Шел дождь, день не предвещал ничего интересного. Я ехала на мою новую работу. Когда я переходила дорогу, мне в глаза бросились красные сапоги, которые были одеты на впереди идущей женщине. Коричневое пальто и сапоги.
Время пробежало очень быстро, и день уже заканчивался, пора было собираться домой. Я на несколько минут вышла из комнаты, а когда вернулась, увидела, что в комнате стало больше людей. Там появились лица, незнакомые мне доселе. У них были огромные возбуждённые глаза, они все суетились, разговаривали, пили чай. Часть моих коллег уже ушла. Я стала собираться, и тут Лида, красивая рыжеволосая женщина, глядя в окно и держа в руках чашку с чаем, сказала, не поворачиваясь в мою сторону: "Ну, куда ты пойдёшь? Уже поздно. Оставайся. Сейчас начнётся игра". А Марго, проходя мимо и со всеми прощаясь, добавила: "Они всегда один раз в месяц остаются на всю ночь. Как говорится, кто не успел, тот не ушёл". И исчезла.
Вдруг погас свет. Кто-то уронил чашку с чаем, за моей спиной упал стул. Люди кинулись к дверям. Началась суета. Я не понимала, что произошло, но мне не было страшно. Я тоже вышла.
Я была последней, в коридоре людей уже не было, лишь только слышался отдалённый гул. Куда они делись? Что происходит? Большой длинный коридор, полумрак и двери то слева, то справа. Большие железные двери и вывески. Я была одна. Не могу точно сказать, шла я или бежала, но вдруг я увидела открытую дверь. Я вошла. Было светло. Белые жалюзи, кремовые обои, чёрный стол, компьютер, стул на колёсиках, женщина на полу, ковролин. Женщина. Я уже была в коридоре, бежала я или тихо шла, не знаю. Я лишь видела перед глазами длинные, тонкие кровавые порезы на спине той женщины. Жива ли она? Я не знаю. Я не контролирую свои действия, я лишь их анализирую. Вот и сейчас — думаю, почему я ушла... А если я могла бы ей помочь?
Из этого состояния меня вывел шум. Шум на лестнице. Шаги и шуршание одежды. Их было трое. В какую-то долю секунды я увидела их, осознала чувства страха и самосохранения. Я залетела за открытую дверь. Знаете, как бывает, когда дверь открыта, то она образует небольшое пространство, такой треугольник, его сторонами становятся две стены и дверь. Дверь была со стеклянной вставкой, и я видела их. Они были в черном. Один был лысый и худой. Не помню характерных черт его лица — мне было страшно на него смотреть. Двое других были совершенно одинаковые, как близнецы. Они были в белых пластиковых масках, с прорезями для глаз. У них были серые бороды. Я еле-еле дышала, но мой страх заглушала мысль: "Что будет дальше? Кто они?" Один, что был в маске, хотел открыть дверь шире. Сначала он надавил на неё, и меня совершенно прижало к стене. А он, поняв, что там кто-то есть, собрался открыть её или, точнее, закрыть, при этом его маска вдруг расплавилась, и я увидела вместо лица какую-то коричневую массу грязи. Она бурлила: появлялись пузырьки, которые тут же лопались. Там были глазницы, но не было глаз. В следующий миг возник какой-то шум, он отвернулся, отпустил дверь, и из его воротника выехала новая, точно такая же, как была, маска с бородой. В следующую минуту я, выскочив из-за двери, галопом неслась вниз по ступенькам. Я ничего не слышала, кроме своих мыслей: "Лишь бы не упасть, лишь бы не упасть, лишь бы..."
Лестница кончилась, и я оказалась перед большой чёрной дверью. Дёрнула ручку и влетела в помещение. Это был какой-то склад разных коробок, ящиков, стружки, станков, железных инструментов. Наверное, это была мастерская. И ещё там были люди. Каждый занимался своим делом. Люди что-то носили, убирали, складывали. И не обращали на меня никакого внимания. Только один из этих человечков в чёрной вязаной шапочке, с небольшой чёрной бородкой подошёл ко мне. Не знаю, понимал ли он, что я говорила. Я не могла толком объяснить, что происходит. Я просила помочь мне. Он ответил, что те, кто попадал в подвал, мог погибнуть. И что в соседней комнате есть выход на улицу. И что они здесь не причастны к этой игре, но он мне поможет. Человек открыл соседнюю комнату. Жёлтые стены и абсолютно никаких предметов, кроме огромной ручной кофемолки, которая летала по всей комнате, жужжала и размахивала битой. Он подошёл к розетке и выдернул шнур. Всё затихло. Человек вернулся, держа в руках красные сапоги. Только тогда я поняла, что все люди в этой комнате настолько малы, что мне нужно сидеть на полу, что бы быть на одном уровне с ними.
Ко мне снова вернулась то чувство, которое появлялось у меня раньше, но мне не хотелось его превращать в осознанную мысль. Так бывает — пустишь, осознаешь реальность, перед которой ты бессилен, и она начинает тебя мучить, обволакивать твои мозги и сжирать их как белый червь. Сначала ты будешь только думать об этом, а потом не в состоянии будешь думать ни о чем. И перестанешь что-либо делать, ожидая, в лучшем случае, какого-нибудь чуда, а в худшем — будешь просто существовать. Тем не менее, реальность съедает нас, и мои сомнения превратились в уверенность, что я в компьютерной игре и моими действиями управляет клавиатура. Да, да чьи-то пальцы за меня решают, куда мне идти, что делать и видеть. А мысли? Мысли-то мои или нет?
Я надела сапоги и вдруг почувствовала, что ноги начали замерзать. Я открыла глаза, а ноги спрятала под одеяло. Засыпала я лишь с одной мыслью: "Никогда слишком долго не задерживаться на работе". Завтра я непременно куплю те красные сапоги, которые я видела в замерзающей витрине магазина. Да-да, ведь скоро Новый год!
