Среди наших знаменитых соотечественников, давших интервью для книги «Главные правила жизни», Олег Табаков, пожалуй, один из самых любимых и авторитетных. Он отвечает на вопросы, тревожащие сегодня многих: как относиться к власти, к своей стране и к делу, которое у тебя есть в жизни.
Режиссура портит характер, потому что это всегда вождизм. Надо априори быть лидером. А лидерство связано с необходимостью подавления инакомыслия и подтверждения собственных исключительных прав. Это никогда не увлекало меня до такой степени, как актерство.
Честно говоря, «хвалу и клевету приемлю равнодушно». Но мне в этом смысле легче многих, потому что очень велика инерция моих ранних успехов. Если в стране 140 миллионов, то боюсь, что половина, если не больше, — моя зрительская аудитория. А это очень большой запас прочности.
Наша сегодняшняя всеядность подготавливает нашу завтрашнюю ненужность. Это одна из моих мыслей, достаточно жестко сформулированных, которая к нашей профессии очень применима.
Ничто человеческое мне не чуждо: бывают и сомнения, и печаль, и горечь от собственных иллюзий. Но утрата иллюзий — это вообще болезненный процесс, потому что их наличие все равно связано со способностью увлекаться, влюбляться, любить. Если это утратится, потеряется смысл.
Надо уметь отсекать от себя плохое, уметь отталкивать плывущие на тебя фекалии, которые день сегодняшний поставляет в большом количестве. По крайней мере сводить это до минимума.
Почему-то у нас в стране все лучшее исчезает, теряется в отличие от Европы, где берегут и лелеют традиции. Но в актерской профессии при всем отрицательном школу мы не растеряли и пока еще можем этим гордиться.
Это моя земля, это моя страна, и я ее люблю. Дважды американцы предлагали мне поменять место жительства, и дважды в жизни я делал выбор. Один раз это было связано с работой, второй — с женщиной, причем из очень знаменитой семьи. Но меня не купили ни на профессиональные, ни на матримониальные цели.
Во взаимоотношениях с любой властью человек моей обслуживающей профессии должен сохранить себя. Это означает, что нужно быть тем, кто напоминает о нравственности, о сострадании, наверное, обо всем том, что и отделяет людей необслуживающих от людей обслуживающих.
Меняет ли человека власть, зависит не от власти, а от того самого человека. Борис Николаевич Ельцин предлагал мне быть министром культуры, я отговорил его от этого. Потом депутатом, я его и от этого отговорил, объясняя, что лучше для всех, если я буду заниматься своим делом.
Не считаю, что творческий человек должен всегда находиться в оппозиции к власти. Из художников, что были в оппозиции, «иных уж нет, а те далече». Кто-то является гуру в Европе, кто-то — еще где-то. Ну, а здесь-то как быть?
Компромиссы — это опасная вещь, я на них никогда не шел. В советском театре было несколько человек, таких как Георгий Александрович Товстоногов, Юрий Петрович Любимов, Олег Ефремов, которым что-то разрешалось. Они продавливали цензуру силой таланта.
С годами я стал психологически устойчивее, то есть киль, который позволяет сопротивляться волнам житейского моря, сохранять прямой спину и не гнуться, окреп.
В свои 78 лет я не исчерпал интереса к жизни. Мало того, обостряется восприятие очень простых вещей. Владимир Иванович Немирович-Данченко говорил: «На нас жизнь не кончается». Это я могу произнести достаточно уверенно, потому что, думая о своих учениках, твердо понимаю, что русская театральная школа будет существовать и дальше.
Когда называю кого-то другом, то вкладываю в это понятие степень доверия, которую вызывает человек. Отсутствие необходимости изображать что-то. Натуральность и естественность как с одной, так и с другой стороны.
То, насколько люди живы и пытаются понять проблемы дня сегодняшнего, определяется глубиной «человеческого колодца». Поэтому один человек может быть интересен мне, а другой уже исчерпан.
Если человек не имеет прошлого, он не имеет будущего. Так что забывать — это просто неперспективно.
У Михаила Аркадьевича Светлова есть выражение: «Дружба — это понятие круглосуточное». Те, у кого эта фраза вызывает смех, люди обделенные, обездоленные. Это от скудости душевного «колодца».
В женщинах я не приемлю корысть и глупость. Вот это я всегда исключал из поля зрения.
Мозгов у отцов должно быть больше, а эгоизма меньше. Многое зависит от их душевного содержания. Никакого серьезного конфликта отцов и детей ни у моих сыновей со мной, ни у меня с родителями никогда не было.
У меня бывают секунды счастья. И именно потому, что это секунды, ты остро их помнишь и надеешься, что такое повторится. А если бы это было по-другому, оно дешевле стоило бы.
Если человек презрительно относится к тому, чего не понимает, для меня он — пошляк. Это проблема номер один современного общества — некая защитная стена, которой окружают себя либо по необразованности, либо по скудоумию, либо от недостатка способности чувствовать.
Всегда пытаюсь понять точку зрения собеседника. Возможно, это вытекает из особенностей профессии — до той поры, пока буду понимать логику своего героя, еще имеет смысл заниматься этим ремеслом.
У каждого человека есть право на свободу волеизъявления и выражения своих мыслей. Но это право не должно нарушать свободу окружающих.
Аутоирония — главное качество, которое я ценю в коллегах. Человек не может быть ироничен в свой адрес и лишен юмора в адрес окружающих.
Нужно уметь получать удовольствие и радость от всех сторон жизни. Нет низменных и высоких. Это все жизнь! И дается она для того, чтобы жить ее набело. Первоначально набело. Одноразово!