Он завладел мной с той секунды, как предстал перед глазами. Но его могли захотеть и другие. Поэтому я взялась за подработку — удалось устроиться фрилансером на сайт клиники искусственного оплодотворения. Нужно было создавать ветки в форумах по типу: "Не получается завести лялю. Что делать?". Мне сочувствовала какая-нибудь Яна — опять же я, только прикрытая другим ником: "Мы с мужем страдали тем же, пока добрые люди не послали в одно место. Теперь я — мама".
"Что за место? Расскажи!" — взвывали от нетерпения клоны автора темы, то есть мои виртуальные персоналии.
"Не знаю, — отвечала придуманная Яна, — выкладывать ли в интернет название клиники. Так через девять месяцев не хватит коек в роддомах".
"Поделись контактом, плиз!" — множилась я на бесконечность комментаторов. К несуществующим женщинам присоединяются реальные, готовые схватиться за малейшую возможность нянчить надежду. И тогда я великодушно кидала в сеть ссылку на всемогущую клинику.
Важно было задеть самые чувствительные струны бедных женских сердец и держать интригу. "Избегайте прямой рекламы", — напоминали кураторы, трансформируя в зарплату количество комментариев вольнонаемников.
Поначалу было совестно так откровенно врать, и я пыталась уменьшить ложь. Но в полуправду люди отказывались верить. Им нужен был стопроцентный, всепоглощающий обман. Когда я немного завышала процент благополучных исходов, ветка форума чахла от безответности. А настрочив, что опубликую контакты клиники, едва покормлю трёх карапузов, которые родились у меня после волшебного вмешательства, я находила через час клумбу печатных воплей: "Сбрось инфо в личку!".
Как я купила дом... своему жениху
Вынужденную ложь я оправдывала стремлением к моей цели. У меня был жених. Денис казался очень хорошим парнем. Он тоже старался ради общей мечты. Пусть не так усиленно, как я, но что было делать.
— Денис не виноват, — выгораживала я жениха перед подружками, — что на его работе ему не дают проявить скрытые способности. Ведь он добрый и мягкий.
— Мягкий, хоть на хлеб намазывай, — сочувственно отвечали подруги.
— И какой вкусный суп готовит! — нервно восклицала я и вела гостей в кухню нашей съемной квартиры.
Денис огорчался, что вечером я не ложилась спать вместе с ним, а занималась подработкой до поздней ночи. Минут пятнадцать я сидела у кровати и уговаривала его не грустить. Он понимающе закрывал глаза и засыпал.
За год удалось скопить денег для первого взноса за наш желанный дом. Оставшуюся сумму мы могли выплачивать владельцу помесячно. Денис благородно настаивал, чтобы я оформляла недвижимость на себя. Вполне справедливо, соглашалась я, хотя, какие уж перед свадьбой счеты.
Наверное, не стоит отвечать на звонок начальства, когда стоишь в дверях кабинета нотариуса.
— Ты где? — удивилась начальница, забыв, что я отпрашивалась для оформления покупки дома. — Через полчаса совещание.
— Все таблицы у вас на столе, — ответила я, с необоснованным беспокойством готовясь к нападкам начальницы. — На всякий случай я распечатала и прошлогоднюю статистику.
— А если директор потребует позапрошлогоднюю?
Нотариус и продавец дома смотрели на меня в недовольном ожидании. С особым нетерпением смотрел на часы агент по недвижимости — ему хотелось скорее разделаться с нами и получить свой гонорар за посредничество.
— Оформляй покупку на себя, — поспешно бросила я Денису, сказав в трубку начальнице, что сейчас буду.
Как часто мы позволяем руководителю распоряжаться не только нашим рабочим временем, но и жизнью. Мы не решаемся уехать в институт на сессию, смущенные недовольной гримасой начальника, и теряем диплом о высшем образовании. Мы стесняемся взять больничный и годами мучимся от осложнений. В дни рождения родных мы сидим на работе до позднего вечера и теряем семейное счастье.
