом).
Адвокат посоветовала девушке уехать в Копенгаген и родить в Королевском госпитале — единственном в Скандинавии, где имена родителей ребенка можно было сохранить в тайне и откуда информация не поступала в Отдел регистрации населения или другие государственные органы. Ева Анден также порекомендовала Астрид оставить ребенка в датской столице у приемной матери, пока они с Райнхольдом не смогут забрать его в Швецию. Адвокат связалась с Марие Стевенс, толковой и заботливой женщиной, которая вместе с сыном-подростком Карлом помогала шведским матерям до и после родов.
Ева Анден (1886–1970) — первая в Швеции женщина-адвокат. В 1915 г. основала собственную адвокатскую фирму. (Фотография: Эрик Хольмен / ТТ)
Именно Карл отвез Астрид в Королевский госпиталь на такси, когда начались схватки. Три года спустя, 10 января 1930 года, тот же спокойный, надежный Карл отвез трехлетнего Лассе на поезде в Стокгольм, к "маме Лассе", как они с фру Стевенс последовательно и ненавязчиво называли Астрид у себя дома.
После рождения Ларса
Мальчик увидел свет 4 декабря в десять часов утра, и через несколько дней после родов Астрид с маленьким Ларсом Блумбергом на руках вернулась к фру Стевенс и не расставалась с ним до 23 декабря. В канун Рождества 1926 года Астрид попрощалась со своим ребенком, тетей Стевенс и Карлом. Ее путь лежал домой, в Нэс, а затем на север, в Стокгольм.
Эта сцена хорошо запомнилась приемной матери. Никогда еще Марие Стевенс не встречала женщину, которая, родив в подобных обстоятельствах, так радовалась бы своему ребенку. Спустя многие годы, в 1950-м, когда мальчик вырос и у него самого уже родился сын, старая приемная мать из Копенгагена отправила Астрид письмо, где, между прочим, написала: "Вы полюбили своего малыша с первого мгновения".
Вилла Стевнс в 5–6 км от центра Копенгагена. Там, на втором этаже, Лассе провел первые три года жизни. (Фотография: Частный архив)
В январе 1927 года Астрид продолжила заниматься в училище "Бар-лок", где обучали машинописи, бухгалтерскому учету, счетоводству, стенографии и ведению деловой корреспонденции. На фотографиях тех лет Астрид Эриксон чаще всего грустна и несчастна. Пронизывающее счастье и эйфория, пришедшие после благополучных родов, сменились унынием, болью и сожалением.
У нее была комната в пансионе, стальная кровать, одежда и, как правило, хватало еды, чем она не в последнюю очередь была обязана посылкам из дома: примерно раз в полтора месяца приходила корзина, полная запасов из кладовой Ханны. За это старшая дочь тут же благодарила в письмах: "Какая роскошь — отрезать себе порядочный кусок хлеба, намазать первоклассным виммербюским маслом и положить сверху кусок маминого сыра, а затем все это съесть. Это наслаждение я испытываю каждое утро, пока в корзине еще что-то остается".
Тоска, пессимизм и временами возникающие мысли о самоубийстве сильнее всего давали о себе знать, когда длинными воскресными днями Астрид оставалась в большом городе одна. Непрестанные размышления о Лассе с утра пораньше гнали ее на улицу, и все, что в другие дни вытеснялось и тонуло в многочисленных заботах, всплывало из подсознания.
А по будням разочарованная двадцатилетняя мать без ребенка становилась энергичной, общительной фрёкен Эриксон, которая умела ладить со всеми вокруг. Она печатала слепым методом, не глядя скользила пальцами по клавиатуре, хорошо стенографировала и не боялась переписки на английском и немецком. Все эти умения позже пригодились Астрид Линдгрен — писателю, редактору, а для родных и друзей —прилежному корреспонденту.
Работа в Стокгольме и поездки в Копенгаген к сыну
На первой работе, куда Астрид поступила в 1927 году, ей полагалось снимать трубку, произносить: "Отдел радио Шведского центра книжной торговли!" — слушать и извиняться. Ей приходилось принимать жалобы недовольных клиентов, не сумевших настроить свое новое радио — последний писк техники.
Во время собеседования начальник конторы ясно дал понять, что после бегства предыдущей сотрудницы ему больше не нужны девятнадцатилетние, но Астрид Эриксон сделала то, что всегда умела делать превосходно: продала себя. Включила обаяние, юмор, энергию и убедила работодателя в том, что на нее можно положиться, хотя ей всего девятнадцать.
"Мне платили 150 крон в месяц. С этого не разжиреешь. И в Копенгаген особенно не разъездишься, а больше всего я стремилась туда. Но иногда с помощью экономии, заемов и закладов удавалось наскрести денег на билет".
Старый паспорт Астрид Эриксон с многочисленными синими и красными печатями свидетельствует о том, что мать Ларса Блумберга за три года проделала путь из Стокгольма в Копенгаген и обратно от двенадцати до пятнадцати раз. Часто она выезжала самым дешевым ночным поездом, уходившим в пятницу; билет в оба конца стоил 50 крон, и всю ночь приходилось сидеть. Утром она приезжала на Центральный вокзал Копенгагена, запрыгивала в трамвай и входила в калитку Виллы Стевнс еще до полудня. На почти непрерывное общение с Лассе оставались сутки: чтобы в понедельник утром выйти на работу в Стокгольме, Астрид приходилось уезжать из Копенгагена рано вечером в воскресенье.
Двадцать четыре или двадцать пять часов общения сначала каждый второй, а затем каждый третий-пятый месяц в течение трех лет — вроде бы немного, но в океане тоски эти единичные поездки были драгоценными каплями. В те годы Астрид не могла быть для Лассе настоящей матерью, но благодаря поездкам в Копенгаген, у мальчика складывался образ "мамы" — процесс, который тетя Стевенс и Карл старались стимулировать. По доброте своей они подробно описывали состояние здоровья Лассе, его речевое и моторное развитие, ежедневные активные игры.
Продолжение следует.
