Если бы знала тогда, что на следующее утро наша мама проснется героем, наверное, струхнула бы и сказала, что она, хоть и смелая, но под копыта разъяренному быку не кинется. Все-таки страх за свою жизнь в каждом человеке просыпается именно во время опасности. Но судьба распорядилась иначе, а именно — когда петухи прокричали свою звонкую заутреннюю песню.
Утро в деревне наступает очень рано. Ты вроде бы еще сладко посапываешь в кровати, а пение птиц уже нежно будит тебя. Открыв глаза, лежишь и думаешь, что нет ничего краше утренних разноголосых птичьих трелей. Шум листвы и лучи солнца так и зовут тебя, словно нашептывая: «Вставай! Посмотри же, как тихо и красиво вокруг!».
Нет ничего более русского, чем деревенское лето. Вот и тем летом мы отдыхали в деревне.
— Куда свернула? А ну давай вперед!
Это наша мама. Истинно деревенская женщина, со своим тяжелым прошлым и бодрым настоящим. Не боится труда, всегда полна здравого смысла и шуток-прибауток. Хоть и не баловень судьбы, а веру не растеряла. Она и дает ей силу. Так закаляет дух, что от этого наш городской дух только диву дается. И где только кроется эта могучая сила в пожилом, уставшем от ежедневных забот теле?
Слышу стук и мычание Малюты, это корова наша. Немолода уже, но молоко дает отличное. Жалко порой маму. Руки такие милые, а все в жилах и косточках. А сколько этими руками сделано! Вот и сейчас доит корову. Малюта с ней спокойная, стоит не шелохнется. Чужих Малюта не признает, чуть не по ней — так двинет задним копытом, что ведро летит в сторону, и нет утреннего парного молока. Не тронь, мол, не так все делаешь.
Каждое утро коров из соседних домов сгоняют в одно место. Называется оно загон. Его построили сами жители из старых досок, соорудив вдоль реки Юмыш ограду километра на два. Коровам раздолье, и деревенским спокойно. Рогатый скот за день на поле сытый, довольный, да и пасти коров каждый день не надо.
Завязав наспех платок, взяв в руку первую попавшуюся вицу, мама погнала Малюту по дороге. Дорога еще не просохла. Ночью лил дождь. Как бы не упасть в галошах. Вдруг вдали мама заметила красную тряпку в загоне. Тряпка то опускалась, то поднималась, колыхаясь по ветру. «Вот ведь люди, — подумала мама. — Кто же на скотину тряпки красные вяжет?».
Подойдя ближе и отперев загон, мама остолбенела. Не тряпку мотал рогами бык, а человека. Не помня себя, мама бросилась на быка с голыми руками. Когда уже приблизилась к нему, сообразила: нужна большая палка, иначе не справиться. Схватив батогу, мама левой рукой пыталась оттащить жертву, а правой — отпугнуть быка. Бык настолько озверел, что стал кидаться и на маму.
«Одной не справиться. Сейчас он нас обеих забьет». Бык ревет, а человек слегка стонет. Тогда-то мельком и разглядела мама в жертве соседку Татьяну.
— Помогите! Люди!
Но с поля мама не убегала. Пытаясь поймать край одежды, кричала:
— Давай же Таня, помоги! Давай! Еще маленько!
А разъяренный бык не останавливался. Кровь и рубиновые глаза быка слились в одной страшной картине, глядел он нагло, жадно.
Вдруг бык отступил немного, а мама сквозь свой крик услышала крики подоспевших людей.
— Хоть бы живая была, — повторяла она, а сама, уставшая от боя, еле держалась на ногах. Пытаясь напугать быка, подняв палку вверх, она оттащила соседку в сторону.
Тут подоспели деревенские — кто с вилами, кто с лопатой.
— Тащите человека с поля. Скорую, скорую вызывайте!
Когда мама полуживая выбралась из загона, ей стало плохо. Присев у дерева, она все искала глазами соседку, все думала, хоть бы живая была, сил не было встать. Еле дойдя до дома, рухнула на кровать и проревела часа два. И хорошо, подумали мы. Стресс должен выйти. Все-таки не каждый день с разъяренным быком в поле одна сражаешься.
Быка потом закололи. Соседка долго лежала в больнице. Перелом ребер, рук и правой ноги. Гипс, корсет, но главное — живая.
Быстро время летит, мы почти уже и не вспоминаем эту историю, так как маме это не по душе. А душа у нее могучая, широкая и добрая, какая и должная быть у русской женщины. С той поры нашу маму величают героем в деревне, но сама она, конечно, так не считает.
