Я расскажу только об одном дне, хотя до и после него были другие дни любимого круизного отдыха. Но так уж получилось, что наполненные речным ветром и эмоциями тринадцать дней круиза на теплоходе оказались лишь фоном для главного, давно знакомого, но до конца непознанного — для Валаама.
Вечером, когда солнце лишь начало опускать розовый занавес на скалы, лес и удивительную гладь озера, наш теплоход пришвартовался в Большой Никоновской бухте. На берег никого не выпускали — запрещено. Но к шести утра запреты, видимо, пали, и самый длинный день круиза начался.
За тринадцать лет моего знакомства с Валаамом тут многое изменилось. Какие-то перемены радуют — восстанавливаются храмы, хотя правильнее сказать — строятся, так как зачастую восстанавливать нечего. Другие перемены огорчают: прорубаются дороги, появляются линии электропередач. И все это — на месте заповедного леса. И людей стало много, похоже, скоро об уединении придется лишь вспоминать и мечтать.
Но в шесть утра в Большой Никоновской бухте все, кроме меня, вахтовых на теплоходе и птиц, спят. Я ныряю в тишину, нарушаемую лишь пронзительными криками чаек и пением неизвестных пичуг, в опьяняющую чистоту воздуха и иду в Малую Никоновскую бухту. Хочу двигаться медленно, наслаждаясь каждым шагом. Да и рельеф подталкивает к осторожности: приходится то карабкаться по скалам вверх, то скакать внизу по камням, обмытым ладожской водицей. Но ноги не слушаются, торопятся туда, где на цепочке камней хозяйничают чайки, где неизвестные мне утки (или гуси?), похожие на огромных лысух, чинно плавают парами. Девять лет назад на берегу этой бухты я сделала одну из моих любимых фотографий: на камне сидит девочка-подросток, моя дочка, а вдалеке, в синеве Ладоги, два теплохода. Как недавно это было, и так давно: дочка выросла, подарила мне внучку.
Теперь я путешествую с мамой. И вынуждена признать, что так нелюбимое мною нарушение заповедности Валаама оказалось нам "на руку": позволило маме увидеть Скалистый берег. Когда-то от Большой Никоновской бухты туда вели тропинки, и редкие туристы, запуганные рассказами о змеях и клещах, решались на самостоятельный поход к скалам. Мы с дочкой, конечно, туда ходили, один раз умудрились в поисках короткого пути заблудиться и четыре часа бродили по болотам. Но это — уже далекое и кажущееся невероятным прошлое. Теперь к Скалистому берегу ведёт настоящая дорога, по которой не только водят туристические группы, но и возят на специальных машинках особо ленивых.
Наверное, экскурсоводы рассказывают по пути много интересного. Но мы с легкостью принесли в жертву неполученные знания, получив взамен возможность идти по чудесному лесу (пусть не по тропе, а по торной дороге) в тишине и одиночестве. Дорога то поднимается вверх, то ныряет вниз, в пение птиц вставляют свои нескончаемые арии алчные валаамские комары. Я с трудом узнаю местность и ностальгирую по прошлому. Но вот справа остаются развалины финской разведшколы и перед нами — Ладога и скалы.
Я бывала на Валааме в июле и августе, когда в лесу и на скалах много черники, брусники, земляники. А сейчас все покрыто коврами из цветов, в основном — маленьких, но удивительно нежных и ярких анютиных глазок. Можно целую страницу заполнить эпитетами, описывающими красоту леса, скал, ладожских просторов. Но каждое слово лишь подчеркнет невозможность описать то, что нужно один раз увидеть. И фотографии, сделанные в огромных количествах (во всяком случае, мои фотографии), не способны передать и сотую долю неброской, неяркой, тихой прелести русского Севера.
Усадив маму на смотровой площадке (да-да, теперь тут и смотровая площадка с лавочками), я перебралась на скалистый полуостров, села на камень, дальше всего убежавший от берега. И погрузилась в бездумие и наслаждение. Не знаю, сколько бы мы так просидели, я — у воды, мама — наверху, если бы не появились приехавшие на спецмашинке туристы, спугнувшие радостными криками уток и тишину.
Значит, пора возвращаться в Большую Никоновскую бухту. Поход к Скалистому берегу сделал своё дело: получив дозу валаамской красоты, мама, наконец, согласилась на мои уговоры. Вернувшись на теплоход и подкрепившись в баре коктейлем (безалкогольным), мы арендовали маленький катер и пустились в путь по Ладоге, по Валаамским бухтам и протокам, по рукотворному каналу. Вел катер тот самый дядечка, что шесть лет назад катал нас тут с дочкой и друзьями. Удивительно, но он даже вспомнил, как высаживал девчонок на скалы и как они загрузили лодку булыжниками габродиабаза.
Но сегодня габродиабаз нас не интересует. Мама в восторге от того, что видит. А наш капитан предлагает совершить высадку, но не на скалах. Мы причаливаем к Смоленскому скиту, самому "молодому" из восстановленных скитов Валаама. Белоснежная церковь Смоленской иконы Божией матери (покровительницы русских воинов) закрыта, но встретивший нас служитель проводит в маленькую деревянную часовенку. На её дверях висит листок с молитвой. Знаю, что мой рассказ читают и верующие, и атеисты, но не могу не сказать, что молитва оказалась удивительно созвучной тому, что было у меня на душе в этот день, она очень мне помогла.
Со светлым чувством мы покинули скит и, стрелой промчавшись по Ладоге, вернулись к обеду на теплоход.
После обеда — традиционный обход ближайших скитов. А потом мы, наконец, стали дисциплинированными туристами и, погрузившись с группой на катер "Омик", отправились на экскурсию "Связь времен". На такой экскурсии я побывала впервые, и мне она очень понравилась. Прекрасный экскурсовод провела нас на Игуменское кладбище, показывая по пути гостиницы для паломников, аллеи и другие местные достопримечательности и рассказывая об истории монастыря. Подошли мы и к мемориалу, где похоронены инвалиды войны, дом которых находился в монастыре после войны. Самое страшное место, безысходно трагические судьбы...
Возвращаемся от кладбища к монастырю, и он миражом выплывает над горизонтом, белый с голубым, чудесный, как надежда и вера. Я видела много великих архитектурных памятников городов России и мира, но Спасо-Преображенский собор каждый раз поражает. Представляю, каким чудом он казался неискушенным людям в прошлом.
Вечером, когда теплоход покидал Валаам, нас провожал чудесный закат и чайки. Надеюсь и верю, что еще вернусь.
