Эх, зря принц Гарри и Меган не посоветовались с бабушкой, сокрушается мировая общественность. Может, удалось бы договориться без скандала. Королева Великобритании — тоже человек и способна на теплые чувства. Это доказала история десятилетней давности, когда Мишель Обама, едва став первой леди, оказалась на приеме в Букингемском дворце и повела себя не по протоколу. Как изменил ее тот первый визит в Лондон? Отрывок из книги "Becoming. Моя история".
Супруги Обама на аудиенции в Букингемском дворце, 1 апреля 2009 г.
Я размышляла, насколько наш новый дом — Белый дом — неслыханно большой и величественный, ровно до тех пор, пока в апреле не поехала в Англию и не встретила ее величество королеву.
Это была наша первая совместная с Бараком международная поездка со времен выборов. Мы вылетели в Лондон, чтобы Барак мог присутствовать на встрече Большой двадцатки, или G20, — лидеров, представляющих крупнейшие экономики мира.
Будучи уверенной в том, что Саша и Малия уже освоились в школе, я оставила их с мамой на эти несколько дней. Я знала, она немедленно ослабит мои обычные правила: рано ложиться спать и доедать все овощи, поданные на ужин. Маме нравилось быть бабушкой, особенно когда ей удавалось отбросить мою строгость в пользу собственного легкого стиля, намного более свободного, чем в нашем с Крейгом детстве. Девочки обожали, когда бабушка была за главную.
Аудиенция у королевы Елизаветы: она мне сразу понравилась
В этот раз саммит G20 принимал Гордон Браун, премьер-министр Великобритании. Мероприятие включало целый день встреч в конференц-центре Лондона, но королева также пригласила всех в Букингемский дворец для церемониального приветствия. Из-за тесных отношений Америки и Великобритании, а также, я полагаю, из-за того, что мы с Бараком были новичками на международной арене, нас попросили прибыть во дворец пораньше для частной аудиенции с королевой перед большим приемом.
Излишне говорить, что у меня не было опыта встреч с королевской семьей. Мне дали понять, что я могу либо сделать реверанс, либо пожать королеве руку. Я знала, мы должны называть ее "ваше величество", а ее мужа, принца Филиппа, герцога Эдинбургского, — "ваше королевское высочество". Но кроме этого я понятия не имела, чего ожидать, когда кортеж проехал через высокие железные ворота у входа во дворец.
Оказалось, Букингемский дворец неописуемо большой. В нем 775 залов, и он в пятнадцать раз больше Белого дома. В последующие годы нам с Бараком посчастливилось еще несколько раз побывать там в гостях. Мы останавливались в роскошной спальне на первом этаже дворца под присмотром придворных лакеев и фрейлин, посещали официальный банкет в Бальном зале и ели золотыми вилками и ножами.
Во время экскурсии гид сказал нам: "это наш Голубой зал" и указал на огромное помещение в пять раз больше нашего Голубого зала. А однажды главный привратник королевы провел меня, мою маму и дочерей через Дворцовый розарий, благоухающий тысячами безупречных цветов. Розарий занимал почти акр земли, что сделало несколько розовых кустов за пределами нашего Овального кабинета, которыми мы всегда гордились, немного менее впечатляющими.
В тот первый визит нас сопроводили в личные апартаменты королевы и провели в гостиную, где они с принцем Филиппом уже ждали нас. Королеве Елизавете II тогда было восемьдесят два года, она миниатюрная и грациозная, с нежной улыбкой и белыми волосами, царственно зачесанными со лба. Мы пожали друг другу руки и сфотографировались.
Практически любую формальную встречу окружает неловкость, которую, по моему опыту, нужно научиться преодолевать. Я сидела с королевой, и мне пришлось буквально выбраться из собственной головы — перестать анализировать великолепие обстановки и сбросить оцепенение, охватившее меня в ту же секунду, как я лицом к лицу столкнулась с самой настоящей легендой.
Я видела лицо ее величества прежде десятки раз — в книгах по истории, по телевидению и на монетах, — но здесь она присутствовала во плоти, пристально на меня смотрела и задавала вопросы. Она держалась с искренней добротой, и я старалась отвечать ей тем же. Королева была живым символом и хорошо справлялась с этой ролью, но при этом оставалась таким же человеком, как и все мы. Она мне сразу понравилась.
Прием в Букингемском дворце: как я посмела обнять королеву
Позже в тот день мы с Бараком кружились на дворцовом приеме и ели канапе вместе с другими лидерами G20 и их супругами. Я изо всех сил пыталась запомнить, кто из какой страны и кто чей супруг, старалась поменьше открывать рот, чтобы не наговорить лишнего. В целом это было достойное, дружеское мероприятие и напоминание о том, что даже главы государств способны поговорить о детях и пошутить о британской погоде.
Ближе к концу вечеринки я повернула голову и обнаружила, что королева Елизавета вынырнула рядом со мной и мы внезапно остались вдвоем в переполненной комнате. На ней была пара белоснежных перчаток, и она выглядела такой же свежей, как и несколько часов назад, когда мы впервые встретились. Королева улыбнулась мне.
— Вы такая высокая, — заметила она, склонив голову набок.
— Ну, — сказала я, рассмеявшись, — эти туфли добавляют мне пару дюймов. Но да, я и правда высокая.
