Детей я любила всегда. Но теоретически-удаленно. То есть я считала, что дети — это прекрасно, но где-то далеко от меня. В 27 лет я встретила своего будущего мужа. И тут меня будто подменили. Уже буквально через несколько наших встреч я поняла: вот ОН — не только мой любимый, но и отец моих будущих детей. И так мне захотелось этих самых детей!
Пришло время первой попытки зачать наследника. Я, по неизвестной причине уверенная, что дети мне так просто не дадутся, решительно ринулась в бой. Но... Наша первая попытка оказалась единственной, и первый же тест показал две полосочки! Пронеслись сокровенные 9 месяцев, и на свет появился наш сын. Какое же это счастье — невозможно описать словами! При том, что роды были тяжелыми, и последствия родов мы хлебнули по полной.
До 7 месяцев ребенок орал, практически не переставая. В 9 вечера, когда нормальные люди готовились ко сну, я шла готовиться к ночному бдению: умывалась холодной водой, одевалась потеплее (от недосыпа жутко знобило) и шла в крошечную кухню нашей съемной квартиры петь песни и качать-качать-качать... Сынишка плакал практически непрерывно. Я к 3 утра обычно уже тоже рыдала от усталости и бессилия. К 4 утра меня сменял муж, а я мешком валилась спать.
К 4 месяцам мы как-то приспособились к такой жизни и поняли, что ребенок, несмотря ни на что, растет и нормально развивается. А к 7 месяцам нашли чудесного врача-гомеопата (до этого обследовались и лечились у всевозможных профессоров, которые ничего не находили и ставили вердикт "перерастет") и начали наконец спать. Все это я рассказываю к тому, что первоначальное желание буквально сразу родить второго ребенка у меня начисто пропало. Вернее, я стала бояться рожать второго — повторения раннего детства сына я бы не выдержала.
Вот так мы и жили. Когда сыну исполнилось 3 года, меня все чаще стали посещать мысли о втором ребенке. Очень хотелось, но... очень не хотелось. И я стала находить для себя "отмазки": только открыла свой бизнес — требует времени и сил; только переехали в новую квартиру — требуется ремонт и обустройство и т.д. Но как же хотелось ребенка... Но так, чтобы без беременности и мучений первых месяцев, от которых я до тех пор все еще не отошла.
И вот в одно прекрасное утро я вдруг проснулась с мыслью: надо усыновить! Мысль буквально сразу стала навязчивой. И я полезла в интернет. Прочитав все, что предлагала всемирная сеть, стала изучать законодательную базу. Поняла, что дело хлопотное, но выполнимое. Теперь пришел черед самого трудного — обрадовать мужа: "Дорогой, у нас будет ребенок". Но муж, прекрасно зная, насколько навязчивы мои навязчивые идеи, моментально согласился. Получив на вопрос "Что требуется от меня?" ответ: "Прокормить и найти ласковое слово (хотя бы для начала)", мужественно решил: "Прокормлю. Найду". На том и порешили. Наши родители, хоть и с опаской (что понятно), дали свое благословение. И мы начали...
Вам не подойдет
Начали мы, как водится, с опеки и пошли по кабинетам и инстанциям. Все оказалось не так страшно, как описывали в некоторых рассказах. Мы управились ровно за 2 недели — как раз были готовы анализы на РВ и справка из милиции. С готовыми пакетами документов я снова пошла в опеку и оттуда с инспектором мы поехали на осмотр жилья. Инспектор ходила по нашей квартире и одобрительно кивала, пока не зашли в детскую. У инспектора отпала челюсть:
— Вы что, уже комнату приготовили?
— Нет, это нашего ребенка.
— Так у вас уже есть ребенок?
— Есть, как видите.
— И вы хотите еще? Оттуда?
— Хотим.
— Ну, вы даете...
Под действием эмоций инспектор подготовила документы буквально на следующий день.
И начался "поиск" ребенка. В нашей области ни одного подходящего по возрасту не оказалось (я хотела одногодку с сыном), и я обратилась на сайт "Сиротству нет". Куда ни звонила — мне отказывали: ребенок очень больной; в приемной семье; уже в процессе усыновления и т.д. Наконец дошло до Н. области. Звоню, называю номера анкет детей, все те же ответы: вам не подойдет. Меня охватывает злость:
— Вот эта девочка (первая попавшаяся размытая фотография сопливого насупленного ребенка, в будущем — моя дочь), что с ней?
