29 ноября замечательному актеру исполняется 45 лет. Для большинства артистов это пора расцвета, а Евгений Миронов успел переиграть чуть ли ни все главные роли мирового репертуара — от Гамлета и Калигулы до Лопахина и князя Мышкина. Он давно уже признанный и обожаемый зрителями, титулованный и отмеченный премиями артист. При этом успевает руководить Театром Наций, который с его легкой руки стал одним из лучших в Москве.
Мы взяли фотографии из его семейного альбома, чтобы воочию проследить "этапы большого пути", попытаться понять, как получилось, что провинциальный парнишка вырос в одного из лучших актеров своего поколения.
В детстве, по признанию родных, Женя был примерным сыном и учеником. Тянул лямку пионервожатого и собирал макулатуру. Играл на пианино и сочинял стихи. Отлично учился и помогал отстающим. А с
К
Уже потом в творческой копилке собрались "Орестея" и "Гамлет" Питера Штайна, "Господа Головлевы" Кирилла Серебренникова, "Вишневый сад" и "Калигула" Някрошюса, "Борис Годунов" Деклана Доннеллана... А кинорежиссеры разглядели в Евгении Миронове лейтенанта Полетаева ("Анкор, еще анкор!"), Хлестакова ("Ревизор"), князя Мышкина ("Идиот"), цыганского барона Бориса Буряце ("Охотники за бриллиантами") и даже самого Достоевского.
Из первых уст
Мама актера Тамара Миронова: "Сердце обрывалось, когда смотрела на Женю в "Достоевском".
Мы поговорили с Тамарой Петровной о любимых ролях ее сына.
— Все его спектакли знаю, по многу раз пересматривала. Верю каждой его роли, поэтому не могу сказать, что какая-то из них любимая. Все дороги. Почти каждый раз играю вместе с ним (Тамара Петровна — в прошлом актриса народного театра. — Ред.). Вот Гамлета сын репетировал... Так я прошла вместе с ним всю пьесу — и за Лаэрта, и за Офелию реплики кидала. Делала ему замечания: "Ты этот прием из другого спектакля взял, давай избавляйся от штампов".
— Бывает, что вам жалко его героев?
— Конечно! Мне очень тяжело смотреть кино про Достоевского (многосерийный фильм Владимира Хотиненко, в котором Евгений Миронов играет Федора Михайловича. — Ред.), особенно когда он с мешком на голове стоит перед расстрелом. Сердце обрывалось, когда на каторге руки в кровь растер. В спектакле "Ещё Ван Гог..." ему ухо отрезали. Так вот в зале была абсолютная тишина. Зрители так переживали за него, аж мурашки бегали. И я переживала вместе со всеми. Знали бы вы, как тяжело ему дается каждая роль!
На спектакле "Калигула" он так сильно упал, что до сих пор нога опухает. В Германии сделали операцию на колене. Хотя я его предупреждала: "Не лезь ты на этот шифер (основной элемент сценографии в спектакле). Свалишься. Из зала твоих трюков не видно. Я проверила. Куда тебя черти несут? Тем более режиссер Някрошюс уехал, можешь делать по-своему". Не послушался меня сын и упал. Я ему всегда правду говорю, как есть.
— Он прислушивается?
— Смеется...