Несмотря на то, что ни за больничный, ни за сессию, ни за своевременный уход домой в конце рабочего дня нас никто не уволит, мы малодушно угождаем начальству. Но боимся признаться себе в трусливой услужливости, а называем себя трудоголиками и карьеристами, ненавидя работу и не продвигаясь по службе. Так откладывается недочитанная книга, личная жизнь, свадьба и рождение детей. "Мы делаем одно общее дело, потерпите", — голословно повторяет начальник и строит дачу, воспитывает внуков и получает премию за наши усердия.
Почему я раздумала выходить замуж
Итак, дом был зарегистрирован на имя жениха.
Я не горела к нему страстью. Но испытывала благодарную нежность. Хотя на его месте мог быть любой другой, проявивший такое же терпение и такт.
Смутное ощущение собственного предательства медленно поднималось во мне. Но не в отношении него, а в отношении себя — за то, что примирилась с серостью. Моя веселая энергия прокисала в затхлой воде стабильности, в которой плавал Денис. Иногда тошно было видеть эти неизменно покорные глаза и наблюдать беспрекословную уступчивость.
Трудно было понять, было ли его терпение следствием любви или результатом теплохладности. Ни в чем он не был горяч, ни в чем — холоден. Вдобавок мать Дениса с рождения не оставляла ему шансов на проявление самостоятельности. Хоть чахлые ростки воображения, которые проклевывались когда-то в сыне, мать давно выщипала из его головы, ее бдительная опека неустанно была начеку. Она высматривала отклонения от нормы и в уже взрослом чаде. Приходя к нам в гости, свекровь не уставала повторять:
— Протягивайте ножки по одежке.
После ее визита мне становилось жаль Дениса, и он снова виделся мне трогательным и беззащитным. Хотелось что-то сделать для него, спасти от душевного и материального прозябания. Становилось неловко считаться и намекать ему, что вся забота о выплате кредита легла на мои плечи.
Нет смысла затягивать и скрывать, что случилось дальше. Ясно, что я осталась ни с чем. Замечали, с какой преданной благодарностью заглядывают вам в глаза те, на кого вы переписываете имущество, те, кого выручаете деньгами или пристанищем? Чем растеряннее казался человек, которому вы помогли, чем тяжелее было его положение в момент, когда вы протянули ему спасительную руку, тем с большим презрением и недоумением он взглянет на вас, когда вы попросите вернуть долг или освободить вашу квартиру.
Когда я раздумала выходить замуж, окружающие недоумевали: "Не пьет, не курит и не бьет. Чего еще надо? Кого еще надо?".
Я поспешно собирала вещи, отмахиваясь от подлого страха остаться на всю жизнь одной. В какую-то секунду притязания на возвышенную и пылкую любовь показались наивными, и надежды встретить сильную страсть — пустыми. В этот миг я готова была согласиться объединить мою тоску о несуществующем счастье с кислой пассивностью Дениса. Но расчет успокоиться в семейной повседневности казался неубедителен.
Невидимые струны моей души натянулись до такого предела, что хотелось плакать — но не от горечи, а от томительного предчувствия чего-то необыкновенного. Смутное предвкушение вызывало сладостную боль и неясный восторг — те чувства, которые, я знала, никогда не сумеет открыть во мне Денис. Мое сердце предсказывало радостное беспокойство и щекотное нетерпение. Волнительное ожидание мерещилось впереди, и воображение пыталось всмотреться в манящее пятно будущего, которое расходилось кругами по всему телу, маня в неизведанную даль завтрашнего дня.
Кроме сентиментальной стороны вопроса стоило позаботиться о материальной. Денис предупредил меня, чтобы я не рассчитывала получить возмещение от него за оплаченную часть кредита. Я понимала, что боль и обида говорят за него, и виноватое сочувствие к Денису грызло мое сердце. Его, опечаленного и брошенного, мне было жалко больше, чем денег, вложенных мною в дом.