— Ой, она вам вообще не подойдет: она насквозь больная, неконтактная, психически нездоровая, сидит все время в углу, плачет и писает в штаны. А что вы хотите — мама алкоголичка.
— Мне подходит, я приеду.
— Вы не поняли? Она все время сидит в углу, плачет и писает в штаны!
— Прекрасно! Я посижу с ней в углу. Завтра приеду.
— И охота вам тратить время — или вы меня не понимаете?
— Понимаю. Охота!
Наутро была ужасная гроза. Я отвела сына в садик и, дрожа от холода и ужаса (что я делаю?), поехала в незнакомый город. Нашла областную опеку, зашла:
— Я вам вчера звонила по поводу девочки Н.
— Это вы хотите усыновить? Вы же такая молодая! (Мне было 34.)
Выписали мне направление в районную опеку. Еду туда. Приезжаю, даю направление. Первый вопрос инспектора:
— Вы на машине?
— Нет.
— Как? И как вы собираетесь туда ехать? Это 25 км от города. Я что, должна на двух маршрутках ехать? Идите, подумайте, можете ли вы в другой день приехать на машине. И вообще девочка ужасная, вам точно не подойдет!
Я звоню мужу, плачусь на злых теток. Муж в ярости: усыновляют только с личным транспортом? Он не может среди недели бросить дела и ехать везти тетю-инспектора. Я, воодушевленная мужем, возвращаюсь: машины нет, будем ехать двумя маршрутками! Инспектор сильно не рада, но, подсуетившись, вызывает кого-то на машине, и мы едем.
Ехала я как в тумане: сказать, что мне было страшно, это ничего не сказать. Что говорить ребенку, который писает в штаны в уголке? Как не напугать ее? Что я вообще делаю? Боже, помоги мне!
Приехали. В кабинете директора инспектор, директор и медсестра наперебой рассказывают мне, какая эта девочка. Суют медицинскую карту. Я зверею: уберите карту, покажите ребенка! Поджав губы, ведут меня в актовый зал и оставляют ждать: дети кушают. И вот открывается дверь, и за ручку с медсестрой заходит девочка: глаза напуганные, личико бледное, ручка судорожно сжимает краешек платья... Видит меня и... расплывается в улыбке и чуть ли не бежит ко мне навстречу.
Меня отпускает: сидеть в углу не придется. Знакомлюсь, пытаюсь завести разговор, но ребенок пугливо косится на 6 (!) теть, которые пришли следом и пристально наблюдают за нами. Я разворачиваю малютку спиной к тетям, подвожу к сумке, начинаю доставать гостинцы, смеюсь, щекочу, шучу... Контакт явно налажен! При ближайшем рассмотрении оказалась девочка неземной красоты, милая, нежная, приветливая, контактная! По истечении 20 минут ее пытаются увести, но она, вцепившись мне в руку, надрывно спрашивает:
— Ты еще придешь?
— Да, конечно, я еще приду, и очень скоро!
Все, для меня вопрос решен. Я не буду никого больше искать. В медицинской карте ужас, но не смертельно, история жизни — ужас, но мы справимся. В общем, я объявляю всей "комиссии", что я ребенка удочеряю. И мне говорят, что уже трое усыновителей пытались найти к ней подход, но никому не удавалось. А мне удалось, потому что я "красивая"!
И начались мои поездки к дочери. 3 месяца 2-3 раза в неделю. Тремя маршрутками. 250 км в одну сторону. Еще пешочком километр от остановки. И никуда не денешься — меня ждет человек, для которого я уже стала родной.
Как ни странно, но сотрудники детдома всячески ставили палки в колеса. Заместительница заведующей затянула процесс из-за процедуры "згода дитини на усиновлення". Ребенок должен в присутствии инспектора из опеки и дирекции детдома дать официальное согласие стать моей дочерью. Наша девочка вообще сначала не поняла, что от нее хотят. Стояла напуганная, хлопала глазами, полными слез, и молчала. А когда я ее спросила: хочешь поехать ко мне жить, я буду твоей мамой, она ответила "Да".
