Для путешествия по Грузии необходимы три вещи: хорошая машина, хороший проводник и хороший аппетит. Без первого и второго далеко вы не уедете — с дорогами тут порой не все хорошо. А вот без третьего вам просто не выжить. Потому что с едой в Грузии очень, очень хорошо.
Поездка по разным регионам Грузии похожа на охоту за гастрономическими сокровищами — самый вкусный сыр водится в Имерети, лучшие хинкали делают у подножия Казбека, главные специалисты по харчо обитают в Мегрелии, а за правильным хачапури по-аджарски надо ехать в Батуми.
Вина и монастыри Кахетии
С проводником нам повезло: Уча Гуниа, основатель туристической компании XTour, кажется, знает каждую кочку на грузинских дорогах — а что еще важнее, каждое заведение общепита. Например, мимо простенькой шашлычной «Качрети» у одноименного кахетинского села я бы точно проскочила — покосившиеся столики под дешевыми пластиковыми зонтами, еда в одноразовых тарелках, а счет на упаковочной бумаге. Зато и лучший шашлык в моей жизни: нежнейшие ломтики телячьей печени на шампуре.
Впрочем, в Кахетию приезжают не столько есть, сколько пить. Алазанская долина для Грузии — как Тоскана для Италии: те же пропеченные солнцем холмы, поля, расчерченные на клетки всех оттенков зеленого и золотистого и виноградники до горизонта. На дорожных указателях — Вазисубани, Киндзмараули, Мукузани, Напареули, Телиани, Цинандали... До 90% всего грузинского вина — родом из Алазани.
В том самом Качрети, где божественно готовят шашлык, есть школа, где учат на виноделов. В Кахетии множество хозяйств от крошечных семейных до больших заводов. В каждое можно заехать на экскурсию, которая заканчивается дегустацией, неизбежно переходящей в застолье.
Монастыри — вторая после вина слава и гордость Кахетии. Отсюда, с востока, в Грузию пришло христианство — вместе с ассирийскими миссионерами, проповедовавшими в IV веке. Они строили первые монастыри, вырубая кельи в скалах. Самый известный храмовый комплекс Давид Гареджа включает два десятка таких пещерных монастырей, похожих на исполинские термитники.
В каменных кельях монастыря Давид Гареджи до сих пор живут монахи
Но еще сильнее впечатляет сама Гареджийская пустыня — дикая, продуваемая ветрами, выгоревшая на солнце, с рыжеватыми скалами и вулканическими разломами. Трудно поверить, что в нескольких километрах от этих инопланетных пейзажей — плодородная Алазанская долина.
Напоминание о ней, впрочем, булькает в нашем багажнике: в кахетинской винодельне Уча взял «немного вина к ужину». Глядя, как он загружает в машину шестую трехлитровую канистру, я понимаю, почему своей главной специализацией он считает экстремальные туры.
Горная Тушетия: вы это видели в «Мимино»
По дороге я успеваю опустошить половину такой канистры — в качестве успокоительного. Тушетия — самая дикая и труднодоступная часть Грузии. Дорога открыта только в теплое время года, только в сухую погоду и только для хорошего внедорожника. И еще для водителя с большим опытом и крепкими нервами.
Разбитый серпантин петляет испуганным зайцем, на дорогу то сползают облака, то обрушивается стена дождя, с нависающих скал срываются водопады — и, судя по каменным глыбам на обочинах, не только они. На дне оскаленной пропасти видны ржавые остовы машин, а из-за поворотов выскакивают старые «нивы».
Зато, когда серпантин, наконец, усмиряется и выводит в долину, выпить хочется уже не от страха, а от восторга. Панорама из подсвеченных солнцем хребтов разворачивается во весь горизонт. На альпийских лугах пасутся лошади и стада овец. Тут и там разбросаны маленькие селения с высокими каменными башнями. Некоторым из них по 500-600 лет, большинство разрушены, но вид все равно имеют грозный.
Горный перевал в Тушетии
В какой-то момент вас настигнет дежа-вю: вот эту долину, это село, эту крутую улицу и осторожно спускающуюся по ней женщину в черном вы, кажется, уже где-то видели. Так и есть, видели — в фильме «Мимино». В Тушетии жил герой Кикабидзе и на этом самом поле парковал свой вертолет. С тех пор здесь, кажется, ничего не изменилось. Впрочем, как и за последние лет пятьсот — в Тушетии даже электричество есть не везде.
Самые высокогорные селения оживают только летом, зимой же местные перебираются в предгорья — по глубокому снегу наверх не пройти. Так же поступали и их предки. В горах оставалась дежурить только одна семья, сидевшая там безвылазно, пока не стаивал снег.
Все это нам рассказывает Нугзар, историк и патриот Тушетии. В одной башне он открыл музей, где и читает теперь свою лекцию. Мы потрясены. «Полгода в башне? Как же они мылись все это время?». В ответ Нугзар пожимает плечами: «Никак. Орлы же не купаются!»
В другой башне Нугзар устроил гестхаус, где выясняется, что орлы еще и не мерзнут: ночью температура опускается почти до нуля, а вместо окон в древних стенах — только прикрытые мешками бойницы. Зато у печки тепло, все устлано войлочными ковриками и домоткаными покрывалами, хозяйка ставит на стол душистый чай с травами, блины с горным медом и тазик дымящихся хинкали. А потом садится в уголок и берет в руки гармонь (в Тушетии гармонистами всегда были женщины) и тихонько поет «Ра ламазия Тушети» («Как красива Тушетия»).
Как Сванетия превращается в курорт
В Тушетии горы насупленные и мрачные, в Казбеги, в регионе Мцхета-Мтианети — наоборот, приветливые, с мягкими очертаниями, и сам Казбек в утреннем розовом свете похож на сливочное мороженое с клубникой. А в Сванетии горы как будто поднимают головы и расправляют плечи, вырастая до самого неба.
