Для многих из нас, и не только родителей школьников, 1 сентября — как старт марафона: мы собраны, готовы к свершениям и даже не прочь как-то изменить свою жизнь к лучшему. Записаться в бассейн. Начать слушать английский аудиокурс. Встречать мужа с работы поцелуем. Какие изменения будут обречены на успех? Те, что не борются с чем-то плохим в нас (привычками и т.п.), а культивируют хорошее — «яркие пятна». Потому что негатива и так вокруг слишком много.
Плохое сильнее хорошего
Психологи, изучавшие наше пристрастие ко всему негативному, пришли к захватывающим выводам. В качестве иллюстрации полученных ими результатов давайте взглянем на следующий список, взятый с сайта «Учите английский дома». Это слова, описывающие эмоции. Мы выбрали первые двадцать четыре из алфавитного списка. Посмотрите, нет ли в них какой-то закономерности?
СЕРДИТЫЙ
РАЗДРАЖЕННЫЙ
ШОКИРОВАННЫЙ
ТРЕВОЖНЫЙ
ПРИСТЫЖЕННЫЙ
ОЗАДАЧЕННЫЙ
ОБМАНУТЫЙ
СМУЩЕННЫЙ
УВЕРЕННЫЙ
ОБЛАПОШЕННЫЙ
СВАРЛИВЫЙ
ПОДАВЛЕННЫЙ
ВОСХИЩЕННЫЙ
РАЗОЧАРОВАННЫЙ
ВОСТОРЖЕННЫЙ
ВОЗБУЖДЕННЫЙ
ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ
ЗАВИСТЛИВЫЙ
СКОНФУЖЕННЫЙ
РАЗЪЯРЕННЫЙ
ИСПУГАННЫЙ
ПОТРЯСАЮЩИЙ
СЧАСТЛИВЫЙ
ПОРАЖЕННЫЙ
Это 24 из самых популярных «эмоциональных» слов в английском языке, и всего шесть из них позитивные! В более подробном исследовании один психолог проанализировал 558 слов для описания эмоций — все, которые смог найти в английском, — и обнаружил, что 62% из них были негативными, а позитивными — лишь 38%. Это достаточно шокирующая диспропорция. Согласно старой городской легенде, у эскимосов есть 100 разных слов для обозначения снега. Оказывается, что негативные эмоции для нас — как снег для эскимосов.
Нас всех поголовно тянет к негативу. Группа психологов провела обзор двух сотен статей и пришла к выводу, что в широком спектре человеческого поведения и восприятия остается верным следующий общий принцип: «Плохое сильнее хорошего».
Пример A. Люди, которым показывали фотографии плохих и хороших событий, дольше рассматривали плохие.
Пример Б. Плохие новости о других людях оказались привязчивее, чем хорошие. Люди обращали на них больше внимания, больше о них рассуждали, дольше помнили и придавали им большее значение при оценке человека в целом. Такая схема столь устойчива, что исследователи, занимавшиеся проблемой взаимного восприятия, придумали специальный термин: «позитивно-негативная асимметрия».
Пример В. Исследователи рассмотрели семнадцать работ о том, как люди интерпретируют и объясняют события в их жизни — например, как болельщики воспринимают спортивные события, а студенты описывают свой день в дневниках. Во многих сферах — на производстве, в политике, спорте и личной жизни — люди более склонны спонтанно обсуждать (и пытаться объяснить) не хорошее, а плохое.
Мы могли бы привести намного больше примеров, но лучше предоставим слово авторам исследования. Вот их последнее (разочарованное) замечание на эту тему: «Начиная писать этот обзор, мы предполагали, что найдем определенные исключения, которые очертят границы данного феномена... [но] нам не удалось обнаружить значимых сфер, в которых хорошее было бы последовательно сильнее плохого».
Итак, плохое сильнее хорошего. Как однажды сказал литературный критик Лесли Фидлер, многие писатели прославились, описывая супружеские проблемы, но еще не появился успешный роман о счастливом браке.
Решения важнее проблем: как сосредоточиться на позитиве
Когда речь заходит об изменениях, одна из характерных черт нашего пристрастия к плохому становится критически важной. Давайте назовем ее концентрацией на проблемах. Чтобы ее увидеть, представьте себе ситуацию: дочка приносит вам дневник. У нее одна пятерка, четыре четверки и одна двойка. На чем вы как родитель сосредоточитесь?
Этот пример придумал писатель-социолог Маркус Бэкингем — у него есть замечательная серия книг о том, как максимально использовать сильные стороны человека, а не зацикливаться на недостатках. Он утверждает, что практически все родители обычно фиксируются на двойке. Их легко понять: «Похоже, что-то не так. Надо это исправить. Давайте найдем ей репетитора! А может, ее наказать? Пока не исправит двойку, гулять не пойдет». Очень редко попадается родитель, который скажет: «Пятерка! Какая умница! Ты, наверное, отлично разбираешься в предмете. Как бы это использовать в будущем?».
Когда рациональная часть нашего «Я» видит, что что-то идет хорошо, она много на эту тему не думает. Но когда что-то ломается, она переключается в режим внимания и начинает применять свои навыки по решению проблем. Поэтому когда ваши дети учатся на четверки и пятерки, вы особо не задумываетесь об их оценках. Но когда начинают появляться тройки и двойки, вы становитесь рьяным педагогом. Если подумать, это довольно странно, не правда ли?
А если бы наше сознательное «Я» было более ориентировано на позитив? Представьте мир, в котором вы испытывали бы прилив благодарности каждый раз, когда нажимаете выключатель и комната наполняется светом. Представьте мир, в котором жена крепко целует мужа, забывшего о ее дне рождения, со словами: «Ты тринадцать лет из четырнадцати о нем помнил! Это прекрасно!».
Это явно не наш мир.
Но если вам нужны изменения, он должен стать именно таким. Анализирующее и рефлексирующее начало в нас сосредотачивается на проблемах, а надо сосредотачиваться на решениях. Если вы менеджер, спросите себя: «Какой процент времени у меня уходит на решение проблем, а сколько я трачу на оценку успехов?».
Нам необходимо переключиться с раскопок причин трудностей и «археологического» решения проблем на «яркие пятна», и это, несомненно, можно сделать. Возьмите хотя бы Джерри Стернина. Он попал в среду, буквально пропитанную неудачами. Возможности для анализа были бесконечны. Он мог бы двадцать лет прожить во Вьетнаме и постоянно писать аналитические записки по проблеме недоедания. Но он знал: даже в пучине неудач есть место успешным решениям.
Бывает, что алкоголик выдерживает час без выпивки. Три торговых представителя из пятидесяти продают как сумасшедшие. У некоторых вьетнамских матерей денег столько же, сколько у других, но им удается вырастить здоровых детей.
Эти проблески успеха — «яркие пятна» — могут высветить нам план действий и зажечь надежду на возможность перемен.