Но заместительница сказала, что я на нее давлю, и ее не устраивает такой ответ. Дочь стали уводить, она принялась рыдать, вцепилась мне в куртку... Мне сказали: "Видите, до чего вы довели ребенка? Вы хоть понимаете, что детей надо любить? Вы слишком молодая, чтобы быть матерью! И вообще эти дети могут вырасти и убить своих родителей или изнасиловать!". Бог судья этой женщине. Директор детдома потом извинялась: заместительнице 80 лет, и она всю жизнь проработала в системе, всякого повидала...
В общем, через неделю на повторную "згоду", уже в присутствии директора, мы приехали вместе с мужем. "Згоду" подписали, и мы стали готовить документы в суд. Когда в суде зачитывали решение, я уже глотала слезы счастья. Через 10 дней я привезу дочь домой!
Начались приятные хлопоты: мы с мамой скупали вещи — от трусов до пуховика. Куклы, заколки, шампуни, кроватка — как же приятно быть мамой девочки! И вот мы, нагруженные подарками для детей и персонала, приехали за нашей, уже официально, дочерью. Это было 18 декабря. Вот такой мы получили подарок от Святого Николая. Весь день я была счастлива, а утром началась новая жизнь.
Адаптация приемной дочери в семье
Адаптация началась в первый же день. Утро было ужасным. Все валилось из рук. Морально было настолько тяжело, что еле сдерживала слезы. Хотя формально все было хорошо. Дети играли. Но сразу навалилось ощущение: она мне чужая! Ребенок не слушался вообще: на любую просьбу реагировала полным игнором, а на повторную просьбу реакция была одна: сесть, уткнуться в колени и просидеть так 2 часа.
Еще хуже стало, когда через неделю я отвела сына в сад (надо было готовиться к новогоднему утреннику). Приходя домой, закрывалась в ванной и рыдала, рыдала... А потом выходила и проводила день с совершенно чужим и незнакомым мне человеком. Только с приходом мужа домой мне становилось чуть легче. Казалось, такой ужас теперь будет всегда.
Никогда в жизни я столько не плакала... Где мое чувство юмора, смешливость и игривость? Мы уже почти не смеемся, у нас в доме поселилась тоска. И я стала молиться. Истово. На коленях. Об одном просила Бога — дать мне любви к этой девочке. Я хотела любить ее как родная мать, а не заботиться о ней как опекун. Но любовь к приемному ребенку — это огромный труд души и сердца. Она не приходит сразу...
И вот, спустя недели две, я, порыдав, как обычно, решила: хватит. Так больше не может продолжаться. И стиснув зубы и выдавив улыбку, я принялась смешить и веселить дочь. Я скакала козликом, дурачилась с котом, придумывала разные смешные стишки, в общем, вылезала из кожи, чтобы развеселить свою царевну-несмеяну. И лед тронулся! Она стала смеяться. Она стала шутить. Она потихоньку перестала обижаться. И я оттаяла! Вместо привычной жалости-раздражения стали пробиваться новые росточки. Может, еще не любви, но приятия, симпатии.
Еда
В первую неделю дочь ела не переставая. Утро. Только умылись, я накрыла стол к завтраку. Дети поели. Я мою посуду. За спиной робкий шепот: "Я хочу кушать...". Даю добавку. Проходит полчаса, шепот: "Когда мы будем кушать?". Даю еду. Не успеваю закрыть холодильник — тарелка пустая. Мою посуду. За спиной рев. "Что случилось?" — "Ты мне кушать не даешь!". И так весь день. И день за днем. На руках кровавые цыпки — я готовлю и мою посуду безостановочно.
В моей семье культ здоровой пищи. Я готовлю по возможности здоровую еду на один раз. Но тут я стала готовить как на роту солдат все равно что: сосиски, колбаса, каши кастрюлями, супы ведрами...
Через неделю ребенка как подменили: она отказывалась есть вообще. Зато стала налегать на фрукты. И началась новая история. Я мешками таскала с базара яблоки, мандарины, бананы, киви... Все сметалось за один день. Зато к концу месяца у нас появился цвет лица. Также прошли черные круги под глазами и наметился кое-какой жирок вокруг выпирающих костей. Я лечу руки ванночками с картофельным отваром...
