Особенности национального характера, или За что скандинавы любят мороженое. Часть II

Какие же они, наши далекие и близкие северные соседи? Разные исторические судьбы определили различие характеров. Хотя начать надо все-таки со сходства, определяющегося прежде всего схожими географическими и климатическими условиями.

Довольно значительные территории обеих стран (Норвегия — около 324 тыс. км2), Финляндия — 337 тыс. км 2) достаточно редко заселены (в Норвегии живет около 4,3 млн. жителей, в Финляндии — 5,12 млн., что составляет плотность населения примерно от 13 до 15 человек на 1 км 2). Но при этом население стран очень этнически компактно и единообразно — в Финляндии живут в основном финны (93,6% населения), в Норвегии — норвежцы (95%), а в остальные проценты входят в основном скандинавские же народы.

Обе страны расположены на севере Европейского континента, причем часть территории обеих стран лежит за Полярным кругом, обе географически отрезаны от окружающего мира, Норвегия — морями, Финляндия — морем и границей с Россией. И в той, и в другой странах значительны перепады света и тьмы в буквальном смысле: во многих регионах долгая полярная ночь сменяется после короткой весны прохладным летом, когда солнце вообще не заходит за горизонт. Правда, климат Норвегии значительно смягчен Гольфстримом, так что даже за Полярным кругом в разгар зимы температура чаще всего держится около нуля — по русским меркам, просто неприлично тепло, зато любителей мороза всегда порадует Финляндия, где на севере морозы под 50° совсем не редкость.

Схожие условия породили и некоторые схожие черты характера. Например, отношение к природе и окружающей среде. И финны, и норвежцы с языческим уважением относятся к миру, в котором живут. Любовь и почтение, которые они испытывают к лесам, озерам, горам, холмам и морям, искренни и естественны для этих народов. Внимательное отношение к экологии тут совершенно ни при чем, это для тех, кто воспринимает природу отстраненно, прагматически. Для скандинава же намусорить во время пикника или без нужды сломать дерево, или загрязнить озеро равносильно нанесению ущерба или увечья близкому члену семьи. А может, даже хуже.

Стремление сохранить и поддержать свою родную природу в первозданном виде стало причиной создания многочисленных заповедников как в Норвегии, так и в Финляндии, и количество их неуклонно растет. Статус заповедника не позволяет использовать земли ни в каких коммерческих целях, вырубать деревья, осушать озера, словом, вмешиваться в их естественное состояние. В выходные дни в обеих странах толпы жителей устремляются на природу и самозабвенно сливаются с ней. В этих случаях не услышишь пьяных криков (нередко ассоциирующихся в нашем сознании с отдыхом «на пленэре»), все чинно шагают по специально проложенным тропинкам с таким видом, с каким в других странах люди ходят только в церковь. Впрочем, для скандинава природа действительно храм, а не мастерская. Окружающая среда не просто объект преклонения, с ней связана вся жизнь финнов и норвежцев. Природа в свою очередь дружит со скандинавскими народами.

Возможно, именно жизнь в окружении суровой и величественной природы воспитала такую отличительную черту характера, сближающую финнов и норвежцев, как сдержанность и немногословность. Особенно знамениты этим финны. Заезжие профессора, читавшие лекции в финских университетах, жалуются на трудности, связанные с полным отсутствием каких-либо эмоций на лицах слушателей. Вы вдохновляетесь, шутите, увлекаетесь идеей, используете риторические приемы — результат один, гробовая тишина и застывшие лица. Лекция закончилась, и так же молча ваши студенты собирают вещи и выходят из аудитории. Многие обижаются, считают финских студентов глупыми и бесчувственными, а дело просто в традициях и в особенностях характера — чем интереснее лекция, тем глубже и уважительнее молчание.

