Я хочу рассказать о человеке, без которого немыслима «неофициальная» история Красноярских Столбов и столбизма. Об Андрее Анатольевиче Прудиче, больше известном в узких кругах как Шмага.
2 марта 2016 г. ему исполнилось бы 64 года... Мне посчастливилось быть его другом и любимой женщиной.
Узелки памяти
Как-то попала мне в руки книжка Боба Тронина «Сказание о Столбах и столбистах». Коллега дал, не без гордости показав при этом надпись на титуле: «Шмаге — герою книги от составителя. Будь здоров и весел».
На тот момент мое знакомство со Столбами ограничивалось школьным походом. Поэтому мне было интересно соприкоснуться с этим загадочным миром и его «обитателями», которые в моем представлении рисовались чем-то вроде героев Джека Лондона.
Сперва я была разочарована. Люди, описанные в книге, походили не на героев, а, скорее, на персонажей криминальной хроники. Но потом я поняла, что авторские зарисовки предназначались для тех, с кем когда-то не только пели, пили и колобродили, но и покоряли вершины. Чтобы осталась о них живая память, неподвластная времени.
К тому же некоторые эпизоды, касающиеся самого Шмаги, вызвали особое любопытство. На тот момент проработали мы бок о бок почти пять лет. Но промелькнувший на страницах книги безбашенный паренек — старожил столбовской избы под названием «Искра», готовый очертя голову броситься в любую драку, запросто хватающийся за нож или «ствол», — как-то не вязался в моем представлении с человеком, отвечающим в нашей конторе за защиту государственной тайны.
Но, как часто бывает в жизни, вдруг взял и связался. Узелками-воспоминаниями, которыми он охотно делился со мной, прибавляя при этом с хитроватой усмешкой, что мог бы и сам книжку написать, да только не издадут ее, посчитав за досужие выдумки.
Я подсмеивалась в ответ, стараясь все запомнить. Если что-то упускала, то возвращалась к записям, когда подзабытый эпизод вновь случайно всплывал в разговоре.
Позже, на новом этапе наших отношений, из старого альбома появилась фотография, на которой симпатичный юноша с сигаретой на губе смотрит куда-то в сторону с циничным прищуром хлебнувшего жизни взрослого мужчины. Того, который стоял рядом и неспешно комментировал снимки.
Наверное, именно тогда два таких несхожих человека окончательно стали для меня единым целым. На 8 лет любимым целым.
К сожалению, я забросила свои записи, часть из них потерялась при ремонте. А потом вдруг так шарахнуло, что до сих пор оправиться сложно. Шмага погиб.
17 января 2015 г. он отправился на снегоходе на охотничью базу по Красноярскому водохранилищу, как много раз до этого. И не вернулся. Какие-то люди на воздушной подушке налетели на него со всей пьяной дури... Отвернуть он не успел.
Пусть не достиг он каких-то значимых высот в спорте, но, несомненно, оставил яркий след в истории столбизма. И я предлагаю вам прочесть несколько «узелков» в память об этом неординарном человеке.
Все они — от его лица. А Касаткин — это, собственно, я. Так он называл меня, игриво и по-пацански, словно на Столбах.
Гримасы судьбы
Помнишь, Касаткин, ты как-то говорила, что хотела с утеса сигануть? Там, на Бирюсе? Жить, видите ли, надоело. Не мне тебя этой жизни учить, ты и сама дама умная. Но историю одну могу рассказать.
Метрах в пятидесяти от «Искры» была вассальная стоянка. Называлась «Али-Баба». Ходила туда одна девчонка, Галька. Фамилию не помню, да и не суть важно. Вздумала она как-то от несчастной любви газом травиться. Заперлась дома, включила плитку. Посидела, подышала, потом травиться передумала. Взяла сигаретку... чиркнула зажигалкой... Бабахнуло так, что стекла повылетали, а ей пол-лица снесло. «Пластику» тогда еще не делали. А девчонка была ничего, симпатичная.
Казалось бы, все, жизнь кончена. Но Галька руки не опустила, да и на Столбы ходить не перестала.
А потом она замуж вышла. Парень приезжал на соревнования по скалолазанию, откуда-то с Урала. Они познакомились, встречаться стали. Вся «Искра» гуляла, когда они проставлялись.
Так что и ты не торопись на себе крест ставить. Вот воспитаем в тебе человека, и все путем будет. А я, как на пенсию выйду, работать брошу, уеду в Кужебар, домик поставлю у речки, буду там рыбку ловить, лосиков да козочек постреливать. Ты будешь в гости ко мне приезжать. И без обижулек. Приучил я тебя к себе, к своим ласкам, и сам к тебе привязался до середки до самой. Неправильно это...
Тонкая натура
Вообще по тем временам много девчонок на Столбы ходило. Кто рекорды ставить, кто с пацанами задружить, а кто и просто так. Вспомнилась мне одна, тоже Галька, но другая. Прибилась к нам. Ну, мы не гнали, хочешь — ходи.
Странная она была. Бродила вокруг избы, разглядывала что-то, восторгалась всем без разбора, каждой травинкой или букашечкой. И все с томиком стихов ходила. То ли Пушкин, то ли Лермонтов, то ли еще кто, хрен его знает.
Бывало, подойдет вдруг из-за спины и скажет: «Ребята, а давайте я вам стихи почитаю». Нам до лампочки. Читай, коли хочешь. Хотя втихаря подсмеивались.