Развитие
Для 5,5 лет развития ноль. Считать умеем до 3. Букву знаем "А". Карандаш в руках еле держим. Вместо солнышка — черная волнистая козявка. Поделки из пластилина: все брусочки из пачки скатать в один шар. Кусок от него спрятать в карман и жевать... Да, все тянем в рот: едим пластилин, сосем фломастеры и карандаши. На замечания о вреде этого знакомая реакция: лицо в колени и "я маму не люблю". В кармане куртки огромный кусок пластилина: когда гуляем — мнем в руках; когда мама отворачивается — отрываем по кусочку и жуем. Нашла выход: пластилин спрятала, выдала мягкую собачку — теребить; себе купила успокоительное.
Спустя год: читаем почти бегло, примеры решаем для 2-го класса, потихоньку пишем. А рисунки! У дочери если не талант, то явные способности. Практически на всех рисунках — я. Красивая, с короной, на лошади или возле нее (обнаружилась страстная любовь к лошадям).
Заниматься очень тяжело. Очень. У ребенка явные способности и хорошая память. Но как только малейшая неудача или трудность — слезы, переходящие в рыдания. Часто — в многочасовые. В школу не хочет. Объясняю: в школу ходят все, только хулиганы сидят в тюрьме. Дочь с интересом расспрашивает о тюрьме: как там кормят, что носят и буду ли я ее забирать по вечерам. Вариант со школой даже не рассматривается!
Увозили мы из детдома ребенка, по справкам, здорового. Приехав домой, интенсивно занялись лечением этого "здорового" ребенка: дочь была абсолютно истощена морально и физически. На наших первых фотографиях стоит, опершись о стену, воздушное создание бело-зеленого цвета и с черными огромными кругами под глазами.
Дочь не могла подняться на 2-й этаж, я ее буквально тащила на себе. В коридоре поставила скамеечку — она сидела там по 15 минут, не могла отдышаться. Бегать, прыгать — это не про нас. Максимум — медленно пройтись, опустив плечи и голову. Отвели к нашему врачу, начали лечиться. Плюс отъедаться. Плюс свежий воздух. Летом — море, горы и 2 месяца на даче. Плюс танцы. Плюс любовь: объятия, потягушки, поцелуи, похвала и поддержка и т.д.
Спустя год ребенка не узнать: умница, красавица, скачет и бегает. Также обнаружились балетные ноги, лебединая шея, гибкость и растяжка. Ходим в балетную студию, делаем успехи и выступаем в первых ролях. А самое главное — такая глубина суждений, такая доброта и любовь к миру, такое понимание происходящего, сострадание и забота о ближних, что не у каждого "домашнего ребенка" встретишь.
И напоследок: о любви
Ни для кого не секрет наличие "дефицита привязанности" у детдомовских детей. Добавьте сюда жесточайшую обиду на маму, которая бросила маленького, но все уже понимающего ребенка. Этот самый ребенок научился выживать, демонстрируя "любовь" в виде крепких объятий к любому человеку, от которого хоть капельку зависит (няни, воспитательницы, врачи и т.д.). Обретя семью, моя дочь долгое время продолжала в том же духе: всех, кто приласкает-пожалеет — "люблю". Все остальные — "плохие", в крайнем случае "не интересуют". Главная жизненная установка: вызвать жалость.
Спустя год замечаю изменения, но боюсь поверить. И вот после нашего первого "Дня аиста" по совету психолога делаем проективный тест "Рисунок семьи". И что я вижу: моя дочь видит себя красивой, умной (с книгой в руке), в окружении мамы, папы и брата. Все держатся за руки (чувствует поддержку). А главное: самая большая и выделенная фигура — это я. А на платье у меня — большое сердце. И голова моя склонена к дочери, а ее — ко мне. На вопрос "Кто самый счастливый на рисунке?" ответ: "Мама и дочка". "А почему?" — "Потому что у мамы есть дочка. А у дочки есть мама".
И стираются все трудности, слезы, обиды и непонимания. И забываются все ужасы адаптации и привыкания. И вырисовывается самое важное: я счастливая дважды МАМА. И моя дочь — счастливая ДОЧЬ любящей мамы. А это для нее — самое главное!
Вот такая моя дочь. Вот таков был мой путь к ней. Спасибо всем, кто прочитал. Любви вам и счастья!