Сдержанность распространяется не только на поведение, но и на отношение к жизни. Частный эпизод из жизни русского путешественника хорошо иллюстрирует это общее положение. Однажды семейная пара из Москвы оказалась на небольшом и далеком норвежском острове. Зеленые пейзажи, ослепительное море, уютные дома, рыба повсюду — такая норвежская идиллия продолжалась до тех пор, пока муж внезапно не заболел. Пару дней он мучился от страшных болей, надеясь, что все само собой рассосется, пока наконец часам к четырем ночи (белой) не стало ясно, что без доктора не обойтись. Как часто бывает в критических ситуациях, кризис наступил в воскресный день. Несмотря на это, доктор, приятно благоухающий утренним кофе, приехал довольно быстро и сообщил, что все это очень похоже на приступ аппендицита. «Вы, конечно, как хотите, — радостно сказал он, — но я бы советовал поехать в больницу». Никакой паники, никаких волнений, никакой машины с мигалками. Не хотите — не надо, дело ваше, но лучше поехать.

Похожая ситуация повторилась и в сельской больнице, куда все-таки решено было поехать. Там, кстати, ничто не напоминало о выходном дне. Все были на месте и даже работали. Сурового вида норвежка, придя в палату, строго посмотрела на пришедшую навестить больного супругу и через минуту, пробормотав что-то мрачно по-норвежски, поставила перед ней поднос с горячим обедом. И снова повсюду полное спокойствие — «похоже на аппендицит, хотя, конечно, бывают и ошибки». Глава семейства к этому моменту уже находился практически в бессознательном состоянии. В результате была сделана операция, очень сложная, так как аппендицит оказался гнойным, но все было сделано так, как в других местах удаляют молочный зуб — без паники, пафоса и помпы. «Как же нам теперь быть? — сетовала супруга-москвичка. — Мы же здесь на машине, а я не умею водить». «Ну и что, — весело отреагировал норвежский хирург, стоя над разрезанным вдоль и поперек пациентом, — через три дня он вполне сможет сесть за руль». «А швы?» — «Снимите сами, ничего сложного».

Спокойствие и решительность, как будто на дворе не XXI век, а эпоха викингов и промыть раны находящемуся в походе воину — это пара пустяков для его боевой спутницы.

«Горячие финские парни» проявляют себя и в особенностях национального автомобилевождения. Они могут ехать довольно быстро по своим прекрасным дорогам, но стоит только им догнать другой автомобиль, как они немедленно выстраиваются в линию и умиротворенно плетутся друг за другом, даже не пытаясь вырваться вперед. Это типичное для финских дорог явление. Хуже только норвежцы — не разгоняются даже на абсолютно свободной дороге. Американские водители обычно возмущаются- норвежцы просто зомби какие-то, плетутся совершенно спокойно за каким-нибудь грузовиком, не проявляя никаких признаков беспокойства.

Если финская сдержанность часто похожа на проявление недружелюбного отношения, что, как правило, обманчиво, то норвежская, скорее, свидетельствует о равнодушии, что может быть и правдой. Равнодушие, конечно, слово, имеющее негативный оттенок, но в норвежском равнодушии ничего негативного нет, просто тебе предоставляют право жить так, как ты хочешь. Поэтому если вы днем едете без включенных фар по Финляндии, а в Скандинавии фары должны гореть в любое время суток, то вам будет сигналить каждый проезжающий финн — непорядок, угроза любимым финнам. А вот в Норвегии никто не отреагирует — хочешь платить штраф, твое дело.

Финны знамениты среди европейцев своей честностью. Бытовой пример, подтверждающий это положение: в магазинах в овощном отделе покупатели сами взвешивают товар и клеят этикетки с ценой, и никто не придерживает весы пальчиком, хотя, казалось бы, это так просто. Кстати, это единственная страна, где действует подобная система доверия. А согласно итогам очередной международной комиссии за 2002 год Финляндия представляет собой наименее коррумпированное общество в мире. Впрочем, это не значит, что, путешествуя по стране, вы можете полностью расслабиться и довериться местным жителям. Как с туриста — потенциального источника дохода — с вас вполне могут попытаться вытянуть как можно больше денег, в том числе и не совсем честным путем. Впрочем, хитрость финна — это хитрость крестьянина, часто себе в ущерб.

