Как развивается ребенок с умственной отсталостью? Как ставят это диагноз врачи-психиатры? Какие признаки умственной отсталости могут проявлять люди с разной ее степенью? Врач-психиатр подробно описывает историю пациента с умственной отсталостью в популярной книге о различных психических нарушениях.
История пациента с умственной отсталостью
Он всегда улыбался. Даже когда ему было больно, когда ему было грустно, улыбка не сходила с его лица. Порой это была испуганная улыбка, иногда — виноватая. Странно, но та же виноватость была в улыбке, когда у него заболел живот, и мы отправили его в хирургию с аппендицитом. Словно он просил ей прощения за отнятое у нас время. Хотя вряд ли он понимал в полной мере, что значит это слово — "время".
У него не было плоской переносицы и раскосых глаз, да и других особых признаков хромосомной болезни в нем не наблюдалось. Да, была внутриутробная гипоксия. Родился он на седьмом месяце беременности, и почти два месяца врачи боролись за его жизнь.
Поначалу он был обычным младенцем. Как его старший брат. Только чаще плакал. И позже начал переворачиваться. Позднее встал на ноги. Почти в два года сказал первое слово. И потом отставание становилось все заметнее. Он рос медленнее, его психика сложнее развивалась. Первые три класса школы он еще осилил, сложнее всего давалась арифметика. На исходе третьего стало ясно, что в обычной школе он учиться не сможет, и свой четвертый класс он начал во вспомогательной школе.
Там он справлялся неплохо. Особенно хорошо давались предметы, где нужно было работать руками. Он с удовольствием лепил из глины простые вазы, горшки. Красил стены. Помогал отцу и брату, как мог, на даче. Он даже выучился на маляра и несколько лет проработал им в разных местах.
Ему всегда помогал старший брат. Чтобы не обижали, чтобы не обманывали с зарплатой. Ведь он был доверчив и открыт. Хулиганы во дворе пользовались этим. Устраивали всякие шутки, смеялись над ним, заставляли делать неприятные вещи. А он никогда не обижался, не знал, как это. И просто улыбался.
Одна из таких злых шуток кончилась хуже остальных. Он упал с качелей, и на обратном ходу качели ударили его по затылку. Травма черепа и ушиб мозга. С тех пор начались вторичные эпилептические припадки, и он не мог больше красить стены. Ему стало очень сложно даже помнить, как правильно держать ложку. К счастью, через несколько лет он снова научился пользоваться ей, правда, маляром снова так и не стал. А улыбка осталась.
Брат рассказывал, что лишь однажды увидел его плачущим: когда умер отец. Инсульт сразил отца на даче, а он был там тогда. Сначала испугался, не понял, что произошло, а когда в его хрустальном сознании промелькнула мысль о смерти, он загрустил и заплакал. Слезы его были горькие, он не рыдал, а скорее выл. А потом это переросло в судорожный припадок. На похоронах он вновь непонимающе улыбался.
Брат не бросал его, хоть и не жил рядом, и всегда старался помочь: давал денег, забирал на выходные, возил со своими детьми за город. Племянникам он нравился, ведь он был добрым и ласковым. Особенно отзывался на объятья. И тогда, когда он нелепо, но очень искренне обхватывал племяшку, можно было считать его улыбку настоящей.
А жили они вдвоем с матерью. Он делал простую работу — выносил мусор, нес в пакете картошку, когда они с матерью ходили на рынок. Сам он, конечно, деньгами распоряжаться не мог. Через некоторое время мама умерла, и брат стал его опекуном.
Родительскую квартиру они продали, брат забрал его к себе насовсем. Племянники были уже подростками, и им меньше хотелось с ним играть. Дома стало некомфортно. Целый день он ничем не занимался. Бродил со своей глупой и неуместной улыбкой по квартире.
Состоялся разговор с братом. Жена со вздохом заявила, что с ним нужно что-то делать. И сначала брат отмахнулся. Но участились приступы. Предыдущие дозы противосудорожных препаратов перестали работать, нужно было искать новую схему. Его положили в психиатрическую больницу, и родственники узнали, каково это. Какая может быть жизнь, когда его рядом нет, но о нем заботятся, у него есть крыша и хлеб. Он улыбался, когда встречал их в комнате свиданий. Свидания становились реже.
Прямых показаний для нахождения в психиатрической больнице уже не было. Приступы почти не случались. Новые препараты работали неплохо. Агрессии он не проявлял. Был тихим, спокойным. Иногда помогал, когда его просили. В таком состоянии ему можно было вернуться домой. Но жена брата была категорически против, и тот решился положить его на платную койку: когда родственники оплачивают лишь услуги ухода. Так он остался у нас.
Я работал в отделении второй год, его же положили за год до моего прихода. Брат хорошо зарабатывал, и проблем с оплатой койки не было. Брат по-прежнему навещал его, иногда звонил в отделение. Его не бросили. Но жизнь в семье брата пошла своим, новым чередом.
Я замечал иногда, что брат радовался его улыбке, той искренней улыбке, которая появлялась в начале их свидания. В ней было узнавание, вспоминание, что у него есть брат. И брату было достаточно. Брат приносил ему йогурт и мягкую булку с повидлом. Помогал держать ложку, затыкал салфетку за воротник, вытирал испачканные щеки. Спрашивал о простом: все ли у него хорошо, ничего не болит, никто не обижает?