Дорожные знаки «Берегись корову» в Сванетии не увидишь, и коровы здесь не из пугливых
Это еще одна горная область, прежде бывшая труднодоступной. На улицах главного города Местиа не было ни асфальта, ни освещения, а о нравах местных жителей ходили пугающие легенды — сванов боялись. Сегодня к сванам проложили отличную дорогу, наняли немецких архитекторов строить аэропорт, отремонтировали дома, открыли отличный интерактивный музей, разметили пешеходные маршруты и начали прокладывать трассы для горнолыжного курорта. Теперь здесь безопасно и полно туристов — в основном иностранцев.
Четыре года назад норвежец по имени Ричард Баеруг отправился в горы с гидом. И по дороге все сокрушался — мол, такие места, вам бы тут гестхаусы открывать. На что гид грустно качал головой: «Хочу открыть гостиницу, и дом есть, но где взять денег?». Ричард поехал к ближайшему банкомату, снял всю имевшуюся наличность, вернулся и вручил гиду: «Ремонтируйте дом, через три месяца приеду и будем делать отель!».
Дом действительно отремонтировали, Ричард действительно вернулся, и в 2010 году в селе Мазери открылся отель, где Ричард руководит процессом, гид водит гостей по горам, его брат вырезает из дерева мебель, а мама заправляет на кухне. Гости, покоренные ее стряпней, требуют рецептов — и мама устраивает мастер-классы и учит желающих делать сванскую соль с травами и печь мясные пироги кубдари. Соль, кстати, дарят всем гостям — в пакетике с логотипом Grand Hotel Ushba.
Ричард говорит, что «гранд» относится к месторасположению отеля. И правда: когда утром выходишь на улицу, над головой видишь двуглавую громаду Ушбы. Когда отправляешься на конную прогулку в ущелье Ингури, где по обеим сторонам высятся горные кручи, то впереди поднимается до самого неба Шхара — высочайшая вершина Грузии, с нее сползает растрескавшийся ледник. И все вокруг покрыто цветами.
Родовые башни в хорошие годы служили семье амбаром и кладовой, в плохие — арсеналом и убежищем
Имеретия: на родину динозавров и золотого руна
Молодой имеретинский сыр чкинти квели белеет в озерце мацони с мятой. Все это называется гебжалиа, и кормят им в Зугдиди, в Мегрелии — вернее Самегрело, как говорят в Грузии.
Если Кахетия местами напоминает о лунных пейзажах, то Мегрелия — планета Пандора. Особенно Мартвильские каньоны. За миллионы лет вода промыла в скалах грандиозное ущелье, река то растекается широкими зеленоватыми заводями, то бросается в пропасть. Ученые, кстати, находят здесь кости динозавров.
В соседней Имеретии динозавры тоже наследили — на доисторические отпечатки можно посмотреть в заповеднике Сатаплия. А заодно увидеть красиво подсвеченные карстовые пещеры и реликтовый колхидский лес. Да, та самая Колхида, можно даже увидеть руины города Археополис, где хранилось золотое руно.
Люди жили в Имеретии еще в бронзовом веке — остатки допотопного поселения археологи нашли на холме Укемерион над Кутаиси. Там же тысячелетний храм Баграта, от стен которого открывается невероятный вид на реку Риони и Гелатский монастырь — как и храм Баграта, он входит в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.
Странно, что в этот список не внесли, например, малосоленый имеретинский сыр, с которым только и можно делать настоящий хачапури. Впрочем, можно его есть и так — поливать оливковым маслом и уплетать с теплым лавашом и спелыми помидорами. Главное, не увлекаться, потому что впереди еще скатанные из шпината, капустных листьев или свеклы шарики пхали, ароматный харчо, цыпленок с шафраном, лобио, чахохбили, сациви, чкмерули...
Самое вкусное в аджарском хачапури — макнуть корочку в желток: поэтому есть их надо сразу из печки
Батуми и пляжи Аджарии: галька и черный песок
По силе воздействия поспорить с имеретинскими хачапури могут только аджарские. Аджария — морской курорт, пляжи здесь галечные, и только в Уреки волны ластятся к песку — вулканическому, почти черному. Считается, что в него надо закапываться в оздоровительных целях, но и воздух здесь лечит лучше бальзама, ведь хвойный лес подходит к самой воде.
Можно поехать в Гонио, где вокруг руин древних крепостей растут эвкалипты, в Сарпи на границе с Турцией, где вода значительно чище, чем у соседей, а сам пограничный пункт — произведение современного архитектурного искусства. Или сразу в Батуми, который сегодня меняется каждый день.
В смешении архитектурных стилей города — вся история Грузии. Здесь уютный старый центр с двориками, заросшими виноградом, с коваными фонарями, резными балконами и ветхими лестницами, рядом — бетонные многоэтажки советского периода, а за ними — небоскребы.
Примерно так же меняется и вся страна. Консерваторы недовольны эклектикой, их смущают стальные балки, подпирающие древние стены в храме Баграта, хайтековские мосты, переброшенные через Куру в центре Тбилиси, и вырастающие посреди старых домиков полицейские участки из стекла и стали. Но и парижане в свое время были недовольны Эйфелевой башней.
Наше путешествие заканчивается там же, где и началось — в Тбилиси мы меняем наш верный внедорожник на случайное такси. И тут же выясняется, что его водитель — винодел с собственным виноградничком неподалеку. В доказательство он достанет из бардачка рог и бутыль с вином и не трогается с места, пока мы не осушаем рог по крайней мере трижды — за знакомство, за Грузию и за хорошие воспоминания.