Сдержанность финского и норвежского характеров проявляется и в отношении к такой важной части человеческого существования, как еда. Здесь нет культа вкусной или изысканной пищи, как в романских странах, но нет и славянской страсти к застольным беседам, когда общение становится более важной составляющей приема пищи, чем она сама. Нет здесь и традиции англосаксонских хороших манер, заменяющих в Англии хорошую еду. Здесь едят, чтобы насытиться, прагматично и конкретно. Русская жена финского мужа в недавно опубликованной в одном интернет-журнале статье жаловалась, что ее прекрасный во всех остальных отношениях муж все время перехватывает на бегу и вообще не понимает, как это можно всей семьей торжественно усаживаться за обед или ужин.

Единственное исключение — мороженое. Его эти северные народы любят до такой степени, что, уехав в глухую деревню далеко за Полярный круг, вы порой можете твердо рассчитывать только на это лакомство. Его непременно будут продавать в какой-нибудь палатке, а маленькие грузовички с нарисованным на них огромным мороженым неутомимо пробиваются сквозь пургу и шторм в самые удаленные уголки обеих стран.

Еще одной чертой, сближающей эти два северных народа, можно считать независимое положение женщины. Исторически проблема равенства полов не слишком волновала эти народы, поскольку оно в значительной степени реально существовало. Жены древних викингов обладали завидной долей экономической свободы, сами распоряжались своим имуществом и активно участвовали во всех делах. Замечательная ситуация описана в сагах. Норвежский король Харальд, знаменитый и почитаемый объединитель Норвегии, как-то приглядел себе девушку, которую решил сделать своей наложницей.

Очень она ему понравилась, так как была красивая и гордая. Как положено, он отправил к ней гонцов с радостной вестью. А она не- ожиданно заупрямилась и сказала, что не хочет тратить свое девство на короля, владения которого всего ничего. «И мне удивительно,- сказала она,- что не находится такого конунга, который захотел бы стать единовластным правителем Норвегии...»

Гонцы разволновались от такой резкости и заносчивости и аккуратно доложили конунгу-королю, что девушка дерзка и вообще недостойна такого великого человека, как он. Но король был другого мнения и задумался, видимо, впервые в жизни. «Мне кажется теперь удивительным, как это мне раньше не приходило в голову то, о чем она мне напомнила,- сказал он.- Я даю обет и призываю в свидетели бога, который меня создал и всем правит, что я не буду ни стричь, ни чесать волос, пока не завладею всей Норвегией с налогами, податями и властью над ней, а в противном случае умру». Так Норвегия была объединена под властью одного короля. А ведь все женский ум, королю бы самому, судя по всему, и в голову бы такое не пришло. Он действительно не стригся и получил прозвище Косматый, а потом, после объединения, причесался и стал Прекрасноволосый — великий король Норвегии. А девушка все-таки стала его наложницей...

Сегодня женщины спокойно занимают руководящие посты в этих государствах, в Финляндии — даже высшие. Их можно найти в самых различных сферах деятельности, даже в большом бизнесе, где традиционно это редкость. Видимо, из-за всего этого у финских и норвежских женщин совершенно отсутствует комплекс ущемленности в правах. Они рожают и кормят детей, не ощущая себя из-за этого неполноценными и кому-то неравными. А отцы-скандинавы с удовольствием играют со своими детьми не для того, чтобы придать своей супруге равный статус, а просто потому, что им это приятно.