Их отношения застыли на пятилетнем возрасте. Однажды брат рассказал мне, что так же, когда им было пять и двенадцать соответственно, они завтракали по субботам на даче, когда родители уезжали в город и оставляли их вдвоем. Одна из бесед с братом была особенно подробной, из нее я и узнал о его жизни.
Я пытался заглянуть в его разум. Я говорил с ним, наблюдал за поведением в отделении, эмоциями и реакциями. Но все скрывалось, или скорее наоборот, распахивалось его улыбкой. Могло показаться, что он пребывал все время в блаженном неведении. Он не желал никому зла. Не хотел отнимать и вредить. Принимал случавшееся с ним, как данность. Для него не было завтра, были обрывки вчера, он жил здесь и сейчас. Ничего не ждал и ничего не хотел. И возможно, поэтому был по-своему счастлив.
Старшая сестра пришла к нам в ординаторскую и сказала, что брат не внес оплаты, чего раньше не случалось. Мы попытались дозвониться до него, но телефон был вне зоны доступа. По домашнему номеру трубку никто не взял. Мы ждали неделю и затем обратились в органы опеки с просьбой отыскать брата или связаться с ним. И тогда узнали, что он погиб. Разбился на автомобиле в командировке. Жена брата с детьми уехала к родителям переживать свое горе.
Я не знал, как быть. Выйти и рассказать? Я обязан. Но его улыбку в тот момент я не вынес. Когда я увидел его на стуле, смотрящего мне в глаза и как всегда беспечно улыбающегося, ноги у меня отказались к нему идти. Я попросил сделать это социального работника. Но и ее слова он встретил, улыбаясь. Он так и не смог понять.
Причины умственной отсталости. Как ставят диагноз
Умственная отсталость — это состояние, обусловленное врожденным (генетическим) или приобретенным в раннем возрасте (до трех лет) недоразвитием психики с выраженной интеллектуальной недостаточностью.
Главным критерием для постановки диагноза служит изучение коэффициента интеллекта — IQ. Нормальными считаются значения — более 70 баллов, средними для популяции — 110–150 баллов.
Умственная отсталость разделяется в зависимости от количества баллов на легкую (50–69), умеренную (35–49), тяжелую (20–34) и глубокую (ниже 20).
Раньше применялись термины "дебильность", "имбецильность" и "идиотия", которые соответствуют современным: дебильность — легкая и умеренная степень, имбецильность — тяжелая, а идиотия — глубокая.
В наибольшей степени у пациентов с умственной отсталостью страдают интеллект и мышление. Им сложнее дается решение задач, выявление связей между объектами мира, недоступны метафоры и иносказания.
Их мышление более наглядное и практическое, конкретное. У них хуже развита память, скорость переключения и устойчивость внимания. Им сложнее удается контролировать эмоциональное состояние и поведение, эмоции также более приземленные и предметные.
Уровень развития эмоционального реагирования, конечно, зависит от степени умственной отсталости. При глубокой степени эмоции малодифференцированы. При тяжелой — находятся примерно на уровне ребенка возрастом от года до двух лет. При умеренной и легкой спектр эмоций такой же, как у здорового человека, но нарушается возможность управления ими.
Часть форм умственной отсталости сопровождает генетические заболевания (синдромы Дауна, Клейнфельтера, Шерешевского-Тернера и др.). Другие формы являются следствием воздействия неблагоприятных факторов при внутриутробном периоде развития. При этом происходит нарушение формирования многих органов и систем. Часть форм умственной отсталости возникает уже после рождения при прямом поражении головного мозга.
Важным условием предотвращения развития умственной отсталости является ограничение воздействия неблагоприятных факторов на ребенка на всех этапах — до зачатия, во время беременности, после рождения. Большая ответственность лежит на будущих родителях, на том образе жизни, который они ведут, ведь значительная часть генетических нарушений в половых клетках возникает из-за токсического воздействия веществ, находящихся в крови. А уже поврежденный генетический аппарат приведет к неправильному развитию ребенка.
Существует еще одна форма нарушений интеллектуального развития — педагогическая запущенность. Она возникает на фоне полноценных биологических возможностей головного мозга, но отсутствия достаточного воспитания и социализации. Такие проявления могут встречаться в неблагополучных семьях, ведущих маргинальный, асоциальный образ жизни.
В нашем клиническом примере у пациента наблюдалась близкая к умеренной степени умственная отсталость, которая усугубилась после полученной им травмы. У него не было никаких внешних проявлений расстройства, кроме преобладающей на лице улыбки. Вероятнее всего, это связано с неопределенным неблагоприятным воздействием на этапе внутриутробного развития или генетическими нарушениями, не отразившимися на функциях других органов и систем.
При воздействии дополнительных вредных факторов, например, черепно-мозговых травм, степень интеллектуального дефекта может усугубиться. Может быть и улучшение — при хорошей заботе и воспитании пациенты с легкой степенью умственной отсталости приспособлены для ведения полноценной социальной жизни: они заводят семьи, работают и практически неотличимы от других людей. Тяжелая и глубокая умственная отсталость, к сожалению, мало поддается коррекции, и такие пациенты нуждаются в помощи и уходе со стороны других людей.