Королева взглянула на мои черные туфли от Джимми Чу и покачала головой.
— Эта обувь — сплошное недоразумение, не так ли? — сказала она, с некоторым разочарованием указав на собственные черные туфли.
Я призналась королеве, что у меня болят ноги. Она сказала, что у нее тоже. Мы переглянулись с одинаковым выражением лица. Что-то вроде: "Когда же все это топтание на месте с мировыми лидерами наконец закончится?" И после этого она разразилась совершенно очаровательным смехом.
В тот момент мне вдруг стало совершенно неважно, что она иногда носила бриллиантовую корону, а я прилетела в Лондон на президентском самолете; мы были просто двумя усталыми женщинами, страдающими от неудобных туфель. Затем я сделала то, что инстинктивно делаю каждый раз, когда чувствую связь с новым человеком: открыто выразила свои чувства. Я ласково положила руку королеве на плечо.
В тот момент я не думала, что, по мнению общественности, совершаю грандиозную ошибку. Я прикоснулась к королеве Англии, а это, как я вскоре узнаю, абсолютно запрещено. Наше общение на приеме засняли на камеру, и в ближайшие дни по СМИ во всем мире разлетелось: "Брешь в протоколе!", "Мишель Обама осмелилась обнять королеву!".
Это возродило старые слухи эпохи предвыборной кампании о том, что я — неотесанная деревенщина и совершенно не владею стандартной элегантностью первой леди. Я старалась не реагировать на критику. Если я и нарушила правила, то по крайней мере поступила по-человечески. Осмелюсь сказать, королева не возражала, потому что, когда я дотронулась до нее, она придвинулась ближе, легко коснувшись моей спины рукой в перчатке.
Школа для девочек: они были мной прежней
На следующий день Барак отправился на обсуждение экономической ситуации, а я — в школу для девочек. Это финансируемая правительством средняя школа в пригороде Ислингтона. Более 90 процентов из девятисот учениц школы были чернокожими или из этнического меньшинства; пятая часть — дочери иммигрантов или политических беженцев.
Я хотела туда попасть, потому что это этнически разнообразная школа с ограниченными финансовыми ресурсами и выдающимися академическими успехами. Но мне требовалась уверенность в том, что, когда я посещаю новое место в качестве первой леди, я действительно его посещаю — а значит, могу встретиться с учащимися или живущими там, а не только с теми, кто ими управляет.
Тем не менее я оказалась совершенно не готова к тому, что почувствовала, попав в школу Элизабет Гаррет Андерсон. Меня провели в аудиторию, где около двухсот студенток собралось посмотреть, как выступают их сверстницы, а затем послушать, что я скажу. Когда я устроилась на складном стуле, чтобы посмотреть сцену из шекспировской пьесы, современный танец и прекрасное хоровое исполнение песни Уитни Хьюстон, — что-то внутри дрогнуло. Я провалилась в свое прошлое.
Мишель Обама с ученицами школы Элизабет Гаррет Андерсон, апрель 2009 г.
Достаточно было оглянуться на лица присутствующих в зале, чтобы понять: несмотря на все их достоинства, девочкам придется приложить немало усилий, чтобы их заметили.
Там сидели девочки в хиджабах, девочки, для которых английский был вторым языком, девочки с кожей всех оттенков коричневого. Я знала, им предстоит пробиваться через навязанные стереотипы и все возможные определения, прежде чем появится хоть малейший шанс на самоопределение.
Им придется побороть свою невидимость — атрибут бедной цветной женщины. Им нужно много трудиться, чтобы обрести свой голос, чтобы их не подавили и не сбили с ног. Они будут биться даже за возможность просто учиться.
Но их лица дышали надеждой, и мое теперь тоже. Тихое откровение: они были мной прежней. А я — ими, какими они могут стать. Энергия, которую я ощущала там, могла обогнуть все препятствия. Это сила воли девятисот девочек.
Когда представление закончилось, я вышла к кафедре, едва сдерживая эмоции. Бросила взгляд на свои заметки, но поняла, что потеряла к ним интерес — поэтому просто посмотрела на девочек и начала говорить. Пусть я и приехала издалека, сказала я, пусть и ношу странный титул первой леди Соединенных Штатов, я больше похожа на них, чем они думали. Я тоже из рабочего района, меня воспитывали в любящей семье со скромным доходом, и я рано осознала, что школа — это место, в котором я могу найти себя, а образование — то, ради чего стоит работать, то, что поможет мне двигаться вперед.
Я была первой леди чуть больше двух месяцев. Я чувствовала себя подавленной темпом происходящего, недостойной всего этого гламура, переживающей из-за детей, неуверенной в своей цели. Некоторые части публичной жизни заставили меня отказаться от своей личности, чтобы стать ходячим и говорящим символом нации.
Но, разговаривая с девочками, я ясно почувствовала нечто совершенно другое — как мое старое "я" входит в новую роль. Достаточно ли я хороша? Да, достаточно, как и все вы.
Я сказала ученицам Элизабет Гаррет Андерсон, что они глубоко меня тронули. Сказала, что жизнь каждой из них — драгоценна, ведь так оно и было. И, закончив речь, я обняла каждую девочку, до которой смогла дотянуться.