Почему не состоялся раздел имущества
Выкатив чемодан в прихожую, я вошла в кухню, в последний раз надеясь воззвать к совести Дениса и обсудить честный раздел имущества. Но он был не один, а с матерью, которая приехала защитить оскорбленного сына. Несостоявшаяся свекровь преградила мне путь к пароварке, подаренной ею на мой день рождения, и глазами гончей собаки сторожила электрический чайник у плиты, который я недавно купила.
Я оглядывалась по сторонам, ища взглядом серебряный кувшин — бабусин подарок на мое десятилетие. Вдруг меня осенило.
— Ты продал его? — спросила я у Дениса, который стоял за спиной матери.
Он, видимо, не думал, что я вспомню о кувшине, и по лицу его поползла предательская улыбка.
— Не волнуйся, — сказал он, усмехаясь, — я тебе верну.
Тогда я поняла, что улыбка не всегда является признаком душевности. Иногда она, суетливая, с бегающими глазками, лезет на лицо человека, которого уличили во лжи. Своим смешком Денис попытался придать невинный оттенок той подлости, которую намеренно совершил. Такие гадкие улыбки присущи трусам и сплетникам, не умеющим вести честный диалог.
Внутренне кипятясь от обиды и отвращения, я успокаивала себя тем, что вещи, который они отбирали у меня — это ценник их желаний и возможностей. "Нет предела человеческой жадности", — думала я с обидой и горечью. Я попыталась преобразовать в слова мои впечатления от их мелочности, но Денис, храбрым рыцарем выскочив из-за грозного плеча матери, воскликнул:
— Ты хочешь войны? Ты ее получишь!
Не хотелось даже представлять, что придется окунуться в зловонную чашу дрязг, которую они готовили для меня. Я просто ушла, оставив их вместе с кредитным домом, который Денис перепродал, забрав себе доход. Но успокоения он в этом, видимо, не обрел, и старательно поливал меня грязью, жалуясь на меня каждому, кто готов был его слушать. Он был разочарован, что не смог получить сладкого удовольствия измотать меня судебными тяжбами и насладиться моей беспомощностью против их ухищрений.
Я же только благодарна ему. Своим низким поведением при расставании Денис освободил меня от вины, которую я возложила на себя за свой вероломный уход. Будь он хитрее, то проявил бы ангельскую кротость. Тогда тоска и совесть точно заели бы меня, и я вернулась бы, виноватая, обратно. Домов и серебра можно купить сколько угодно, а жизни, отданной на съедение чужим по духу людям, — не вернешь.
Новая я
После ухода от Дениса я сняла недорогое жилье. Расплатившись за месяц за скромную комнату, бросила уставшее тело на старую кровать, и, устремив взгляд в серую побелку, удовлетворенно улыбнулась: я сделала это. Я ушла от человека, которого не любила.
Один порыв честности повлек за собою другой. Я поняла всю подлость моей подработки на сайте клиники. В импульсе искреннего бескорыстия разместила в интернете письменные указания уловок, которые присылали фрилансерам работодатели для обмана посетителей сайта. Мне хотелось раскрыть этот массовый обман.
Но вместо того, чтобы поверить разоблачению, читательницы принялись защищать от нападок невинную, по их мнению, клинику. Поистине, люди готовы не верить глазам своим и ушам, только бы пожалеть обвиняемую жертву и войти в роль сочувствующего меньшинства, которое, по сути, быстро превращается в стадное большинство. Человеческой страстью оправдывать виноватого зачастую пользуются политики, чем и объясняются приступы добровольного помешательства электората.
И только тогда, когда удалось решиться на расставание с нелюбимым парнем, покончить с деятельностью, к которой не лежала моя душа, все изменилось. Я встретила мужчину, о котором мечтала. Почему же он не приходил раньше? Да ему просто не было места в моей прежней жизни, построенной на компромиссах и двусмысленности. Творческое и прибыльное дело удалось развить с удивительной легкостью. Ведь раньше, подстраиваясь и юля, я просто не была духовно готова к этому.
Впереди еще много внутренних перемен. Трудных, неожиданных и радостных.