Она на пенек присаживалась и читала. С выражением, как в школе. И лицо при этом такое, знаешь, блаженное, что ли.
А потом стала проситься к нам в избу.
Ну, мы ей говорим: «Примем, мол, если спиртяги принесешь».
Прошло несколько дней. Мы уже и забыли про нее. Сидим в избе толпой, глядим: идет наша Галька, еле мешок тащит, а в нем — бутылки с красным вином.
Дружочек мой снял пробу и как закричит: «Мужики, разойдитесь! Я сейчас харч метну!». И правда, такая это оказалась гадость.
Я Гальку последний раз лет 20 назад видел, но слышал, что целительством она занялась, а еще — картинами из перышек. Нашла применение своему восприятию жизни.
Саночки
Годах так в 70-х мы с двумя дружочками встали на горные лыжи. Лыжи эти, Касаткин, были весьма интересными: подбитые линолеумом, с приваренными алюминиевыми кантами по 10-15 см длиной. А что ты смеешься, линолеум в горных лыжах — это вещь великая, почти как галоши в скалолазании.
Катались мы уже весьма неплохо. И вот как-то раз, дело было на Базаихе, летели мы на лыжах со склона. В одном месте, на повороте, склон был таким узеньким, что ни вправо, ни влево не отвернешь. И вот в этом месте переходила дорогу женщина и катила саночки. В саночках — ребеночек. Раскапризничалось дите, и женщина остановилась, присела, чтобы его успокоить.
Нас она не видела, и я обязательно снес бы ее вместе с саночками, даже если бы попытался затормозить.
Я подтянул ноги как можно выше к груди, оторвался от земли и через саночки перелетел. Потом, конечно, со всего размаху плюхнулся на одно место и огласил окрестности непотребными словами. Зато женщина успела убраться с дороги раньше, чем дружочки сверху налетели.
Шпион: из первых уст
Касаточкин, ты у Боба читала главу «Шпион»? Понравилась? На самом деле, конечно, все было не так, как он изложил. Просто тогда об этом рассказывать нельзя было.
По тем временам я в Кировском РОВД работал старшим опером. И уволился не из-за неучтенной коллекции оружия, которую у меня изъяли по наводке того «шпиона». Хотя жалко ее, там такие «стволы» редкие были, сердце кровью обливается, один — даже тысяча восемьсот какого-то махрового года. Его народные умельцы до ума довели и активно пользовали в разбойных нападениях. А мы, Касаточкин, естественно, учитывали не все, что изымали в рейдах. Многое к рукам прилипало. Еще у меня маузер был, ладный такой, сам в руку ложился. И ножи практически со всех концов света.
Ну да что говорить, Славка, конечно, меня тогда конкретно подставил. Когда был у меня в гостях, «кольт» из коллекции пригрел, а потом в ФСБ принес, признаваться, что он американский шпион. Ну что с дурака возьмешь. Стали его расспрашивать, откуда взял, и он сдал меня с потрохами.
Хотя, в общем-то, все удачно вывернулось. Мне как раз предложение поступило на нелегальную работу перейти. Вербовать агентуру для розыска, естественно, не из идейных комсомольцев, а среди всяких уголовных элементов. А для этого надо было из органов уволиться. Поэтому скандал мне только на руку сыграл — все чисто, не подкопаешься.
Коллекцию восстановить не удалось. Зато теперь вот слоников собираю.
А Славка недавно медицинский центр открыл, методику свою активно продвигает. Мы с ним нормально общаемся, несмотря на прошлое.
От шизофрении он, кажется, вылечился. Хотя иногда проскальзывают в разговоре какие-то странности, но кто не в теме — вряд ли просечет...
Последний подъем
Лазили мы по молодости без страха и без страховки. По кайфу было, и масть шла. Я даже, когда дюже молодой был, приз Гагарина выиграл по скалолазанию. И разряд имел по альпинизму. До КМСа , правда, не дотянул, не до этого стало. Мы ведь на Столбах не только на скалы лазили, но и колами при случае крутили. Почитай про столбовские войны.
И вообще, если бы меня маманя в армию не сдала, неизвестно, что бы из меня вышло. Или прибили бы где-нибудь, или посадили.
За что посадили бы? А за дело. В 1973 году я в авиаотряде летал стюардом на ИЛ-18. И вот как-то вернулись мы с рейса. Девчонки по домам пошли, а мы с напарником посидели на лавочке, коньячку употребили. А жара, Касаткин, стояла страшная, за тридцатник. Да и коньячок, я тебе доложу, дерьмовым оказался.
Может, от этого нам известная жидкость в голову стукнула, или просто фраернуться решили. Вышли на летное поле, увидели самолетик, залезли в кабину, включили приборы, вывели его на полосу и разогнали, осталось только в воздух подняться. Что нас остановило, хоть убей, не помню. Если бы поднялись — все, статья за угон воздушного судна. Маманя моя нас тогда от суда еле отмазала, но путь в авиацию был заказан.
Отслужил я в ракетной части под Читой. Пришел из армии и почти сразу рванул с другом на Столбы. По старой памяти попытался залезть на Первый Столб по «пятнам». Раньше, как три пальца об асфальт. А тут лезу и чувствую — правая нога сыграла. Потом опять. Я к скале прижался и стою. В первый раз страх пришел.
Дружочек мой тогда наверх меня едва затянул. С тех пор я на скалы больше не лазил.
В избу еще ходил какое-то время, потом перестал. Может, с тобой снова начнем ходить...