Сдержанные, молчаливые, суровые... и все-таки они улыбаются. Здесь нет англосаксонской страсти к формальным и светским улыбкам, вам не улыбнутся просто так в магазине, на автобусной остановке, в лифте. В этих странах улыбаются редко и по очень важным поводам. Финны широко, раскрепощенно и искренне улыбаются в двух ситуациях. Во-первых, зимой на лыжне. В глухой далекой Лапландии и в популярных курортных южных районах стайки оживленных бабок, несущихся на огромной скорости, непременно одарят вас лучезарной улыбкой, которую они просто не в силах сдержать, потому что счастье их полно и бесконечно. Вторая ситуация знакома каждому россиянину — это финская сауна. Здесь финны становятся не только улыбчивыми и оживленными, но даже и словоохотливыми. В общественных саунах стоит непривычный для этой страны говор, обсуждаются какие-то важные проблемы, крошечные дети, одни (!), без родителей, с деловым видом заходят в это жаркое помещение и решительно поддают парку из стоящей там шайки. Праздник души, да и только.

При всех схожих чертах в характерах этих двух народов существуют и важные отличия. Одним из главных является отношение к Европе, миру и самим себе. Для норвежца его мир — это его страна. Здесь ему хватает всего: у него есть славное (хотя и давнее) боевое прошлое, викингская тема — одна из любимых в местных сувенирах, видимо, чтобы туристы не забывали, с кем имеют дело. У него есть мощная экономическая подпитка в виде нефти. У него есть свой король, не вызывающий таких волнений и комплексов, как, например, монарх в Англии, а просто хороший свой парень, тоже лыжник и мореплаватель. Наконец, чтобы было с кем пообщаться в трудную минуту, норвежец создал мир троллей и великанов, в которых почти искренне верит до сих пор.

Поэтому норвежцы последовательно пытаются избежать каких бы то ни было объединений с остальной Европой.

Жизнь, конечно, диктует свои условия, и все время приходится идти на уступки, включаясь то в НАТО, то в Европейское экономическое пространство, то в Шенген. И все-таки уже дважды на референдумах норвежцы отклоняли идею о вступлении в Евросоюз. А уж что касается единой европейской валюты, то надо только слышать то презрение, с которым юная девушка в сувенирном магазинчике на севере страны отзывается на просьбу перевести кроны в евро для того, чтобы бедный путешественник мог понять, дорого ли стоят ее сувениры (ответ — всегда дорого и очень). «Это не наши деньги, мы ничего об этом не знаем» — в крайнем случае вам в конце концов переведут сумму в доллары. Конечно, на юге страны, в космополитичном Осло, особенно в кругу деловых людей, на такое отношение смотрят как на анахронизм, считая необходимым и неизбежным объединение с Европой. Но пока что норвежцы сопротивляются и развешивают свои национальные флаги около каждого дома в знак патриотизма и приверженности идеалам своей страны.

Другое дело — финны. Только недавно оказавшиеся полноправными участниками европейской игры, они очень хотят, чтобы их замечали, уважали или хотя бы отдавали им должное. Они и в Европейский союз вступили, и в Шенген, и евро сразу ввели (и не очень переживают по этому поводу). В последние годы финские ученые даже создали новую теорию, доказывающую на основе анализа финских генов, что они только на четверть какие-то там неизвестные угро-финны, пришедшие из-за Урала, а на три четвертых — западноевропейцы. Некоторые пошли еще дальше и выдвинули идею о том, что именно их язык и был самым древним языком Европы.

Европейские ученые, конечно, сразу с жаром накинулись на все эти умозаключения — кому это хочется, чтобы его праязыком был неудобоваримый финский. Словом, завязалась дискуссия, которой пока конца не видно.

Не имея в характере склонности лелеять свое историческое прошлое (да и нечего там особо лелеять), финны устремлены в будущее и не будут сентиментально плакать, например, об ушедшей национальной валюте — марке. Справедливости ради отметим, что весь этот интерес и внимание к мнению иностранцев о себе, скорее, отличают государственную политику страны, чем мнение рядовых людей. Для многих из них — где она, эта Европа, а где они?

Жизнь полна парадоксов: самодостаточные и независимые от европейского мнения норвежцы нередко покидают свою страну и уезжают работать в другие государства, в то время как ориентированные на Европу финны — по большей части большие домоседы и комфортно чувствуют себя только в родном окружении. Кстати, и те, и другие неплохо владеют иностранными языками и вполне дружелюбно относятся к туристам, в том числе и к русским.

В последние годы обе страны заметно продвинулись вперед в вопросах благосостояния своего населения. И здесь мы вновь сталкиваемся с совершенно различным отношением к жизни, определяющим особенности национального характера. Год от года финские дома хорошеют и украшаются. Вошли в моду цветы на клумбе у дома, появляются дополнительные постройки, кроме знаменитой и неизбежной сауны — домики для детей, малофункциональные беседки, различные украшения. Кроме этого, все больше становится новых современных домов, а сами они растут в размерах. Согласно странной финской традиции каждый небольшой городок имеет по крайней мере два, а то и больше огромных продовольственных супермаркета, наполненных одними и теми же продуктами. Сами магазины завалены товарами, даже в глуши Лапландии, где число жителей заметно уступает численности оленей, выбор огромен и разнообразен. Финн, дорвавшийся до благополучия, получает удовольствие от изобилия, в котором живет. Всего должно быть много, все должно быть самое новое, современное. Старое переоборудуется и обновляется, новое растет как на дрожжах.

Соседняя Норвегия, страна более богатая, чем Финляндия, представляет собой совершенно иную картину. Одинокий магазинчик в городке будет иметь запас только самого необходимого (в первую очередь, конечно, мороженого). Зачем двадцать сортов майонеза, если реально нужен только один? Туристические кемпинги, в Финляндии полностью обновленные и блещущие новейшей сантехникой, здесь представляют собой маленькие сарайчики, в которых одни удобства на всех. Внешний блеск и изобилие не нужны норвежцам. Возможно, дело в старой традиции, считавшей, что золото и серебро нужны только для другой жизни, поэтому старые викинги нередко прятали свои сокровища, да так, что никто не мог потом их найти, как ни пытался. Таким образом согласно поверью они обеспечивали себе неплохую вечную жизнь. А в этой, бренной, жизни блеск и мишура их мало интересовали.

И напоследок — эпизод из личной практики, демонстрирующий различие характеров двух соседних народов. Прекрасная и надежная отечественная машина, на которой мы совершали путешествие по Скандинавии, первый раз безнадежно заглохла под небольшим городком в Лапландии. Был, естественно, выходной, все было закрыто, но девушка на заправке позвонила своему родственнику-механику, который тут же приехал вместе с разряженной женой и сообщил, что у нас проблема с генератором, его нужно заменить. Несколько часов мы объезжали с ним мастерские и магазины, которые порой по его звонку открывали специально для нас. Было много деталей для русских автомобилей, но нигде не оказалось генератора конкретно от нашей модели. Грустно вздохнув на прощание (жена уже давно пилила нашего незадачливого механика, что пора в гости), он посоветовал нам дождаться понедельника, когда они смогут заказать деталь от нашей модели у партнеров в России.

Машина каким-то чудом завелась и поехала, и мы на некоторое время забыли о своих проблемах, пока в один не очень приятный день она совершенно насмерть не встала в глубоком и темном норвежском тоннеле. На этот раз реанимировать ее не было никакой возможности, она просто умерла. Проезжавшие мимо нас норвежцы остановились и вызвали какую-то службу (хотите верьте, хотите нет, но это тоже было воскресенье). Через несколько минут приехал спаситель-герой на огромной машине с яркой надписью «Викинг», со всем необходимым для нашего спасения, то есть эвакуации. Совершенно измученные и несчастные, в предчувствии долгого сидения в ожидании заказа из России, мы не на шутку удивились, когда наш герой сказал, что все будет готово на следующий день. «У вас что, есть генератор от нашей модели?» — «А зачем? — удивился в свою очередь „викинг“, — а фирма „Bosch“ вас не устроит? Сюда совершенно не обязательно ставить свой». Такие вот они разные, скандинавы...

Статья предоставлена журналом "Вокруг Света"